Книга Падение небес - Дмитрий Казаков

Харальд тоже успел парировать удар, но устоять на ногах не смог. Меч Чернокрылого переломился у рукояти, а странник по мирам отлетел в сторону, пару раз перекатился. Но вскочил легко, будто огромный кот.

И тут нанес удар Бенеш.

Сверкнуло, и из мостовой, опутывая ноги консулу, полезли толстые стебли. С необычайной скоростью потянулись вверх, закручиваясь вокруг Харугота, подобно вьюну, нарастающему около столба. Заструились по ним потоки зеленого свечения. Консул заревел от боли, принялся рвать стебли, и рук в этот момент у него оказалось больше, чем две.

– Клянусь Селитой… – пробормотал Рендалл, глядя на толстые, похожие на горелые сосиски пальцы.

Зеленая стена не выдержала, треснула, огонь погас. По стеблям пробежала серо-бурая волна, и на мостовую начали падать сухие обрывки. Харугот шагнул из круга оставшихся торчать плетей, такой же, как до начала схватки – почти что человек, смуглое лицо, бородка, и только глаза затоплены тьмой.

Как понял Олен во внезапном озарении, этого и добивался Бенеш – чтобы их враг перестал быть облаком смертоносного мрака, сгустился, уплотнился, вернул себе облик родана.

Потому что в следующий момент Саттия быстро и бесшумно, точно охотящаяся кошка, шагнула за спину консулу. Нанесла удар, и кинжал вонзился Харуготу в затылок. Смерть после такой раны наступает мгновенно, но консул лишь покачнулся. Глаза его на миг стали обычными, человеческими, на лице отразились разочарование и обида.

– Неужели… – просипел он, поднимая руку к горлу, из которого под самым подбородком высунулся блестящий кончики лезвия. – Зачем?.. Вы понимаете, безумцы, что теперь этот мир обречен на погибель?..

Олен сделал выпад, чтобы добить почти неуязвимого противника, но ледяной клинок лишь разочарованно зазвенел, будучи не в силах причинить вред Харуготу. Тот свалился на колени, и так и остался стоять, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь зажать рану на горле, из которой струилась кровь.

Меч выпал из руки консула.

– Что значит – мир погибнет? – спросила Саттия, обходя Харугота по дуге так, чтобы увидеть его лицо.

Ее глазам, способным воспринимать эманации Тьмы, открывалось совершенно немыслимое зрелище. Дыра в плоти мира, прорванная усилиями Предвечной Госпожи, открывшаяся в теле консула и за время схватки его усилиями расширившаяся, едва не поглотившая Харугота, должна была смять, растворить слабое человеческое существо. Превратиться в алчную безумную пасть, способную только выплевывать ядовитую и черную силу.

Но консул сумел удержаться на грани, смог вернуть себе человеческий облик, хотя какими усилиями это ему далось, знал лишь он один. Дыра никуда не пропала, осталась в плоти Харугота, но почти не проявляла себя, скованная обручами железной воли.

Что бы он ни творил, нынешний правитель Безариона оставался величайшим чародеем Алиона.

– Глупцы, не видящие дальше собственного носа, – Харугот хрипел, с каждым словом выплевывал капли крови, но не обращал на это внимания. – Вы думаете, мне так нужна была эта власть ради власти? Твоя смерть ради наслаждения убийством, Олен Рендалл? Нет, я хотел стать над всеми людьми Алиона, подчинить кого-нибудь из геданов, чтобы начать настоящую войну…

Харальд подошел, встал рядом с Оленом, держась за ушибленное во время падения плечо.

– Настоящая война, – пробурчал он. – Как будто эта была игрушечной.

Пришедший в себя тар-Готиан сел, очумело закрутил головой. Поднялся, убрал меч в ножны и заковылял к соратникам, припадая на правую ногу.

– Начать войну, – консул не обратил внимания на слова странника по мирам, – против тех, кто, сам того не зная, ведет Алион к гибели. Против богов, обитателей Великой Бездны и Небесного Чертога.

Саттия удивленно покачала головой, Олен хмыкнул. Да, Харугот из Лексгольма на мелочи не разменивался. Бросить вызов бессмертным хозяевам Алиона до него отважился только Восставший Маг.

– Именно они, Адерг, Азевр, Анхил, Селита, Сифорна, Скарита и прочие, – продолжил консул, – сохраняют наш мир. Но в то же время они собственной тяжестью вынуждают Алион двигаться через Предвечную Тьму, навстречу гибели в пасти Нижней Стороны. Нужно сразить их, убить или изгнать, и тогда есть шанс, что наше движение замедлится, появится шанс на спасение…

– Не может быть… – прошептал Рендалл.

– Может, да, – неожиданно сказал Бенеш. – Он говорит правду, я вижу… Сила бессмертных велика… но они слишком могучи, излишне велики… мы падем…

Олен покачал головой. Так вот зачем Харугот хотел убить его и подчинить себе Камень Памяти. Вот для чего развязал войну, повел войска на Лузианию, а потом и на Терсалим. Хотел погубить многие тысячи, чтобы затем попытаться спасти миллионы и Алион в целом.

И, сразив его, они погубят собственный мир? Отдадут Алион на растерзание гостям и еще более могучим существам, что обитают в ледяных пространствах Нижней Стороны, ее Владыкам…

– Никогда не доверял этим богам, – проговорил Харальд. – Всегда считал, что без них лучше.

Харугот засмеялся, хрипло и страшно, рот его перекосило в жуткой усмешке, а из губ вместе с кровью полились слова:

– Теперь не имеет значения, во что ты верил, зеленоглазый. Вы все умрете, довольно скоро, и тогда вспомните меня. Если бы я смог довести план до конца, разрушить храмы, лишить богов силы…

– А что бы ты стал делать потом? – спросила Саттия. – С той Тьмой, что внутри тебя? Рано или поздно ты не сумел бы обуздать ее, и тогда бы она хлынула внутрь Алиона, погубив его не менее страшно, чем Нижняя Сторона. Очнись, глупец! Хотя бы перед смертью ты должен понять, что был всего лишь марионеткой! Предвечной Госпоже чем-то важен наш мир, и она использовала тебя как молоток, чтобы расколоть его скорлупу!

Руки Харугота поднялись, лицо перекосилось в запредельном усилии, но сказать он ничего не смог.

– Но даже если бы ты победил и сам воцарился над Алионом подобно богу, что бы это дало? – воскликнула девушка. – Нижняя Сторона уже тут, ее посланцы ломают небо. И сумел бы ты их остановить?

– Что-нибудь придумал бы… – выдавил из себя консул, а потом очень тихо выдохнул: – Всё…

Его начало мять и корчить, лицо почернело, на нем вспухли многочисленные бугорки.

Бенеш шагнул из-за спины Олена, раскинул руки. От его ладоней в стороны заструилось малахитовое свечение, образовало тонкую пленку, полупрозрачным колпаком накрывшую Рендалла и остальных. По его стенкам побежали разводы, мир снаружи причудливо исказился, стал зеленовато-серым.

Харугот сумел встать, хотя это больше походило на то, что консула вздернули на ноги, взяв за голову. Еще он ухитрился выдавить нечто вроде улыбки, а затем пропал в облаке тьмы. Щупальца непроглядного мрака рванули в стороны, ударили в колпак, но зеленые стенки выдержали.

Олен почувствовал, как под ногами вздрогнула земля.