Книга Золушки нашего Двора - Лесса Каури

– Я всего лишь спас твою честь, маленькая хозяйка! – без усмешки сообщил Красное Лихо.

Вздрогнув, Бруни поднялась. Перегнулась через стол и, поцеловав его в лоб – только туда дотянулась! – поправила:

– Вы спасли мою жизнь!

Лихай потянул женщину на себя. Вытащил пару шпилек из ее прически. Каскад темно-каштановых волос Бруни скрыл и его лицо, и эполеты на плечах.

– Ты вкусно пахнешь, маленькая хозяйка, – хрипло произнес Торхаш. Выпустив ее, резко встал. Отошел, будто отшатнулся, к двери. Уже оттуда, оглянувшись, блеснул яркими глазами: – Жаль, что мы кровники!

И вышел.

Матушка недоуменно собирала волосы в хвост. И вдруг так и застыла с поднятыми руками, осознав истинный смысл его фразы, которая вначале ею была услышана как: «Жаль, что мы не кровники!» Но Лихо имел в виду не ее. Он говорил о принце.

* * *

Ники поднималась по винтовой лестнице на башню, задумчиво ведя пальцем по холодному камню стены.

О том, что «Касатка» возит контрабанду, она узнала случайно: подслушала разговор между капитаном Зорелем и первым помощником – мрачным ласурцем по кличке Резаный. Команда, по всей видимости, была в курсе, потому что, когда Ники осторожно поинтересовалась у Грузило насчет дополнительного заработка, тот, добродушно усмехнувшись, дал ей такого подзатыльника, что она вывалилась из матросского гамака, и заметил: «Меньше знаешь, лучше спишь, Красавчик! Однако долю свою получишь, ежели на то будет воля Океанского творца!»

В то утро над водой стоял густой туман. Случалось такое, когда холодное течение неожиданно меняло направление, струясь не вдоль, но между острых скал, что отмечали путь к берегу. Гаракенский патруль из трех кораблей вынырнул из дымки неожиданно, взяв «Касатку» в кольцо. Команда сладко спала – в этом месте патрулей никогда не видывали!

Ники, дремавшая в эту ночь на связке каната на палубе – в кубрике было жарко и воняло мужским потом, – первой подняла тревогу и, дождавшись встревоженного топота босых ног, нырнула в трюм. Неугомонная натура вынудила ее еще раньше выведать все о контрабанде. Теперь юнга знал и о том, что «Касатка» везет стертые в порошок редкие целительные травы, доставляемые «кривой» дорожкой из эльфийской вотчины Лималля, и о месте, где прятали полотняные мешочки с «товаром». Мешочков оказалось четыре – за потайной доской в кормовой части трюма. Слушая грубые голоса патрульных, с лодок переговаривающихся с капитаном, Ники рассудила: раз те знают о маршруте «Касатки» и туманной особенности здешних вод, значит, и схрон для них не тайна за семью печатями! Здесь попахивало предательством кого-то из команды, однако главным сейчас было снять с капитана все подозрения. Она лихорадочно огляделась, ища, куда бы перепрятать мешки. В трюме стояло несколько небольших бочонков с вином. Большие капитан на судне не терпел, и был прав – кому нужна упившаяся вусмерть команда? Вино можно было бы вылить, но мокрые доски привлекут внимание. Что же делать? Не любившая напиваться Никорин тяжело вздохнула и… выбила крышку из первого бочонка.

– Откройте трюм! – потребовал офицер патруля.

Зорель подал матросам знак. В трюм спустились несколько патрульных, капитан, его первый помощник и боцман. Здесь витал аромат винных паров, и неудивительно: от одного из бочонков тянулась красная дорожка. Видать, треснул и потек.

Офицер уверенно направился к тайнику. Первый помощник вопросительно посмотрел на капитана, но тот стоял спокойно и даже улыбался – как человек, которому приснился хороший сон. Грузило, также посвященный в тайну, завозился, как медведь на привязи. Только что цепями не загремел.

В тайнике было пусто. Разочарованный вздох начальника патрульных был тому подтверждением.

– Где товар? – разозленный офицер налетел на капитана, как бойцовый петух на соперника. Даже за грудки взял. – Где?!

– Какой товар? – искренне удивился Ясин. – Щель между досками – конструкционное недоразумение «Касатки», и только!

Офицер с минуту смотрел в его бездонные глаза и не видел в них ни искорки лжи. Отпустив капитана, с раздражением пнул треснутый бочонок. Ослабшая скоба лопнула, вино волной окатило его щегольские сапоги.

– Демоны вас забери! – прорычал начальник караула и крикнул солдатам, ожидающим на палубе. – Обыскать корабль от марса до днища!

Трюм был покинут, «Касатка» обыскана сверху донизу, справа налево и наискосок. Нашли: трубку Грузило, которую тот оплакивал уже несколько месяцев, пару давно утерянных матросских сабо и юнгу, сладко спящего на коврике у капитанской каюты.

– Он что, пьян? – с изумлением поинтересовался Зорель у боцмана. – Что за бардак у тебя творится?

– Выпорю! – грозно пообещал тот и… они с капитаном уставились друг на друга, пронзенные внезапной догадкой.

Спустя час патрульные покинули «Касатку», так ничего и не добившись. Спустившиеся в трюм капитан и боцман обнаружили «товар» в одном из бочонков. Они ужаснулись и обрадовались одновременно и поспешили будить юнгу, выпившего дозу, после которой и Резаный мог не выжить. Вначале на Ники долго лили воду, приводя в себя. Затем долго лили воду в Ники, вынуждая очистить желудок. Когда юнга смог произнести пару ругательных слов, капитан, взяв его за шкирку, потащил в свою каюту…

Архимагистр шагнула через порог. Ветер ударил в лицо, здесь он царил всегда – беспутный и сильный ласурский гуляка. Ники прошла к каменному парапету и… застыла, разглядывая стройную фигуру, затянутую в черный мундир, и полоскавшиеся на ветру красно-рыжие космы.

Незнакомец чуть повернул голову.

– Вы что-то потеряли, архимагистр? – послышался насмешливый голос, за один тон которого хотелось убить владельца.

Пальцы Ники впились в кружева, обшивавшие вырез платья. Вот он – неожиданный ответ на вопрос, заданный ей себе самой в «Черной каракатице». Потеряв любовь всей своей жизни, она до сих пор ищет потерянное! Ищет, но не может найти!

– Я давно потеряла! – пробормотала она, отвечая не ему, но себе. – А вы, полковник?

– А я теряю то, что мне никогда не принадлежало, – произнес тот странным глухим голосом.

Никорин подошла и встала рядом. Теперь их ладони одинаково касались стылого камня.

– Мне казалось, эмоции вам не свойственны, – недружелюбно заметила она, – вы же не человек!

Кислотой разливалась в душе обида на него, оказавшегося здесь так не вовремя.

Лихо, откинув волосы с лица, посмотрел на Ники.

– Разве эмоции свойственны лишь людям? – холодно спросил он. – Другие расы в расчет не берете? Когда-нибудь имперское высокомерие сыграет с вами дурную шутку!

– Во мне никогда не было и нет… высокомерия! – поморщилась Никорин. Не признаваться же, что она всего лишь нуждалась в мгновениях одиночества для искреннего разговора с собой.

– Тогда что это? – лениво поинтересовался Торхаш. – Неприязнь ко мне лично? Злитесь, поскольку никак не удается затащить меня в постель?