Книга Совершенная технология - Евгения Озерова

– Ну, на самом деле тут вот что… – начала она. – Есть кодекс геомантов, который мы подписываем ещё во время обучения. Там есть пункт, запрещающий использовать способности в личных корыстных целях. Причём корыстным может быть признан и невинный мотив, совершенно не касающийся денег или другой материальной выгоды. Например, облегчить жизнь близкому человеку… Впрочем, там всё сложнее, сейчас вряд ли успею объяснить… Вкратце так: главное, чтобы при внесении изменений в мир с личными корыстными мотивами не было ущерба никакого…

Шуша заметила, что Календула, хоть и запыхалась немного, тоже внимательно прислушивается к ней. И подумала с горечью, как же, должно быть, разочаровано теперь, после всего происшедшего, обычное население в геомантах.

– Во-вторых, у нас самих и без кодекса полно профессиональных легенд о том, что бывает с геомантами, которые слишком поддались соблазну. Это же власть, понимаешь? А у геомантов регионального и мирового уровня, которых в бюро на работу берут – на Земле власть почти безграничная… Достаточно разумное самоограничение, в общем. Ну и третья причина…

Она вздохнула, пытаясь яснее сформулировать, в чём дело: сама только недавно догадалась, что в отказе воспользоваться своими способностями в обычной жизни немалую роль играл и личный фактор.

– Понимаешь… Это, наверное, смешным покажется… Да и случаев таких, вроде, никто никогда не рассказывал… Ну, в общем, я боюсь, что они пропадут. Исчезнут от частого использования. Способности, в смысле… В общем, наверное, бред, – совсем смутилась Шуша.

– И ничего не бред, – уверенно заявила Календула. – Не знаю, были или нет у вас такие случаи, но у нас поговорка такая есть: легко далось – легко пропало. А если что-то обычное может легко пропасть, то уж такие способности – точно!

Шуша едва сдержалась, чтобы не рассмеяться: уж очень забавной показалась ей прямолинейность мышления исконной земледелицы. И тут же замерла на полушаге, присвистнув.

Они вышли на площадь перед зданием администрации. У входа в него собралась немаленькая толпа. Издалека было видно, что здесь и сотрудники бюро, и оставшиеся после эвакуации добровольцы из гражданского населения. Последние явно желали покинуть Тотьму как можно быстрее: почти у всех за плечами красовались рюкзаки, кое-кто держал на привязи нервно лающих собак, у кого-то из переносок в руках доносилось надрывное мяуканье.

У стволов деревьев перед фасадом мэрии маялись, стеная на басовых нотах, привязанные коровы, несколько коз блуждало по площади, поддевая на рога мелкий мусор и взбалмошно взмемекивая.

Но не это изумило Шушу.

– Вот топь твою! – выразилась обычно не ругавшаяся Юлечка, обнаружив, что вместо уже ставших привычными эмчеэсовских автобусов и машин всю площадь заняли тяжёлые танки. – То-то мне казалось, рёв какой-то поздно ночью…

– Это что, генерал вызвал этот? – удивлённо спросила Календула. – Может, нам не надо туда? Вдруг опасно?

– Не похоже, что Гришнак Углукович в заложниках! – усмехнулась Юлечка. – Не звал бы. Думаю, танки здесь по делу. Я удивляюсь, где они их надыбали… Они же не производятся, кажется, лет тридцать…

– Пошли, там узнаем, – махнула рукой Шуша.

Кабинет мэра хорошо проветрили, но противный тяжёлый запах махорки нативных кочевников въелся в мебель. Помещение было уже почти полно: здесь собрались и ведущие сотрудники бюро, и генерал с адъютантом, и какой-то маскулинодендрофил со смутно знакомым Шуше лицом… Гришнак Углукович поднял мутные от усталости глаза на вошедших и, узнав, кивнул.

– Ждём только наших аналитиков, – сипло сказал он, и Шуша поняла, что Гарасфальт с кем-то ещё из отдела пока не доехал с наблюдательного пункта.

В кабинете повисло тяжёлое молчание. По одному голосу директора становилось понятно, что совещание начнётся, только когда соберётся весь состав: повторять ещё раз никто не имел ни времени, ни сил. Но и поддерживать разговор ни о чём тоже не хотелось. Шуша, как она часто делала в подобных ситуациях, начала развлекать себя подсчётом деталей интерьера и довольно быстро обнаружила, что в кабинете имелись две люстры по двенадцать лампочек, из которых перегорели три; тридцать четыре потолочные плитки без узора, восемь – с узором, изображавшим венки из колосьев; один селектор, три стационарных телефона (два чёрных и один белый); два портрета генсека Вильриэль Нарквеллиэн – один – поясной, за спиной у Гришнака Углуковича, второй – на полке шкафа, маленький, в полный рост, вместе с каким-то маскулинопредставителем, которому она пожимала руку… И в этот момент дверь открылась, и в кабинет вошли Гарасфальт с Мишей. Оба выглядели крайне измученными, в длинной шевелюре остроухого, похоже, пыталась свить гнездо на зиму целая семья полевых мышей.

– Ну, все в сборе, – просипел Гришнак Углукович. – Вы садитесь, а я пока начну. В общем, представляю вам заместителя министра МЧС Ослябю Ясеневича Сосновского. Дальше говорить будет он, простите, не могу больше.

Сотрудники сочувственно покивали: директор серьёзно сорвал голос.

Маскулинодендрофил встал, пригладил необъятную, но очень ухоженную бороду, и начал. Весьма неожиданно, надо сказать.

– Ну а чего говорить-то… – пробасил он. – Мы того-этого… Я-то, собственно…

Снова повисло молчание. Шуше показалось, что генерал недобро ухмыльнулся.

– Эх, ладно… – махнул огромной ладонью Ослябя Ясеневич. – В общем, летел я сюда по обстановке разбираться и порядок наводить, а получилось вот что. Только вот звонили мне из министерства… После выступления-то их… Вот. Ну и, собственно, сюда, говорят, летит все высшее руководство OOP. Кроме генсека самой, да. Я им выводы свои доложу, а уж решать окончательно они будут. Плохо получилось-то: руководитель-то профильного нашего отдела-то… Сами, чай, знаете… Не пришёл ещё в себя, в общем…

Он горестно вздохнул и снова взял паузу.

– В общем, выводы мои такие: операцию проводить совместно, координируя силы воинских частей и бюро. Вот, командующий региональным округом МЧС танки предложил ввести, – мы ввели… Только толку-то… А, в общем, решать им теперь… Я, собственно, всё сказал… Вот. Есть вопросы?

Поднялся лес рук. Первому замминистра предложил слово Гарасфальту.

– Послушайте, кто-нибудь может сказать, что в ультиматуме-то?

Сотрудники заголосили: оказалось, действительно никто не успел увидеть передачу с самого начала.

– Мы заказали полную запись с эфира телестудии в Вологде, через полчаса будет, – просипел Гришнак Углукович. – А вкратце скажу так: вышли они в эфир почти ровно в два часа ночи по местному времени. Аналитики наши не смогли перехватить: они транслировали сигнал на свои спутники, а уж оттуда – по всей Земле. Прервали эфир всех каналов… Кроме кабельных, естественно. В каждом регионе трансляция велась на основном языке, видимо, запись. Ну и объявили, что выхода у нас два: либо вступить в их империю, либо… В общем, не мытьем, так катаньем, сами понимаете. Угрожали оружием на делящихся материалах. Такие дела. Ну и срок дали неделю. На этом-то я сам после звонка министра телевизор и включил. Ещё издевательски так выразились, мол, раз в вашей культуре так важно число «семь», то вот – нате вам неделю эту…