Книга Синдром Атяшево - Олег Рой

Ирина про себя отметила, что черный пиджак и белые брюки сидели на нем исключительно хорошо, наверное, сшиты на заказ, да и галстук подобран в тон бирюзовой рубашке. Ирина была уверена, что и носки у него соответствовали рубашке…

Увидев Ирину, Архангельский заулыбался и распахнул объятия. Вот здесь Ирина обратила внимание на его глаза — изу-мительные черные маслины, которые смотрели внимательно, не упуская ни одной детали.

— Ну вот, наконец-то прилетела к нам дивная птица, — заворковал он, — слегка обнимая Ирину и демонстрируя ей свою приязнь. — Прекрасное платье и аметистовое ожерелье в серебре очень к месту… — оценил по достоинству наряд Невельской режиссер. — Очень рад познакомиться лично, очень рад.

— Мне тоже очень приятно познакомиться, Яков, — сказала Ирина, улыбнувшись одной из самых своих обворожительных улыбок. — Знакомьтесь, это Иван, мой супруг. Алексей, мой агент, вы с ним, вероятно, хорошо знакомы.

— Счастлив видеть вас всех среди моих гостей, располагайтесь, отдыхайте, если хотите, проходите сразу в дом, а после ужина поговорим, — сказал Яков, целуя Ирине руку, а потом пожимая в знак приветствия ладони Алексею и Ивану. На Ивана он взглянул с особым вниманием, так оглядывают лошадь на торгах.

Народу действительно собралось много. Яков не любил, когда гости скучают, поэтому официанты щедро разносили шампанское и легкие закуски. Певица с мощным голосом, одетая в теплое пончо, пела джаз прямо на улице, музыканты расположились на лужайке на офисных стульях, вкопанных в землю для устойчивости.

Гости сидели на импровизированных сиденьях, которыми служили сколоченные из ящиков скамьи, покрашенные красной, зеленой и желтой краской, или стояли небольшими группами. Некоторые гости смотрели на двор с обширного балкона, откуда открывался прекрасный вид на газон. Осень выдалась теплая, мягкая, поэтому людей на балконе было немало.

С Ириной все здоровались, осыпая ее комплиментами.

Наконец гости неохотно прошли в дом. Ужин прошел достаточно шумно. Изысканные закуски, запеченные в сыре куропатки на горячее, при обилии и разнообразии вин и напитков покрепче, сделали свое дело: гости расслабились и с удовольствием общались. Яков беспощадно рассадил троицу, поэтому Невельская оказалась в центре одной группы, Ивана окружали симпатичные актрисы, ну а Алексей Асмолов ухаживал за важными гостями на своей части стола.

После ужина Яков решил, что настало время переговорить с Невельской и ее агентом, и предложил им подняться к нему в кабинет на второй этаж.

В неформальной обстановке, расположившись в креслах вокруг журнального столика, начали неспешную беседу. Яков, не отрывая взгляда от Ирины, в общих чертах рассказывал о будущем фильме. Акцентировал внимание на том, что вся съемочная группа уже сформирована, только нет актрисы на главную роль. Вот именно этой ролью он хочет заинтересовать несравненную Ирину Невельскую. Фильм будет в двух сериях, полнометражный.

Закурившая от волнения Ирина как могла сдерживала радостные эмоции.

— Это очень интересно. Но понимаете, Яков, у меня сейчас и в жизни, и в творчестве ориентир на некоторый новый, более высокий уровень. Приходите, кстати, на премьеру, посмотрите на меня с новой стороны.

— Приду, — согласился Архангельский и отпил из бокала виски.

— И если уж мы начинаем сотрудничество, то мне необходимо ознакомиться со сценарием.

— Он будет готов на днях, — замялся Архангельский. — Я еще не внес свою правку, есть некоторые замечания… Но я работаю!

Тем временем Иван ухаживал за красотками вокруг себя, то наливая в бокалы вино, то передавая соусники, перец или соль. А актрисы все щебетали и щебетали, рассказывая сплетни, даже когда встали из-за стола.

— Архангельский все-таки стервозен, как истеричная баба, с ним невозможно работать, — с хмельком в голосе негромко говорила довольно примелькавшаяся в сериалах актриса «между тридцатью и сорока».

— Это потому, что он не взял тебя в свой фильм, — «нежно» прокомментировала ее приятельница, тоже с весьма знакомым лицом.

— Нет. Это потому, что он нашу Ольгу Теплову довел до предынсультного состояния на съемочной площадке, а затем вовсе выгнал и не заплатил за месяц работы. Ну не сука, а? А до Ольги он еще двух актрис извел придирками на пробах. А про что фильм, так никто и не понял пока, — тихо возмущалась актриса.

— Говори тише, а то нас не пригласят второй раз на «пати»… И где мы будем искать режиссеров?

Отойдя от женской компании в сторону, Иван понял, что потерял из виду Ирину и Алексея. К Якову у него с первой минуты возникла неприязнь: глаза у режиссера были, конечно, красивые, но слишком порочные… Хотя ревновать повода не было. Яков любил красивых женщин, но только в том случае, если они являлись хорошими актрисами.

Иван чувствовал себя на этой вечеринке не в своей тарелке. Хорошо, что телевизор не смотрел почти никогда, иначе у него глаза разбежались бы от обилия известных актеров, режиссеров, сценаристов, операторов. От ощущения одиночества, от непонимания проблем, обсуждаемых около него, Пшеничников занялся тем, чем грешил довольно редко, — стал потихоньку напиваться вискарем, а если рядом не было подноса с виски, то и водочкой.

Когда Иван увидел Ирину, Алексея и Якова, спускавшихся по лестнице со второго этажа и весело болтающих, он повел себя несколько неадекватно. Насупился и довольно громко заявил:

— Что-то я не понял, вы тут всех используете, а потом к черту посылаете? Ире вот мозги пудрите, а сами актрису турнули. И Ирину мою тоже выбросите? Думаете, вам все позволено?

Шум в гостиной смолк, и все повернулись к Ивану, озадаченные его обвинениями, на которые никто никогда не осмеливался. И вообще излишне резкий тон был здесь непривычен, как и выражение искренних эмоций.

— Ну что вы, Иван, у вас ложные сведения, — попытался оправдаться Яков, — никакие актрисы никуда не уходили, я их снял с картины.

— Не нужна Ирине такая нервная работа. Она, может, что-нибудь поприличнее найдет! — заявил Пшеничников со всей прямотой, на которую только был способен.

— Иван, вот что я думаю: мне нравится ваша жена как актриса. Она получит эту роль, и уж поверьте, это сделает ее еще более известной, — сказал Яков с придыханием и заулыбался. — Он подошел ближе к Ивану и приобнял его за талию. — Но давайте договоримся, что вы тоже пойдете мне навстречу и заедете ко мне как-нибудь в ближайшее время, просто так, по-свойски…

Иван почувствовал, что рука Якова, которую тот как-то ловко просунул под его пиджак, вполне недвусмысленно поглаживает спину…

Бешено пульсирующая кровь прилила Ивану в голову:

— Ах ты, чертов гомик, не фиг граблями лезть куда не надо! — заорал Иван и, увернувшись от ласк Архангельского, врезал ему в челюсть.

Из-за разворота, когда Иван освобождался «из ласковых объятий» режиссера, удар, направленный по косой, получился, пожалуй, чуть более сильным, чем хотел того Пшеничников. Яков был отправлен в глубокий нокаут. Он упал на наборный паркет, заорал, начал корчиться…