Книга Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации - Елена Прудникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что скучно той осенью не было никому.
Поначалу, несмотря на все издержки, толк от комитетов бедноты был немалый. Они добросовестно помогали производить учет хлеба и выполнение хлебозаготовок, кроме того, проводили земельную реформу, следили за соблюдением закона о социализации земли (в той мере, в какой он вообще мог соблюдаться). Заставляли кулаков возвращать наделы бедноты, выманенные голодной весной 1918 года за минимальные хлебные подачки, причем урожай с этих земель тоже причитался законным владельцам. Случалось, вводили трудовую повинность для кулаков, заставляя их обрабатывать бедняцкие и красноармейские наделы.
Красноармейские – понятно: кормилец в армии, а бедняцкие почему, если работник дома? Дело в том, что для обработки земли мало работника – нужны еще лошадь и инвентарь. Не лопатой же поле вскапывать, в самом-то деле… А с лошадьми было плохо. Ленин летом 1918 года включил в число середняцких хозяйства, у которых было по одной-две лошади (еще несколько месяцев назад таковые полагались бедняцкими). Хозяйство с тремя лошадьми даже в хлебородном Поволжье считалось богатым.
…Новая продовольственная политика оказалась успешной – к концу года удалось поставить под контроль около 70 % волостей хлебных губерний. И в равной мере она была неуспешной, поскольку теперь уже многие комбеды, сорганизовавшись, начали скрывать хлеб, противиться его ссыпке, занижать данные об урожаях. Деньги уже никого не интересовали – крестьянам нужны были товары, которых катастрофически не хватало.
Губернские власти вели разную политику, но сводившуюся в принципе к одному и тому же: товарами премировали за сдачу хлеба. Исключительно высоким показателем являлись 50 % оплаты, средним – 25 %. Причем налицо была социальная неувязка: хлеб сдавали богатые крестьяне, а власть поддерживала бедных. Поэтому товары, как правило, распределялись сельским обществам, а там уже как они сами решат. Или товарами премировали тех крестьян, которые наиболее активно помогали в хлебозаготовках.
Все же за шесть месяцев хлебозаготовок из 12 производящих губерний было получено 67,5 млн пудов хлеба и примерно столько же вывезли частным порядком жители голодающих губерний, которым в течение пяти недель было официально разрешено закупить или выменять на вещи по полтора пуда хлеба на человека. В учете разнобой царил совершенно фантастический, но, по разным данным, от 70 до 85 % товарного хлеба оставалось в деревне. При этом даже в производящих губерниях от хлебосдачи были освобождены около 60 % крестьян, которые сеяли по 3–4 десятины на хозяйство и излишков просто не имели. Так что успех был весьма и весьма относительным.
Удалось решить проблемы местной власти – большинство историков считает, что плохо, но, возможно, причиной такой оценки является недостаток воображения. В начале ноября 1918 года состоялся VI Всероссийский съезд Советов. Предварявшие его губернские съезды отмечали, что новый состав местных Советов способен самостоятельно проводить государственную политику. Впрочем, поскольку перевыборами занимались комбеды, то на самом деле произошло слияние/замещение этих двух органов.
Так что в нулевом приближении комбеды и продотряды свою задачу выполнили – население Советской России кое-как сумело пережить зиму. Что же касается построения нового общества – здесь все было сложнее, в точности по евангельскому тезису о вливании молодого вина в старые мехи. На местах государственную политику понимали сообразно грубому классовому чутью, логике Гражданской войны и собственным шкурным интересам. А куда денешься? Большевикам только предстояло подготовить собственные кадры. Еще очень долго им придется как-то приспосабливать к делу людей, выращенных в благословенной Ъ-России, которую мы, к счастью для себя, потеряли…
Страницы века громче
Отдельных правд и кривд.
Мы этой книги кормчей
Простой уставный шрифт.
1919 год облегчения крестьянам не принес – впрочем, и не мог принести. Легче в стране не стало никому. Война разгоралась, фронты сделались более протяженными, увеличивалась армия. Из городов можно было взять какое-то количество людей, но все остальное – продовольствие, фураж, лошадей – могла поставить только деревня. Причем практически без отдачи, поскольку превращенная в военный лагерь Советская Россия все свои скудные ресурсы отдавала фронту.
В январе 1919 года была введена продовольственная разверстка. От прежних хлебозаготовок она отличалась тем, что Наркомпрод, исходя из общей потребности страны, определял для губерний твердые задания по всем видам сельхозпродукции, губернии передавали ниже – и так до волостей: как хочешь, так и выполняй. Теоретически по-прежнему около 60 % крестьян были освобождены от продразверстки. Реальность, как водится, теорию корректировала. С одной стороны, богатые крестьяне изыскивали множество способов распределить поставки на всю деревню; с другой – местные власти, попав в клещи – либо не выполнить задание, либо трясти всех, у кого хоть что-то есть, – сплошь и рядом забирали хлеб не только у середняков, но даже и у бедняков.
Вскоре государство объявило монополию на все продовольствие. Мобилизации в РККА шли одна за другой, увеличивались трудовые повинности. Для армии реквизировали лошадей. Правительство, как могло, защищало крестьян – мобилизации подлежали 3-я и далее лошадь в хозяйстве. Но практически это указание не выполнялось, ибо у каждого комэска[70] была своя экономическая политика, сплошь и рядом отличная от государственной. Кроме того, заменить непригодную для строевой службы лошадь на хорошую он имел право даже в однолошадном дворе, и в результате конское поголовье в деревне стремительно ухудшалось. А ведь лошадь в крестьянском дворе не для эстетики стоит, на ней работать надо. Но попробуй объяснить это означенному комэску!
У белых были те же проблемы – однако они контролировали более богатые области и получали поддержку извне. Красные же могли рассчитывать только на внутренние резервы.
В 1920-м к прочим «радостям» добавился неурожай, охвативший ряд губерний России. Например, в богатейшей Тамбовской губернии задание по продразверстке составило треть общего сбора хлеба, который, в свою очередь, покрывал внутренние потребности губернии лишь на 50 %. И к бабке-гадалке ходить не надо, чтобы понять, что чем больше хлеба вывезут по продразверстке, тем больше придется его ввезти в порядке помощи голодающим. А поскольку население губернии ту зиму пережило, стало быть, либо продразверстка не была выполнена, либо вагоны с хлебом гнали в обоих направлениях. Зато произошло обострение перманентного Тамбовского восстания, на ликвидацию коего пришлось потратить уйму сил и средств.
К счастью, как раз в это время к Советской России присоединились богатые губернии, отбитые у белых, в частности Сибирь. Основная тяжесть продразверстки легла на них. Тамошнему населению это, конечно же, не понравилось – стоит ли удивляться? Так что зима 1920–1921 годов отмечена еще и колоссальным западносибирским восстанием. Впрочем, об этом – чуть позже.
