Книга Дом: основной инстинкт - Диана Эпплярд

— Он зовет Клэр, — объяснила она. — Клэр говорит ему, что она его мама. Я сама слышала.

— Я твоя мама, — сказала я, поворачивая его к себе лицом. Как же ему это объяснить? Я была ему не нужна. Он извивался и выгибался у меня на руках, крича все громче.

— Да что здесь происходит, черт возьми?

Это был Майк. Он нагишом спускался по лестнице. Волосы всклочены. Лицо очень рассерженное.

— Том плачет, и я не могу его успокоить, — ответила я.

— Дай его мне, — сказал Майк, протягивая к нему руки, но ребенок взглянул на него, как на совершенно незнакомого человека, и с надеждой посмотрел на дверь.

— Что же делать? — спросила я, чувствуя, что еще немного, и со мной приключится истерика. Том продолжал орать и вертеться на руках. Такого раньше с ним не бывало.

— Положим его спать с собой, — ответил Майк. При этом выражение его лица было таким, как будто он собирался взять в свою постель пиранью.

— У меня завтра безумный день. Давай его сюда, — с этими словами он взял Тома и пошел наверх, а я отправилась укладывать спать Ребекку.

— Клэр постоянно говорит Тому: «Давай мамочка тебе поможет» или «Ну-ка, посмотри на маму», — сказала сонная Ребекка. — Она не должна так говорить. Правда, мам? Ты наша мама, а не она. Я люблю тебя.

Я наклонилась и поцеловала ее в щеку. Она перевернулась в кроватке, засунула ручки под подушку и тут же заснула. Я медленно побрела наверх. Через три часа мне нужно вставать, а завтра предстоит сумасшедший день.

Майк положил Тома посередине кровати и уже успел заснуть. Том все еще вздрагивал, а ручки сжимали простыню.

— Успокойся, все хорошо — сказала я, укладываясь рядом. Я погладила его по голове, и он испуганно взглянул на меня. Казалось, что он совсем меня не видит, а смотрит куда-то вдаль. Впервые в жизни я не смогла его успокоить.

Я так и не заснула толком. Смотрела, как, постепенно успокаиваясь, засыпает Том. Он закрыл глаза, поднял ручки и зашевелил губами, что-то бормоча во сне. Что ему снилось? Может быть, как он бежит за Ребеккой? Или как он играет в саду, весь перемазанный в грязи? Или весь день лопает шоколад? Кто является ему во сне: я или Клэр? Я лежала, размышляя о том, как много важных моментов в его жизни прошли мимо меня. Возвращаясь с работы, я слышу, как Клэр говорит ему:

— Давай покажем маме, какие мы большие.

Том с гордым видом открывает рот. В нем поблескивают два крошечных зуба. Или Ребекка встречает меня криком:

— Мама, мама! Том научился ползать!

Первое более или менее внятное слово, произнесенное им (как ни странно, это было что-то вроде «грязный»)… Такие моменты нельзя вернуть.

Я пыталась убедить себя, что это неважно, что все наверстаю. Но сейчас я начинаю понимать, что просто быть рядом со своими детьми уже счастье. С какой радостью Ребекка встречает меня каждый вечер! Она так рада, когда мы вместе. Я вспомнила свою маму, и то, как я цеплялась за ее руку, не желая отпускать, когда она провожала меня в школу. Уроки заканчивались, и я, счастливая, бежала ей навстречу. Когда она была рядом, я чувствовала себя в безопасности. Всегда так гордилась ею. Это теперь она поражает меня своей эксцентричностью и странностью, но тогда она давала мне силы, чтобы жить.

Все в нашей семье воспринимали ее заботу как должное. Она всегда была рядом, была нашей мамой. Мое отношение стало меняться, когда начала взрослеть, но пока я была ребенком, очень любила ее, она была мне нужна, и я не могла пережить расставания с ней. Сделала ли я своих детей независимыми или просто лишила их материнской любви и заботы? Я во всем полагалась на свою маму. Она следила за тем, чтобы я не забыла взять пенал, одежду для бальных танцев и спортивную форму. Она всегда знала, что мне нужно, и, казалось, ее больше ничего не волновало. А я поручила чужому человеку заботиться о моих детях, а сама добиваюсь успеха в жизни и решаю совершенно иные задачи, считая их более важными. Воспитание детей стало для меня чем-то второстепенным.

Я беспокойно ворочалась, стараясь не разбудить Тома, и думала о том, что я справлюсь с этим. Я смогу с этим справиться и не переживать по поводу того, что Майк не желает разделить со мной родительские обязанности. Не могу сказать, что он вообще отказывается заниматься воспитанием детей, он просто не видит, что нужно делать, и когда мне приходится просить его о чем-то, это больше похоже на требование с моей стороны и одолжение с его. Гораздо легче попросить об этом Клэр, потому что мы платим ей именно за заботу о наших детях.

Я лежала на спине и смотрела, как начинает светать и первые лучики света проникают в нашу спальню сквозь шторы. Мимо дома с грохотом проехал трактор. Что мои дети будут думать про меня, когда вырастут? Будут ли их детские воспоминания, такие живые и красочные, связаны со мной? Или они будут вспоминать только Клэр? Не станут ли они вспоминать обо мне, как о женщине, которая появлялась дома поздно вечером и на выходных и была их мамой, когда у нее было время? Но я не могу все успеть. Я живу настоящей жизнью в отличие от моей матери. По крайней мере, мне кажется, моя жизнь гораздо успешнее ее. В наше время никто не восторгается женщинами, которые сидят дома. Все считают их неудачницами. Успех измеряется только работой.

Я нежно провела рукой по лицу Тома. Он дернулся и засопел. Как объяснить ему, что я очень его люблю, несмотря на то что редко бываю с ним? Конечно, это здорово, что ему хорошо с Клэр, что он с радостью бросается к ней при встрече, забывая обо мне. Это было бы просто ужасно, если бы он мучался так же, как Ребекка в яслях. «Пора перестать быть излишне сентиментальной», — думала я, поправляя его волосы. Я закрыла глаза и попыталась заснуть. Весь день буду, как зомби. Но уснуть мне так и не удалось. В голове крутились разные тревожные мысли: деньги, дом, как сказать Майку про курсы, как разобраться в наших отношениях, что делать с Клэр и ее попытками заменить Тому мать… В моей голове складывались, а потом рассыпались картинки, как в калейдоскопе. Мысли не давали уснуть, и по щеке скатилась непрошеная слеза. Все кругом считают меня преуспевающей женщиной, а ведь у меня столько проблем. Как такое возможно? Казалось, что утро вовсе не спешит наступать.

Среда, 8 июля

— Гарриет тут заикнулась насчет отдыха в Дордони — сказала я Майку сегодня вечером. Мы носились по кухне, пытаясь приготовить что-нибудь на ужин. В холодильнике в тот вечер мы нашли: кусочек сыра, пучок салата-рукколы, который почти превратился в сено, кастрюльку с заплесневевшей тарамасолатой[25] и банку пива Heineken. Сомневаюсь, что из такого набора продуктов можно что-нибудь приготовить.

— Да, мы говорили об этом за ужином, и я подумал, что это неплохая идея. Но я еще не дал согласия. Мне кажется, что поехать отдыхать с ними будет дешевле, — это прозвучало так, как будто деньги не имели для нас большого значения. — Что у нас на ужин?