Книга Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон

В 04.45 лодка мягко и без шума легла на дно. Командир выключает оба двигателя, и мы остаемся в желтом иле на глубине 175 футов. Не очень мелко, но и не очень глубоко.

Противолодочный корабль зигзагом кружит над нами. Время от времени японцы сбрасывают глубинную бомбу, но эти взрывы лишь сотрясают воду. Враг прислушивается ко всем звукам, которые могут помочь ему определить наше положение. В 05.00 он неожиданно останавливается. Это старый трюк. Мы должны подумать, что корабль ушел, и всплывем. Но нас на эту удочку не поймаешь. Японское судно стоит на тихой воде и ждет подкрепления. Офицеры сейчас, наверное, склонившись стоят на мостике, курят, переговариваются и время от времени интересуются у своего гидрофониста, слышит ли он что-нибудь. Они знают, что лодка где-то здесь, под ними, но этого недостаточно. Чтобы потопить нас, они должны не только определить наше местоположение, но и попасть туда своими бомбами. Это не так просто, как кажется.

Между тем нам становится жарко. Воздух ный и нечистый. Вытяжные вентиляторы не работают. Леденцы, которые мы так любим, расплавились в банке и превратились в сплошную массу. Настил на полу мокрый от стекающего пота.

Я тихо прохожу по отсекам и в общих чертах описываю всем сложившуюся ситуацию. Никто не пытается вести себя как киногерой. Никто не делает ставки на время и место очередного взрыва глубинной бомбы. Большинство членов экипажа смертельно устали и с трудом переносят жару. Они молчаливо сидят возле своих вентилей и рычагов и свято верят в командира. В освещенном торпедном отсеке матросы лежат на спине, устремив взгляд на изогнутый стальной подволок. Торпедисты отделены от остальных и представляют собой несколько обособленную группу. Я говорю им, что наверху небольшой противолодочный корабль, который, наверное, уже сбросил бо'льшую часть своих бомб. Эта новость никого не ободряет. Нет смысла морочить голову специалистам рядового и старшинского состава, да им и не нужно мое ободрение. Я говорю то, что думаю, и оставляю их со своими мыслями. Возвращаюсь на тускло освещенный главный пост. Необходимо экономить электричество. Командир вышагивает взад и вперед, комкая рукой листок бумаги. Следим за ним с интересом: эта его привычка нам уже знакома и многое может сказать. Его пальцы комкают бумагу, разворачивают, снова комкают… Неожиданно бумажный шарик летит в темноту. Что дальше?

– Надо попытаться оторваться от дна, – говорит командир. – Если будем оставаться здесь долго, наш японский друг дождется подкрепления. Приготовиться к продувке цистерн главного балласта!

Воздух начинает заходить в балластную емкость и вытеснять воду. Лодка становится легче на несколько тонн, но остается на прежней глубине.

– Продувайте медленно четвертую. Продувайте шестую. Малый назад! Прекратить продувку. Черт!

Лодка по-прежнему лежит в грязном иле. Производим более энергичную продувку, и в конце концов лодка сдвигается с места. Противолодочного корабля не слышно. У нас появляется надежда, что он ушел с приливным течением.

– Оба двигателя средний вперед! – приказывает командир.

Лодка вздрагивает и идет вперед. Стрелки глубиномера дрожат. Всплываем медленно, но шума производим много. В этот момент японцы слышат нас. Они включают двигатели и на полной скорости идут к нам. Время 05.45. Прошло больше часа.

170 футов. Идем на малой скорости. Слышен свист винтов проходящего на поверхности противолодочного корабля. Секунды тянутся неимоверно долго. Остались у него бомбы или нет? Кажется, проходит целая вечность, прежде чем получаем ответ на этот вопрос. Вновь начинают взрываться бомбы. Разрывы быстро следуют один за другим. Раздается сильный грохот, и лодка вздрагивает, словно по корпусу бьют огромным молотом. Лампы мигают, и мы на время оказываемся в полной темноте. Дело принимает серьезный оборот. Лодка под углом движется в неизвестном направлении. Звенит компас, за ним пронзительно звучит сигнал тревоги. Вертикальный и горизонтальный рули перестают слушаться рулевых, которые отчаянно пытаются выровнять лодку. Все глубиномеры выходят из строя. Кто-то говорит, глубина четыреста футов, кто-то утверждает, что двадцать. Откуда-то из переплетения труб телеметрических приборов доносится свист – это вырывается внутрь лодки драгоценный сжатый воздух. Вот в чем причина сбоя системы! Прекратить этот чертов свист! Спотыкаясь в темноте, мы пытаемся устранить неисправность и ликвидировать утечку, но свист продолжается.

Кажется, в машинном отсеке глубиномер исправен. Информацию оттуда матросы по цепочке передают к нам на главный пост. Через какое-то время включается аварийное освещение, и в конце концов выясняется, что можно поднять перископ. Между тем лодка по-прежнему находится под острым углом к горизонту, а настил очень скользкий. Механики молча бродят по лодке с фонарями и гаечными ключами.

– Поднять перископ, – приказывает командир. Он смотрит в окуляр и резко бросает: – Мы на поверхности. Орудие к бою. Продуть главный балласт. Пеленг врага сорок пять градусов левого борта. Всплываем!

Мы бежим к погребу боеприпасов, открываем его, и через минуту в уютной маленькой кают-компании уже царит полный кавардак. Открываются люки, мы вылезаем из лодки и гурьбой несемся к орудию. Солнечный свет на мгновение ослепляет, но мы быстро замечаем противолодочный корабль слева по носу. Слышны очереди его пулеметов. Через мгновение из ствола пушки японского судна вырывается пламя выстрела. Снаряд пролетает над нашими головами и падает в море далеко сзади, не причинив нам никакого вреда. Плохая стрельба. Быстро заряжаем пушку 4-дюймовыми снарядами и открываем огонь. Оба судна теперь идут параллельными курсами, обстреливая друг друга из всех видов оружия. Рулевое управление нашей лодки все еще не действует – приходится обходиться двигателями.

После темноты и духоты приятно оказаться на солнце и вдыхать свежий воздух. В бинокль я вижу, как носится по палубе японский орудийный расчет. Наши снаряды падают рядом с кораблем. Я пытаюсь корректировать стрельбу, но наводчики и так неплохо выполняют свою работу. Наши снаряды взрываются все ближе к японскому кораблю. Вражеская пушка замолкает – кажется, осколком зацепило кого-то из орудийного расчета. Японские артиллеристы исчезают в одном из люков, корабль разворачивается и начинает уходить.

– Выше двести. Поправка ноль! – звучит команда.

Корабль движется быстро, но не быстрее наших снарядов, один из которых попадает в его форштевень. В воздух поднимается черный гриб дыма. Враг горит.

Это попадание заставило их возобновить бой. Противолодочный корабль разворачивается и идет обратно. Его орудийный расчет вновь стал к пушке. Мы быстро меняем прицел, и наш снаряд попадает прямо в мостик, где стоят молодые самонадеянные офицеры. С этого момента бой для нас выигран. Вражеский огонь становится беспорядочным, корабль начинает беспомощно рыскать. Наши артиллеристы действуют безупречно. Еще один снаряд попадает в самую середину корабля, другой уничтожает его пушку, третий взрывается в машинном отделении. Корабль останавливается. Остается лишь добить его.

Кажется, пилот японского гидросамолета с зеленым фюзеляжем и ярко-красными поплавками, который кружит над нами уже в течение трех минут, не понимает, что на самом деле здесь происходит. Тихое море и яркое солнце, должно быть, навеяли на него умиротворение, и он не подозревает о том, что внизу идет бой. Наверное, он думает, что идут учения. Блестящая серая глазурь корабля на синей воде, рядом – зеленый корпус нашей лодки, над которым спокойно парят птицы. В такой день не хочется вспоминать о войне.