Книга Величайшая любовь - Кэтрин Кингсли

– Против? Конечно, нет! Надеюсь, Бинкли привезет из Хоршэма говяжий бок. Молю Бога, чтобы он об этом не забыл. А впрочем… Зная Бинкли, я почти уверен: помощь Господа ему не понадобится. Мы устроим настоящий пир! Черт, я уже ощущаю чудесный вкус говядины, приготовленной на углях. Поверь, я ни в коей мере не умаляю твоих кулинарных способностей, но кролик пять дней в неделю бросит вызов самому неуемному аппетиту.

– Тебе следовало пойти на дипломатическую службу, – ответила Джорджия, скорчив кислую мину. Но, закрыв за собой дверь, она просияла – наконец-то улыбка вернулась на лицо мужа.

Напевая какую-то немудреную песенку, Джорджия спустилась вниз.

Попросив свой ужин пораньше, то есть сразу вернувшись от кузена, Сирил сел трапезничать в мрачном одиночестве. Впрочем, ему нравилось ужинать в одиночестве. А сегодня это было просто необходимо, поскольку его до сих пор тошнило от отвратительно приторного воркования кузена и Джорджии. Он никогда не видел ничего подобного! Какое плебейское, какое вульгарное проявление откровенной похоти! Николас, возможно, всегда был испорченным, но пасть так низко и жениться на женщине, которая ничем не лучше посудомойки из Рэйвенсволка… О боже, какой позор! Уж он-то, Сирил, никогда бы не стал вести себя так, как Николас, хотя кое в чем они с кузеном, возможно, похожи…

Сирил беспокойно поерзал на стуле, старательно загоняя эту мысль в самые потаенные уголки сознания. Увы, об этом невозможно было не думать; стоило хоть чуть-чуть над собой ослабить контроль, и его начинало грызть чувство вины, а лицо тотчас покрывалось пунцовыми пятнами. Да-да, проходя мимо спальни отца, он каждый раз начинал думать о лежавшем за этой дверью парализованном человеке. В последние дни он старался использовать окольные пути, чтобы лишний раз не проходить мимо этой комнаты. Но ведь старик и до того, как его свалил удар, был почти столь же бесполезным, – так что какая разница? И вообще, за что его уважать? Он был никудышным отцом. А жизнь – ужасно несправедлива. Единственной справедливостью было то, что когда-нибудь Рэйвенсволк будет принадлежать ему, Сирилу. Хорошо бы пораньше… Но, к сожалению, от него, Сирила, это не зависело. Что ж, по крайней мере, Николас не сможет наложить свои грязные лапы на Рэйвенсволк. А потом, когда он, Сирил, станет графом, кузен горько пожалеет о своем возвращении! Эта мысль приятным теплом разлилась по сердцу, и Сирил немного успокоился, забывая о неприятных пробуждениях совести – она все же жила в глубинах его души, время от времени просыпаясь и терзая сердце своими острыми зубами. О, как же ему хотелось убить ее, убить раз и навсегда! Ведь только кровь дает освобождение… Порой ему в голову приходила мысль: если бы он мог излить всю свою кровь до последней капли и заменить ее новой, – то получил бы, наконец, долгожданное освобождение. Но это, конечно, глупо. Наверное, именно поэтому в языческих племенах были так популярны жертвоприношения. Кровь животных служила заменителем человеческой крови, и животные символически брали на себя грехи человека. Разве не так?

Сирил нахмурился. Внезапно ему в голову пришла мысль о том, что можно получать определенное удовольствие от возможности контролировать жизнь и смерть. Но для этого требовалось одно важное условие: сильные должны победить слабых.

Сирил вновь поерзал на стуле. Увы, каким бы сильным он себя ни ощущал, проклятая совесть иногда по-прежнему его терзала. Именно поэтому ему следовало окончательно от нее избавиться, и она должна была умереть.

Сирил отвлекся от своих мыслей, когда слуга убрал опустевшую суповую тарелку и поставил перед ним рыбное блюдо, которое он проглотил, почти не ощущая вкуса. Его аппетит сейчас был подобен большому изголодавшемуся демону, и Сирил, ни секунды не раздумывая, велел подавать следующее блюдо. Он с нетерпением наблюдал, как слуга резал седло барашка, при этом думая о том, что с огромным удовольствием он точно так же порезал бы на кусочки Николаса. Да-да, если кто и заслуживал такой участи, так это Николас Дейвентри, который, похоже, воображал, что может завоевать весь мир с помощью своих гениталий. Кроме того, Сирил очень хотел бы сказать несколько слов своему надменному кузену…

– Не угодно ли подливки, милорд? – спросил слуга.

– Ты же з-знаешь, что я не терплю п-подливку, идиот, – с раздражением ответил Сирил. – И к-клади овощи отдельно от м-мяса.

– Слушаюсь, милорд.

Сирил с подозрением посмотрел на слугу, поскольку ему показалось, что тот окинул его насмешливым взглядом. Но Сирил был слишком голоден, и ему не хотелось откладывать трапезу ради того, чтобы отчитать… какое-то ничтожество, – хотя негодяй бесспорно этого заслуживал.

Склонившись над тарелкой, Сирил моментально покончил с ее содержимым и тут же приказал:

– Еще!

Слуга с удивлением посмотрел на молодого хозяина.

– Вы сказали «еще», милорд? – осмелился он спросить.

– Да, сказал. Еще, Харрингтон. И я рассчитываю п-получить это сейчас, а не з-завтра.

– Слушаюсь, милорд. Повар будет чрезвычайно рад узнать, что его усилия получили ваше одобрение.

Слуга расторопно наполнил тарелку, и Сирил вновь над ней склонился. Покончив со второй порцией пудинга и осушив кружку пива, он бросил на стол салфетку и направился в бильярдную, чтобы немного попрактиковаться. Эта игра, кроме стрельбы из пистолета, являлась одним из немногих его увлечений, поэтому Сирил старался не терять сноровки.

Выбрав шар и представив то, что было скрыто под штанами кузена, он сильным ударом направил его точно в лузу, испытав при этом огромное удовлетворение.

Да кем он его считал, этот негодяй?! Почему отдавал ему приказания словно слуге? Он, Сирил, не стал бы это терпеть, если бы не одно важное обстоятельство… Ведь в данный момент он был в курсе всего происходившего в Клоузе – и пусть для этого ему приходилось терпеть присутствие ненавистного кузена.

С чрезвычайной сосредоточенностью Сирил загнал в лузы все шары и отправился спать, но внезапно остановился, услышав чьи-то приглушенные голоса. Подобные голоса – это всегда какие-то секреты, а он, Сирил, уже хорошо усвоил, как выгодно являться обладателем чужих секретов.

Молодой человек прижался спиной к стене и стал напряженно прислушиваться.

– Это было очень смело… Мистер Дейвентри вошел с таким видом, словно он все еще живет здесь, – раздался женский голос. – И я так удивилась… У него по-прежнему прекрасная фигура, – добавила женщина, томно вздохнув. – Он такой сильный, такой высокий… А эти его глаза… Одного их взгляда достаточно, чтобы по спине пробежали мурашки, а внизу все загорелось…

– Я бы и сама не против немного покувыркаться с ним в стоге сена, – заговорила вторая женщина. – Давно такого красавчика не видела. Повезло же миссис Уэллс… Впрочем, они подходят друг другу – оба очень красивые. Думаю, им неплохо вместе холодными ночами.

– Ах, ты бы видела его в обтягивающих панталонах… – Первая из собеседниц понизила голос. – От такого зрелища можно голову потерять. Конечно, я люблю моего Франка, но от него у меня уже не захватывает дух.