Книга 1917. Кара до покаяния - Шамиль Куряев

Вот это фокус! Выходит, в вещевом мешке наших думских империалистов лежал вовсе не «маршальский жезл» (ключи от Босфора, единая Польша, крест над Святой Софией), а… «прочный мир на основе самоопределения»?! Внезапно выяснилось, что никакие приобретения по итогам войны России уже не нужны? Русскому народу, оказывается, вообще ничего не надо! – он третий год истекает кровью в тяжелейшей войне только ради того, чтобы другим народам было хорошо!

Позвольте, позвольте… А как же ноябрьская речь Милюкова?! Слова-то какие! – «во имя достижения наших национальных интересов», «во имя миллионов жертв и потоков пролитой крови»… И про злодея Штюрмера как убедительно…(Ведь тот колбасник, чего доброго, и впрямь заключил бы позорный мир! – без Константинополя и без проливов…) Конечно, надо было его срочно убирать, распутинского ставленника!

Но вот, слава Богу, немца Штюрмера убрали, подлеца Гришку – ухлопали, Николашку и Сашку – свергли. «Милюков-Дарданелльский» теперь уже не трибун оппозиции, а министр иностранных дел свободной России! И… что? Что же произошло за какие-то четыре месяца после той программной речи? Что изменилось? Почему наши думские «ястребы» вдруг обратились в «голубей мира»?! Что случилось?

Да ничего… Просто обманули они вас, дорогие граждане свободной России! Под ту словесную трескотню они свергли законную власть в стране, сами стали властью… А воевать они и не думали! Худой-то мир, как известно, лучше доброй ссоры? А уж если вам так хотелось довести войну до победного конца, то это вам надо было крепче держаться за царя Николая… Ну, этого, конечно, вам вслух никто не скажет.

Теперь понятно, для чего было нужно такое паническое вступление? – для того чтобы князю Львову, подписавшему эту преступную декларацию, и его коллегам-министрам было легче предавать интересы России! Для этого и соединили в декларации «ужа и ежа»: мол, во-первых, мы и так уже безвозвратно погибли (естественно, не по нашей вине, а по вине проклятого царского правительства), а во-вторых, любые военные трофеи нам претят (как аморальные).

Керенский впоследствии, в своих мемуарах, комментировал эту ситуацию следующим образом: «26 февраля русский посол в Париже А.П. Извольский передал в Россию текст ноты, вручённой ему на Кэ дОрсе, в которой Франция соглашалась на полную свободу России при решении вопроса о её западных границах. Однако его сообщение попало по случаю в руки Временного правительства…». Ну, и как же Временное правительство поступило с этими свалившимися на него плодами чужих трудов?! Вот как: «Выражаясь дипломатическим языком, мы заявили: «Временное правительство предлагает, чтобы все державы совместно пересмотрели цели войны, и констатирует, что Россия, со своей стороны, готова в интересах скорейшего заключения мира отказаться от своей доли притязаний при условии, что другие союзные державы поступят так же».

То есть для нового российского правительства единственная «цель войны» – это «скорейшее заключение мира»!

§ 4.3. Как же ответили союзники на декларацию Временного правительства? Суть их ответов сводилась к тому, что сами они поступиться национальными интересами не готовы, но если Россия откажется от своей доли добычи, они возражать не будут. Собственно говоря, ознакомившись с этой декларацией, всякий проницательный человек уже тогда, в марте 1917-го, мог предвидеть всё то, что предпримет Временное правительство в дальнейшем.

И надо сказать, что страны Антанты весьма оперативно реагировали на события в России – и на переворот (свергнувший то правительство, с которым они договаривались о дележе трофеев), и на декларации «февралистов», и на последовавший разгром Вооружённых Сил… В апреле 1917 года Англия, Франция и США принимают решение об интернационализации Черноморских проливов после победы. Решили теперь, что не будут они российскими, а будут «ничьими»! А ведь это была одна из самых лакомых целей России в Мировой войне.

Как отреагировало на эту дипломатическую «подножку» Временное правительство? Стало протестовать? Заявило, что это непорядочно по отношению к России, проливающей кровь за общие интересы союзников? Реагировало Временное правительство очень странно.

К маю 1917-го Милюкова на посту министра иностранных дел сменил другой видный «февралист» – мультимиллионер Терещенко, крупный сахарозаводчик, банкир и землевладелец, известный меценат и масон (один из главных антиправительственных заговорщиков, сразу после Февральского переворота занявший важнейший пост министра финансов). Вот что говорил министр иностранных дел свободной России Терещенко: «Формула мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, вполне может обеспечить национальные интересы России. Россия может обойтись без завоеваний. Интернациональный статут, обеспечивающий пользование проливами всем прибрежным странам, откроет ей выход в Средиземное море. А принцип свободного самоопределения народов будет благоприятствовать России больше, чем Германии, ибо балканские народы, имея свободу выбора, будут гораздо больше стремиться к сближению с Россией, чем с Германией».

То есть: что, не хотят давать нам проливы? – ну и не надо! Мы и сами не хотим. Россия – не чета другим странам; она и без завоеваний может обойтись (одной «духовностью»). А больше всего ей пойдёт на пользу принцип свободного самоопределения народов. Сами все к нам прибегут…

Правда, уже в июне 1917-го под этот «принцип самоопределения» от России пожелала обособиться Украина. Центральная Рада в разгар войны, не дожидаясь никакого Учредительного Собрания, собственным «универсалом» в одностороннем порядке объявила украинскую автономию. Переговоры с Центральной Радой вели Керенский, Терещенко и Церетели. И – без боя сдали все позиции: признали полномочия самозваной Рады и фактически отдали ей юго-западные губернии… Признание Временным правительством «Генерального Секретариата» в качестве «высшего органа управления краевыми делами на Украине» было откровенным актом государственной измены!

Здесь надо особо подчеркнуть, что господа министры прекрасно осознавали, что они делают, – и тогда, летом 1917-го, и впоследствии, в эмиграции. Так, например, председатель правительства Керенский в своём выступлении на французском радио в 1953 году с гордостью заявлял: «Временное правительство немедленно вернуло Финляндии все права при одном единственном условии: независимость Финляндии должна быть принята Учредительным Собранием. Одновременно мы провозгласили и независимость Польши. Начал разрабатываться режим предоставления независимости для прибалтийских стран, для Украины».

То есть даже Украину эти господа искренне считали чужеземной колонией, которой придётся возвращать независимость! Справедливости ради надо сказать, что министры-кадеты, имевшие свою точку зрения на украинский вопрос, предпочли «умыть руки» и выйти из состава правительства.

Интересна политическая фразеология Терещенко: глава российского МИДа активно использовал в своей дипломатической практике фразы о «мире без аннексий и контрибуций», о недопущении «явных и скрытых аннексий» и т. п. Придумал он их не сам. Министр-капиталист всего лишь добросовестно цитировал манифест Циммервальдской конференции (составленный лично Львом Давыдовичем Троцким), призывавший немедленно начать борьбу «за мир без аннексий и контрибуций»: «Такой мир возможен только при осуждении всяких помыслов о насилии над правами и свободами народов. Занятие целых стран или их отдельных частей не должно вести к их насильственному присоединению. Никаких аннексий, ни открытых, ни скрытых, никаких насильственных экономических присоединений, которые вследствие неизбежно связанного с ними политического бесправия носят ещё более невыносимый характер».