Книга Чехия. Биография Праги - Владо Риша

Очень колоритно звучат по-чешски названия некоторых кулинарных блюд (но об этом речь у нас еще впереди) и животных: «кыкркавец» — ворона, «гад» — змея, «велрыба» (то есть огромная, великая рыба) — кит и наконец «жралок» — акула.

Однако, пожалуй, самые важные слова в любом языке — это те, которые выражают согласие и отрицание. И если чешское «нэ» созвучно русскому «нет» и в какой-то мере похоже на английское «ноу» и немецкое «найн», то вот чешское «да» — «ано» — аналога не имеет. Как известно, греческая приставка «а» традиционно используется для придания некоторым словам противоположного смысла (например, алогичный — это нелогичный), так что значение слова «ано», на наш взгляд, можно трактовать как «не нет», то есть «да». Есть у чехов и еще один вариант согласия: он звучит как «йо» и похож на английское «йес».

Если сравнивать славянские языки с романскими и германскими, то первые, по нашему мнению, гораздо выразительнее благодаря богатейшей системе суффиксов. С их помощью можно произвести от исходного слова ряд вариаций, создать однокоренные слова, выражающие ласку, иронию, пренебрежение, изменение размера в сторону как уменьшения, так и увеличения и так далее. Возьмем, например, слово «рука», от которого происходят уменьшительно-ласкательные формы «ручка», «рученька», «ручечка», пренебрежительное «ручонка» или же «ручища» (так мы выразимся об огромной руке). На английском же языке со словом «рука» («hand») таких метаморфоз не совершишь, тут для создания тех или иных коннотаций необходимы прилагательные — маленькая рука и большая, жалкая и тощая, мощная и огромная. А вот в чешском, как и в русском, полно вспомогательных суффиксов: можно сказать «рука», «ручка», «ручинька», «ручичка» (у маленьких детей; интересно, что это слово обозначает также часовую стрелку), а большая рука будет «ручиско».

Эти тонкости особенно важны при передаче личных имен, так как с их помощью определяется отношение к конкретной персоне. Сначала вспомним, как обстоит дело в русском языке. Ну вот, например, полное имя — Михаил; «домашнее», или имя для близких, — Миша; уменьшительное — Мишка; ласкательное — Мишенька. Есть и другие формы, как славянского корня, так и заимствованные из иных языков: Мишаня, Михась, Михал, Майкл, Майк. Но в любом случае, если в конце имени добавляется — ка (Мишка, Вовка, Ленка, Танька и так далее) это означает не просто уменьшение, но зачастую также пренебрежение и даже грубость; называть так человека не всегда вежливо. В чешском же сложилась иная традиция — солидная дама может носить полное имя Ленка или Агнешка. Даже любимую в Чехии королеву, мать императора Карла IV, называют не иначе, как Элишкой. В восприятии чехов Элишка, Ленка, Агнешка — вовсе не уменьшительная форма имени, как в русском, а имя как таковое.

Отметим, что поскольку языки наши родственные, чешские переводчики тоже сталкиваются с определенными проблемами. Случается, что например, русское предложение: «Мы приехали к вам накануне» переводят как «Мы приехали к вам на пушке» (сбивает с толку созвучное чешское слово «канон» — «пушка»). Русская фраза: «Куда же вы идете?» может быть воспринята как «Куда же вы, идиот?» (для чешского уха слова «идете» и «идиот» звучат очень похоже).

Ну и напоследок еще одна история, о том, как одна-единственная буква может повлиять на карьеру военного человека. Если помните, отец Владо Риши был офицером и году так примерно в пятьдесят седьмом учился в Ленинграде, в военной академии. Его сокурсником оказался чешский подполковник, который позже стал министром обороны Чехословакии. Русский язык у него был не самый лучший, и как-то раз он попросил Ришу-старшего перевести некую фразу. Надо сказать, что подполковнику очень нравилась буфетчица в столовой академии, и, с целью развития дальнейших отношений, он хотел сделать ей комплимент, сообщив, что она продает замечательные сосиски. Отец Владо перевел это так: «У вас очень хорошие сосики». С тем подполковник и отправился к своей буфетчице, но получил не улыбку, а солидную оплеуху. А отец Владо Риши никак не мог дослужиться до генерала, пока бывший его сокурсник занимал пост министра обороны.

Завершая эту главу, отметим, что язык живет и развивается, питаясь из двух источников: один из них — люди, чешский народ, другой — писатели, литераторы. В глазах мирового сообщества тот язык является великим и могучим, который породил великие произведения, то, что вошло в сокровищницу общечеловеческой культуры и возвеличило нацию. И потому напомним, что чешский язык — это язык вдохновенных проповедников, подвижников и просветителей Средневековья и эпохи национального Возрождения, язык Яна Амоса Коменского и Божены Немцовой, Алоиса Ирасека и Карела Чапека, Ярослава Гашека и Витезслава Незвала, Милана Кундеры и Ярослава Сейферта.

Поистине велик и могуч чешский язык!

Глава 16
Немного истории. Время первых Габсбургов

В нашем историческом экскурсе мы остановились на том, что в 1526 году на чешский трон взошел Фердинанд I Австрийский из дома Габсбургов. Его супруга Анна являлась сестрой погибшего в сражении с турками короля Людовика, и, казалось бы, Анна и ее муж должны наследовать престол Чехии. Но в этом им было отказано: чешские паны, рыцари и горожане были против. Так что Фердинанд стал чешским королем не по праву наследования, а лишь после процедуры избрания его сеймом — вот свидетельство того, сколь велики были в ту эпоху привилегии панства и вольности, дарованные чешским городам. Разумеется, подобное ущемление королевской власти новому государю не понравилось. К тому же Фердинанд и его наследники относились к числу ревностных католиков, а в Чехии дворяне и горожане (как чехи, так и немцы) в подавляющем большинстве были протестантами. В период гуситских войн и после них в стране возникли секты различного толка, члены которых придерживались крайне радикальных воззрений, но основная часть населения считала себя утраквистами, а по сути же эти люди являлись лютеранами. Это означало, что чешские протестанты всегда могут рассчитывать на помощь немецких единоверцев, например, саксонского курфюрста.

В результате следующие сто лет прошли в непрерывных склоках между представителями чешских сословий и государями из дома Габсбургов. Чаша судеб колебалась: иногда верх одерживал король (точнее, император, ведь Габсбурги правили империей), иногда сейм диктовал монарху свою волю. Чехия боролась за свободу вероисповедания, за право выбирать короля и за сохранение других привилегий, дарованных еще императором Карлом IV. Габсбурги же, за редким исключением, стремились к абсолютной власти и искоренению протестантской ереси. В этом противостоянии были яркие моменты, одним из которых стал так называемый «Кровавый сейм» 1547 года. Фердинанд I, воевавший с саксонским курфюрстом Иоганном, не смог собрать войска в Чехии, так как представители военного сословия и простой народ скорее сочувствовали протестантам-саксонцам, чем своему королю-католику. Все же Фердинанд разбил саксонцев, а затем направился со всей своей армией в непокорную Прагу, где как раз собрался сейм. Город капитулировал, и император принялся чинить расправу: два дворянина и два горожанина были казнены, Прага и другие чешские города, а также сейм лишились многих привилегий. Эта утрата политических свобод стала поражением сословий Чехии, а за ним последовала атака на протестантскую церковь. До костров дело не дошло, но, дабы вселить в еретиков страх Божий, Фердинанд призвал иезуитов — известных специалистов в этой области. Их орден появился в Праге в 1556 году, и император пожаловал им несколько костелов. Справедливости ради отметим, что Прага обязана первому Габсбургу не только пришествием иезуитов, но и прекрасным Королевским садом и зданием Летоградка (Королевского летнего дворца), который возвели в 1538–1563 годах.