Книга Близорукая любовь - Мария Воронова

– Да я не на него, я на себя злюсь, что столько лет терпела! Как-то мы с ним поссорились под двадцать третье февраля, я уж точно не помню, в чем было дело. Неделю не разговаривали, потом помирились. Вроде все нормально, живем. Наступает Восьмое марта. Борька просыпается и как воды в рот набрал. Ни мимозы занюханной, ни тортика… Даже не поздравил. Валялся в кровати до двух часов дня, потом встал, поел и ушел. Вернулся в десятом часу. Я робко так спросила: «Боря, а ты помнишь, что сегодня за день?» – «Да, – говорит, – прекрасно помню. Но ты заслужила такой праздник за то, что испортила мне двадцать третье февраля». Я прямо обалдела. Боря, говорю, по такой системе взаимозачетов у нас с тобой вообще праздников не останется! А он мне: «Вот и подумай в следующий раз, прежде чем так себя вести». Он ведь меня за каждый крошечный промах наказывал! Типа воспитывал, чтобы я стала хорошей хозяйкой. Но вы не думайте, Люба, что, если будете идеально вести дом, Максимов останется вами доволен. Ничего подобного. Ему ведь нужен полный комфорт, а шпынять жену – великолепный способ расслабиться, снять напряжение после рабочего дня. Так что он всегда найдет, к чему прикопаться.

Голос ее вдруг прервался, а на глазах показались слезы.

Зоя сказала «ну-ну» и неловко обняла Таню за плечи.

– Успокойся, девочка моя. И не надо жалеть о тех годах, что ты провела с Максимовым. Если бы не они, ты не смогла бы так ценить своего нынешнего мужа, верно?

Таня всхлипнула и улыбнулась.

– Вы, наверное, удивляетесь, как это я десять лет продержалась при таких отношениях? Он меня очень подавлял… Постоянно внушал мне, какая я некрасивая, глупая, жирная… Ну я и верила. Понимала, что он гад, но думала, что сама я еще хуже. Например, думаю: ну как же можно было меня так наказать с Восьмым марта? И сама себе тут же возражаю: но я ведь не попросила у него прощения двадцать третьего февраля!

– Ну что, Люба? – спросила Зоя грозно. – Хватит с тебя или пусть Таня мучается, вспоминает новые душераздирающие подробности? Суть-то одна – Борис зануда, эгоист и злыдень. Все согласны?

Любе вспомнилось, как Борис говорил, что ему нравятся у женщин длинные волосы. Она провела ладонью по своему почти солдатскому ежику. Не успели пожениться, как пошла атака на ее самооценку. Что же дальше будет?

Зоя деловито разлила остаток вина по бокалам.

– Решать, конечно, тебе. Мы с Таней выступили в качестве консультантов, снабдили тебя информацией, теперь думай, хочешь провести остаток жизни в роли зашуганной чмошницы – ой, прости, Таня! – или свободной женщины. А там, может, и мужик нормальный подвернется.

Диана заметила, что подвернется обязательно, иначе быть не может.

– А Максимова не надо, – продолжила Зоя. – Если он с Таней не ужился, значит, в принципе не способен на нормальные отношения.

Люба тяжело вздохнула:

– Да я о нормальных отношениях не мечтаю уже.

– Начинается утро в деревне! – простонала Зоя. – Ты вообще нас слушала или нет? Последний раз на пальцах объясняю. Понимаешь, у каждого человека есть, как бы это попроще сказать, личный счет счастья. Если ты стараешься радовать ближних и заботишься об их счастье, то ты пополняешь этот счет. Если думаешь только о своих удовольствиях – тратишь основной капитал. В этом случае закономерно наступает момент, когда твой счет обнуляется. Что же делать? Иногда бывает, люди, обанкротившись, берут себя в руки и зарабатывают новый капитал, но чаще начинают тырить счастье со счета ближнего своего.

Люба сконфуженно крутила бокал в руках. Ей было тяжело находиться в той самой беседке, где они со Стасом провели сказочный вечер. Яркие чувственные воспоминания, почти галлюцинации, настойчиво роились у нее в голове, сердце замирало в любовном томлении, так что временами она и правда не слышала собеседниц.

«Нужно сосредоточиться, – уговаривала она себя. – Чем быстрее ты поймешь, что Стас никогда не будет с тобой, тем более прекрасным останется тот вечер в твоей памяти».

– Борька выпьет всю радость из твоей души! – патетически закончила Зоя.

– Как это у него получится?

– Элементарно, Ватсон. Человек не может быть счастлив, если он недоволен собой. Максимов будет постоянно внушать тебе, что ты ничтожество. Нет, ты точно не слышала, что тебе Таня говорила!

– И в постели его от вас тошнит, – подхватила Таня. – И на работе вы неизвестно чем занимаетесь! А как хозяйка вы вообще ничто. Он не сделает вам ни одного подарка, не даст ни копейки на одежду, но при этом будет упрекать, что вы плохо выглядите. И подкрепит свои утверждения стройной системой доказательств, не поверить которой просто невозможно! Я поверила, и вы тоже рано или поздно поверите.

Диана обошла беседку по периметру, проверяя, не прячется ли в кустах сирени Танин муж.

– Не кричи так, – сказала она тихо. – Миллеру не обязательно это знать. Девочки, можно, я скажу? Может быть, Максимов изменился после развода и действительно полюбил Любу?

– Из камня масло не выжмешь, – отрезала Зоя.

– Я просто хочу сказать, что хороший брак – это когда люди друг для друга делают то, что лень делать для себя. Мы же всю жизнь, как барон Мюнхгаузен, тащим себя за волосы из болота. Друг друга вытаскивать легче, правда?

Зоя разразилась адским смехом:

– Какой Мюнхгаузен, Диана! Мы только что выяснили, Максимов не человек, а крокодил. Полезет он из своей природной среды, как же! Наоборот, схватит Любу и утянет на дно.

Зоя с Любой решили не оставаться обедать. Глядя на них, Таня весь вечер будет вспоминать Максимова, а они и так уже доставили ей много неприятных минут.

Миновав утопавшие в кустах сирени особняки, вышли на оживленное Петергофское шоссе. Простоявшая весь день солнечная погода вдруг сменилась серой хмарью, небо затянуло тучами. Праздничное сияние дворцовых куполов угасло, заморосил мелкий, совсем осенний дождь.

Подруги подняли воротники и укрылись под стеклянным коробом остановки. Автобусов, как назло, не было, пришлось залезать в какую-то деревенскую маршрутку, больше похожую на пенал для карандашей, чем на автомобиль. Люба вспомнила, что именно в таком допотопном агрегате она впервые увидела Стаса. У них не было мелких денег, и Стас за них заплатил. Интересно, Зоя ему вернула?

Люба покосилась на подругу. Та проверяла звонки в мобильном.

– Ты подумай, – сказала она гордо, – восемь звонков и три сообщения.

– От этого твоего?

– От этого моего. Сейчас узнаем, что ему надо.

Загадочно улыбнувшись, Зоя отсела в конец маршрутки, а Люба уставилась в окно. Она мрачно смотрела на проносящиеся мимо сады, уютные патриархальные прудики с камышами и утками, шикарные особняки, чередующиеся со старыми дачами, и думала, что так же быстро пролетает ее собственная жизнь.

Стас понравился ей сразу, как только она увидела его.