Книга Вторая любовь всей моей жизни - Виктория Уолтерс

Джон рассказывал Эмме что-то о раздражающем его клиенте на работе, и в том, как она смотрела на него, я увидела любовь. Внезапно я снова ощутила искорку. Мне больше не хотелось рисовать вещи. Своими картинами я должна о чем-то говорить. Я снова коснулась карандашом бумаги и стала делать наброски, как они сидят на покрывале, глядя друг на друга, их руки переплетены. Затем я обозначила глаза Эммы и отметила ту искорку, которую видела в них. Я провела линию между ее глазами и глазами Джона. Рисунок приобрел элемент абстракционизма – я изображала то, как вижу эту связь между ними. Я смотрела сквозь них, как на тени, а рисовала людей, которых знаю. Я нарисовала сердце Эммы, которое билось у нее под платьем, хотя и не могла его видеть; я представила, как оно выглядит, когда она говорит с мужем. Я почувствовала дрожь, которую не чувствовала давно, и потеряла интерес ко всему, кроме того, что создавалось на бумаге. Боже, как же это было чудесно! У меня колотилось сердце, я ощущала, как адреналин распространяется по телу. Я знала, что у меня на лице играет улыбка, несмотря на то что глаза были сосредоточенно сощурены.

– Роуз, – громкий голос Эммы отвлек мое внимание.

Я подняла взгляд:

– Что?

– Нам пора. Мы не хотели тебе мешать, но мы пробыли тут уже два часа, – произнесла она с жизнерадостной ухмылкой. Я могла поспорить, она была довольна тем, что я вернулась к рисованию. – А можно посмотреть?

– Еще нет, – ответила я. – Ничего, я все запомнила, – я снова взглянула на рисунок. – Поговорим позже.

Я ощутила, как мне что-то накинули на плечи: Джон оставил свою куртку. Я подняла голову, чтобы поблагодарить его, но их уже и след простыл. Я взглянула на полуготовую работу и могла сказать, что это было лучшее, что я когда-либо делала. В самом деле могло что-то получиться. Это было что-то другое. Возможно, я наконец дала волю чувствам в своем творчестве. Я закусила губу. Все оказалось не так страшно, как я думала. По правде говоря, было такое чувство, словно тот груз, который я все время чувствовала в груди, немного полегчал.

На бумагу упала капля. Я нетерпеливо смахнула ее, снова начав штриховать. Но тут другая капля смазала уголок моей работы, и мне пришлось поднять голову. Следующая капля упала мне прямо в глаз, и я поняла, что начался дождь. Небо над головой почернело, пляж полностью опустел – осталась одна я. Вот незадача. Я судорожно закрыла альбом, сгребла рюкзак и покрывало с песка как раз перед тем, как полило по-настоящему. Дождь хлестал тяжелыми каплями. Я развернулась, приготовившись к побегу, но в этот момент мой взгляд упал на террасу, ведущую к отелю. Там стоял Роберт. Он наблюдал за мной.

Я выждала мгновение, пока он помахал мне рукой, а затем зашагала к нему навстречу, срываясь на бег: дождь превратился в плотную завесу, сквозь которую почти ничего нельзя было разглядеть, волосы прилипли к лицу. Когда я оказалась рядом, Роберт протянул мне руку, и мы помчались в ресторан отеля. Там не было ни души, и мы расхохотались, стряхивая с себя капли воды и переводя дух.

– Я задавал себе вопрос, как скоро ты заметишь, что идет дождь, – объяснил Роберт.

– И сколько ты там стоял?

– Какое-то время, – он с улыбкой убрал с моего лица мокрую прядь. – Никогда не видел более сосредоточенного на работе человека.

Он бросил взгляд на альбом.

– Было здорово наблюдать за этим.

– Я сейчас ощущаю себя живой, – заметила я, все еще возбужденная от рисования. Я почувствовала на себе его взгляд; он словно обдавал меня жаром сквозь намокшую одежду и проникал под кожу. Я бы никогда не подумала, что люди могут обладать обжигающим взглядом, но у Роберта он был именно таким.

– Ты выглядишь живой, – мягко сказал он, затем притянул к себе и поцеловал.

Я была сама не своя и не смогла не поддаться искушению немного продлить поцелуй. Я провела ладонью по его груди; прилипшая к ней мокрая футболка обнажила очертания рельефных мышц пресса. Интересно, насколько он успел разглядеть меня?

Роберт слегка отстранился.

– Роуз, есть вещи, которых ты обо мне не знаешь, – серьезно произнес он, в ожидании ответа вглядываясь в мое лицо.

Я покачала головой:

– Есть вещи, которых и ты обо мне не знаешь, но мы можем их выяснить вместе.

Он заколебался:

– Но…

Я задрожала от холода, и он сжал руками мои плечи.

– Ты замерзла. Надо бы тебе избавиться от мокрой одежды. Хочешь… в смысле, хочешь переодеться у меня в комнате? Могу тебе дать какие-то вещи.

– Ну что ж, все равно мы носим одно и то же, – ответила я с улыбкой, довольная тем, что он снова выглядел спокойным. Казалось, он нервничал сильнее, чем я.

Роберт взял мои вещи и вывел из комнаты. Мы шли по отелю, и пульс у меня все учащался. Роберт поспешно тащил меня, и я догадалась, что он надеется, что мы не попадемся никому на глаза. Это было уютное местечко, которое украшали деревянные балки и камины, а также картины и статуи, хаотично расставленные повсюду.

К счастью, нам удалось пробраться незамеченными вверх по витой лестнице в единственный номер на последнем этаже. Неудивительно, что он выбрал именно его, хотя его обычно заказывали только новобрачные. Это напомнило мне, что он родом из совершенно иного мира, даже когда наши руки переплетены так тесно, как сейчас, и кажется, будто ничто не в силах разлучить нас. Роберт толкнул дверь и пропустил меня внутрь. Я тихонько ахнула, впервые очутившись в этом месте. Здесь было действительно бесподобно. В самом центре просторной комнаты стояла огромная кровать с балдахином, из окон открывался впечатляющий вид на Толтинг. Комната была выполнена в богатых красных и золотых оттенках, окна обрамляли тяжелые шторы, под ногами был гладко отполированный деревянный пол, а в одном из углов висело зеркало с орнаментом, отражающее нас обоих.

Роберт смотрел, как я двигаюсь по комнате. Я чувствовала на себе его изучающий взгляд, когда рассматривала картину над камином, как вдруг мое внимание привлекла аккуратно сложенная стопка его одежды. Вообще вся комната выглядела поразительно опрятно, хотя, опять же, удивляться нечему. Комната выглядела так же, как Роберт при нашей первой встрече, – отполированной и аккуратной. У меня промелькнула мысль, что на самом деле он и близко не настолько устрашающий, как могло бы показаться, глядя на эту комнату. Я была рада, что знаю об этом, иначе тотчас развернулась бы и сбежала.

– Красивая комната, правда? – мягко спросил он.

– Так и есть, – ответила я, повернувшись и встретившись с ним глазами.

Я уловила его взгляд, на миг остановившийся на моем намокшем топе, который, без сомнения, открывал вид на кружевное белье, но затем он снова поднял на меня глаза, как будто не хотел туда смотреть.

Он провел рукой по волосам. Я подошла и взяла его руку в свою. Я видела, как он сглотнул. Я могла поклясться, что он чувствует жар, что пылал между нами. Не хотелось упускать такой момент, ведь мне было так хорошо. Я жаждала, чтобы меня обнимали, чтобы меня касались. Я хотела раствориться в нем и не думать и не беспокоиться больше ни о чем. Это решение придало мне храбрости, несмотря на волнение, и я шагнула еще ближе.