Книга Янтарные глаза одиночества - Наталия Землякова

– Потребуются кардинальные переделки, – уверяла Мишель.

– Конечно, если вы, как профессионал, считаете их целесообразными, то я готов согласиться.

– Тогда я вернусь в Москву, составлю подробный план и смету. А потом…

Но она не успела сказать, что будет потом, потому что в дом с улицы ворвался Сава и заорал так, что задрожали стекла в окнах и даже, кажется, стол:

– Ну что, братцы, вы нашли способ, как очеловечить этого монстра?! Андрюха, твой дом, конечно, самый большой, но и самый страшный! Я его боюсь! Как я тут останусь?! Кто меня будет охранять?!

– Вот эта смелая девушка. Она ничего не боится. Ведь правда, Мишель?

Кажется, он не услышал ее слов о том, что она собирается в Москву составить дизайн-проект и приложить к нему смету. Или сделал вид, что ничего такого она не говорила. И все пойдет по его плану – он уезжает, а она остается. «Очеловечивать монстра», – как выразился Сава.

– Хорошо, Андрей, – согласилась Мишель. – Я останусь охранять дом, а заодно и вашего друга. Я, конечно, думала, что я декоратор, но поработаю и охранником – мне не привыкать. Я и маляром была у капризных клиентов – сама перекрашивала стены, и плитку драила от разводов – никто, кроме меня, не мог сделать это так аккуратно и тщательно. Правда, хозяйский дом еще ни разу не охраняла, но ничего, научусь.

– Вы обиделись? – мягко поинтересовался Андрей и грустно улыбнулся.

«Я не обиделась! – захотелось ей закричать, глядя в его темно-карие, почти черные глаза. – Я убита. Потому что ты уезжаешь. Потому что мы посмотрели весь дом, кроме одной-единственной комнаты – спальни, в которой сейчас спит твоя жена. А ты имеешь наглость сидеть за стеклянным столом и отдавать приказания, как мне жить, когда ты исчезнешь!»

– Нет, – вежливо ответила Мишель. – Совсем нет.

Они оба слишком давно жили в мире, в котором люди почти никогда не говорят, что на самом деле думают. Они привыкли прикрывать свои мысли и чувства любыми маскировочными средствами – ложью, лестью, пустыми словами. И делали это так мастерски, что сами уже перестали отличать правду от лжи.

Ведь если бы сейчас Андрей и Мишель вдруг, как по волшебству, стали откровенны, то разговор их был бы прост и незамысловат. Обычный разговор мужчины и женщины, которых потянуло друг к другу:

– Андрей, ты хочешь сегодня вечером прийти ко мне в отель?

– Да, Мишель.

– Тогда я жду тебя.

– Я обязательно приду и останусь у тебя до утра. А мой друг Сава придумает, что сказать моей жене.

– Я рада, но меня интересует, что будет дальше.

– Ничего. Я буду встречаться с тобой и обманывать жену. А потом мы расстанемся. Если ты бросишь меня, то я буду страдать. Если я уйду первым, то слезы придется лить тебе.

Просто и откровенно. Честно и без фальши. Только кого может порадовать такая правда? Может, действительно лучше плыть по морю лжи?

Андрей и Мишель столкнулись взглядами и поняли: они одновременно мысленно проговорили диалог о «правде и лжи» и оба приняли единственно правильное решение: врать. Элегантно и красиво. И если получится, равнодушно. У Андрея, судя по всему, получалось лучше, поэтому он начал первым разговор о том, что его интересовало в данный момент. Пусть и не очень сильно, но все-таки… Мужчины вообще более талантливы в том, чтобы составлять гармоничную композицию из чувств и расчета. Даже искренне увлекаясь, они могут одновременно не забывать о своих интересах.

– Мишель, расскажите, как обычно проходит ваше общение с клиентами, – поинтересовался Андрей. – Вот и нашему певцу всех времен и народов, мне кажется, очень интересно знать, что и как происходит.

– Еще как! С клиентом-то! – притворно закатил глаза к потолку Сава. – Только что это мы сидим как неродные? Может, чайку выпьем? С конфетками?

– Сава, друг мой, – покачал головой Андрей. – А ты не боишься лопнуть как воздушный шар? Ты же наверняка с утра съел банку варенья.

– И с булочкой, – вздохнул Сава и быстро добавил: – Но я уверен, что Мишель точно не откажется от сладкого. Кстати, а кто тебя назвал таким кошачьим именем?

– Что?! – Мишель покраснела от неожиданности.

Никто ни разу в жизни ей не говорил, что ее имя больше подходит кошке.

– Бывают, знаешь, нахальные, разбалованные домашние красавицы в белоснежных шубках и с длинными пушистыми хвостами. У тебя, кстати, есть такая шуба? – продолжал Сава, шумно разрывая целлофан на появившейся в его руках, как по волшебству, коробке конфет.

– Пока, увы, нет. Но может, и будет, – кивнула Мишель. Она решила не теряться и не смущаться ни при каких обстоятельствах.

– Тебе точно пойдет! – Сава с тоской и любовью посмотрел на конфеты. – А тебя дома как звали? Машкой?

– Мишкой! – засмеялась Мишель. – Ладно, о нас с вами, Сава, мы поговорим позже. А сейчас нам надо с Андреем обсудить, хотя бы в общих чертах, план работ. Кстати, почему вы спрашиваете, как именно работают декораторы? Ведь, насколько я знаю, в московской квартире вы уже делали грандиозный ремонт. Так что опыт-то у вас имеется.

– Нет, – покачал головой Андрей, пристально глядя ей в глаза. – В Москве всем руководила моя жена.

– А сейчас? – Мишель изо всех сил пыталась не моргать, чтобы не выдать своего волнения.

– А сейчас она устала и не хочет ни о чем думать. Говорит, что у нее должно быть время пожить для себя.

«Кризис, – поняла Мишель. – Они оба настолько устали друг от друга, что не хотят больше никаких совместных проектов. По крайней мере, пока. Поэтому Настя так равнодушна к этому дому и ко всему, что с ним связано. А на Андрея ей тоже плевать?»

Впрочем, «плевать» и «отпустить» – это слишком разные вещи, никак друг с другом не связанные. Мишель это слишком хорошо знала, потому что много раз делала новый интерьер в домах чужих друг другу людей, живущих под одной крышей. Но именно слово «крыша» – ключевое. Она и защищает, и объединяет, и не дает разлететься в разные стороны.

– Кстати, – улыбнулась Мишель. – У вашего дома есть несомненное достоинство – прекрасная крыша из сланца. Это очень дорого. Очень!

– Я знаю, – равнодушно ответил Андрей. – Потому я его и купил. Вы знаете, сколько стоит квадратный метр сланца? Я уже не говорю про монтаж. Так что крышу оставьте в покое, пожалуйста. А все остальные предложения я готов выслушать.

Она не понимала его. Он ускользал, словно песок сквозь пальцы. Андрей выстраивал между ними дистанцию так, как желал именно он – то приближал ее к себе, то почти грубо отталкивал. «Мучительно, – вдруг подумала Мишель. – Как же мучительно с ним общаться! Почему же тогда я холодею от одной только мысли, что он сегодня уедет?» Она вдруг поняла, что если сейчас не совершит нечто из ряда вот выходящее, то все пойдет точно по его плану – она останется охранять дом и будет, как преданная собака, ждать хозяина. А он, вернувшись, может, потреплет ее по загривку или скажет ласковое слово, а, может быть, пройдет равнодушно мимо. Все будет только так, как решит он.