Книга Адмирал Колчак - Павел Зырянов

Последним защитником Земли Санникова был автор одноимённого романа, известный географ, академик В. А. Обручев. Соглашаясь, что гипотеза Степанова выглядит правдоподобно, он вместе с тем утверждал, что вопрос ещё далеко не решён. «Фрам», «Заря» и «Таймыр» могли не заметить землю в тумане. «Седов», «Садко» и «Малыгин» дрейфовали во время полярной ночи. А с самолёта можно и не увидеть небольшой островок, который либо закрыт облаками (арктическое лето всегда туманно и пасмурно), либо сливается с окружающим льдом. Но ведь летят же откуда-то с севера гуси, которых видели Нансен с «Фрама» и Толль на Беннетте. Не на льдах же они выводят птенцов. Значит, не исключено, доказывал Обручев, что где-то к северу от Новосибирских островов есть ещё не открытая земля.[206] Откуда летели гуси, которых видел Толль на Беннетте, действительно непонятно. Но это, видимо, вопрос из какой-то другой области.

Землю Санникова больше никто не ищет. Но она прочно вошла в число мировых загадок. Растворилась ли она в воздухе, как туманный мираж, или, снявшись с мели, продолжила свой путь и затерялась в ледяных просторах? А может быть, скрылась под водой, так и не дождавшись своего первооткрывателя.

Глава третья

В осаждённом Порт-Артуре

Вечером 26 января 1904 года порт-артурские китайцы встречали Новый год по лунному календарю. Согласно буддийской традиции за праздничным столом собиралась вся семья с приглашёнными друзьями. Подавали «особые девять супов». От каждого супа в миске должно было немного остаться. Остатки сливали в большую чашу. Туда же бросали всякую ветошь, хлам. Это символизировало накопившееся за год в доме зло. Затем при свете фонаря чашу несли на пустырь, выкрикивая: «Прочь отсюда! Прочь отсюда!» Возвращаться назад надо было быстро, не оглядываясь. Иначе прошлое могло вернуться в дом вместе с тем злом и грехом, с которыми оно неразрывно соединилось. Человек, учили ламы, должен идти тропой жизни, не оборачиваясь назад – никакой привязанности, никаких сожалений. Даже если уходящий год уносит с собой мирную жизнь.

Китайские газеты писали, что война вот-вот начнётся. Две соседние империи на земле Китая будут решать свой спор. Горе и смерть, которые несёт всякая война, коснутся не только соседей, но прежде всего их, китайцев. Но ведь смерть всё равно ожидает каждого человека. Главное, как учил светлый Будда, успеть при жизни разрушить три главные зависимости – страстное желание, зависть и эгоистическую привязанность к земному существованию. Тогда очистившийся разум человека будет включён в более высокое существование и поведёт его, этого человека, освободившегося от жизненных пут, к окончательной цели, которая есть океан истины, вечный мир нирваны.

Китайцы ничуть не удивились, когда со стороны гавани послышались взрывы и артиллерийская канонада, а в ночное небо взвились огненные сполохи. «Это ипонз руски чики», – объяснил один китаец русскому рабочему, приглашённому в его дом на новогоднее празднество.[207]

Город на реке Лунхэ

Когда Квантунский полуостров перешёл в арендное владение России, на берегах его стали развёртываться два города – Порт-Артур и Дальний. Порт-Артур должен был стать прежде всего военной крепостью, а Дальний, верстах в тридцати, за перевалом, планировался как коммерческий порт. Предполагалось, что в недалёком будущем Дальний, соединившись железной дорогой с Россией, вырастет в крупный центр мировой торговли, станет соперником Гонконга, Шанхая, Иокогамы и Сан-Франциско. На строительство города и коммерческого порта за шесть лет с 1898 года было истрачено более 20 миллионов рублей. Однако Дальний сразу как-то не очень пошёл. К 1904 году в этом городе проживало примерно 34 тысячи человек (30 тысяч китайцев, около четырех тысяч русских).[208]

Зато Порт-Артур стал быстро расти. Город был объявлен порто-франко, и в него хлынул поток дешёвых иностранных товаров. Рядом со Старым городом, на другом берегу реки Лунхэ, вырос Новый город, по преимуществу европейский. В больших мануфактурных магазинах здесь можно было купить всё необходимое, вплоть до модных вещей из Парижа и Лондона. В колониальных (по-современному – продовольственных) магазинах продавались канадские мясные и фруктовые консервы, английский мармелад, французские вина. Складских помещений не хватало, и в порту образовались огромные штабеля ящиков с сахаром и смирновской водкой. К 1904 году в Порт-Артуре действовало 1712 торговых и промышленных заведений. Некоторые из них имели годовой оборот до 6 миллионов рублей.

В китайских и японских лавках Старого города можно было по очень сходной цене купить фарфоровые изделия, ширмы, ковры, циновки и другие экзотические товары.

За шесть лет пребывания в русском владении население Порт-Артура увеличилось более чем в 10 раз. В начале 1904 года в городе проживало, не считая гарнизона, 51,3 тысячи человек (15 тысяч русских, 35 тысяч китайцев, 700 японцев и около 600 европейцев). Значительное преобладание мужского населения вело к развитию проституции, которая сосредоточилась в районе порта, где, как грибы после дождя, размножились многочисленные кафешантаны, в которых выступали русские певицы.

За Старым городом, ближе к горным хребтам, появился Новый китайский город, населённый русской и китайской беднотой. Русские рабочие, мастеровые, извозчики, преимущественно из Сибири, ехали в неведомую даль, привлекаемые рассказами о баснословной дешевизне порт-артурской жизни. Приток русских особенно усилился после того, как в 1903 году вступили в строй Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) и её Южно-Маньчжурская ветка, соединившая с Россией Порт-Артур и Дальний.

Китайцы ехали в Порт-Артур в надежде на постоянные и высокие заработки. Отчуждённость и недоверие, с которыми поначалу китайцы встретили русских, постепенно сменялись сотрудничеством и взаимопониманием. Старый порт-артурец В. А. Мустафин вспоминал: «Сначала на нас смотрели как на выходцев с того света, белых чертей, от нас взапуски убегали. Прошло некоторое время, к нам присмотрелись, увидели, что никакого зла мы никому не делаем, платим за всё щедро, по-царски, тогда стали понемногу приближаться, вступая с нами в более тесное общение».

Далёкий Порт-Артур не отрывался от России, жил с ней единой культурной жизнью. В городе открылось реальное училище. В начальной школе ввели совместное обучение мальчиков и девочек, что было в те времена необычно для России. С 1901 года выходила местная газета «Новый край». Пушкинские торжества 1899 года (сто лет со дня рождения поэта) нашли отклик и в Порт-Артуре. В гарнизонном собрании был прочитан цикл лекций о творчестве А. С. Пушкина. Сбор с них предназначался на строительство русско-китайской школы. В городе появилась Пушкинская улица.[209]