Книга Жертва Гименея - Маргарита Южина

– Ну и напрасно. Вашими вещами может заинтересоваться милиция. И очень серьезно. Вы же последний, кто с ней был близок.

– Я? Да я никогда с ней близок не был!

– А вещи? – ехидно напомнила Гутя.

– И что? Вещи мои там лежат, потому что она мне их сама и покупала. А я все никак не мог их забрать. Потому что она меня к себе приглашала не часто. И то, только сумки какие-то просила затащить или телевизор на другое место переставить. А так…

– Я-то вам, может быть, и верю, но милицию вы так легко не уговорите.

– Ну… блин! И что мне теперь делать?

– Нужно забрать вещи, я вам говорю. Только я поеду с вами. А то вы там столько отпечатков оставите! И потом, надо все сделать по-умному. У вас ключи от ее квартиры имеются?

– И… имеются, – нервно сглотнул парень. – А мы что, вот так, сами? Там же опечатано!

– Но ведь не замуровано же? Во сколько вас ждать?

– Наверное… наверное, завтра… нет, послезавтра, в семь вечера.

– Ну, хорошо, значит, сегодня, через полчаса, я вас жду возле подъезда Трофимовой. И запомните, каждая минута сейчас на вес золота. Да и это же в ваших интересах!

Пока парень не успел опомниться, Гутя бросила трубку.

– Ну и что ты расселась? Давай, одевайся. До дома Трофимовой двадцать минут езды, – прямо над ее ухом проговорила Аллочка.

– Госсподи! – выдохнула сестра. – А ты-то куда собралась? Опять пальто показывать?

– Я с тобой. И не кривись, Гутенька, ты в последнее время совершенно разучилась вести допросы!

В этот раз Гутя расщедрилась, тряхнула кошельком, и до дома Трофимовой они добрались на такси.

– А вон тот одинокий увалень, это, наверное, и есть Наумчик, – предположила Гутя.

Возле нужного подъезда слонялся молодой человек с мешковатой фигурой, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Боится, – кивнула на него Аллочка.

– Я и сама боюсь, что нам делать-то? Там же все опечатано.

– Ой, эти мне аристократы! – фыркнула Аллочка. – Пойдем. Я покажу тебе, как работают настоящие сыскари.

И она решительно направилась к дверям. Столкнувшись возле подъезда с парнем. Алла окинула его придирчивым взглядом и на всякий случай уточнила:

– Так это вы сердечный друг потерпевшей Трофимовой?

– М-да… в некотором роде, я, но только, когда мы встречались, она никакой потерпевшей не была. Терпел, по большей части, я.

– Это как-то сразу бросается в глаза, – фыркнула Аллочка. И с удивлением покачала головой: – И на кого только бедные женщины от одиночества не кидаются!

– Прошу прощения, богатые женщины, я специализируюсь на богатых женщинах предпенсионного возраста.

– Тогда я могу быть тебе лишь товарищем. Гутя! Не заглядывайся на этого хомячка! Он как раз по твоей линии работает, ну, что вы притормозили? Идем!

Поднявшись на лестничную площадку Трофимовой, Аллочка уверенно забарабанила в двери соседей.

– Кто там? – пискнул старушечий голосок.

– Открывайте! Милиция! – властно рявкнула Аллочка.

При этих словах у Наумчика голова сама собой втянулась в плечи, а по Гутиным щекам поползли красные пятна.

– Да что вы нервничаете? – удивилась Аллочка. – Считайте, что мы – маленькие друзья милиционеров. Помогаем родным органам. Ну, есть там кто-нибудь?

И она еще раза два крепко приложилась к двери кулачком. На пороге соседней квартиры появилась подслеповатая бабуся с прической, как у Иоганна Себастьяна Баха.

– Бабуля, мы сейчас будем проводить осмотр квартиры гражданки Трофимовой, а вы приглашаетесь понятой. Отойдите в стороночку. Не мешайте, мы двери вскрываем.

– Но я так ничего не увижу! – воспротивилась бабуся.

– А вам и не надо. Что смотреть-то, цирк это вам, что ли? – обернулась к ней Аллочка и закрыла весь обзор могучей спиной.

Бабушка подскакивала, вылезала из-под локтя Аллочки и даже пыталась протиснуться между грудью Аллы Власовны и дверью. То есть, что называется, работала понятой.

Аккуратненько отодрав бумажку с печатью, Аллочка взяла ключи у Наумчика и легко справилась с замком.

– Значит, так: сержант Гутя, вы с молодым человеком осматриваете гостиную, а я спальню. Бабуля, а вы зачем здесь толчетесь? Шли бы уже к себе, когда надо будет, мы вас позовем.

– Ага! – недоверчиво прищурилась бабуся. – А ежели вы сопрете что-нибудь?

– А ежели вы сопрете? – как удав, уставилась на нее Аллочка. – Мне же работать надо! А не за вами следить. А вы возьмете и вынесете мебель какую-нибудь, кровать, например, или мягкую мебель?

Аллочку несла откровенную чушь, потому что обстановка квартиры Трофимовой ее просто вывела из себя. Очень богатая комната, переделанная из двух, а то и трех обычных клетушек, вся в светлых тонах, картины, зеркала, белые кожаные диваны, шкура белого медведя на полу…

– Слышь, эй, – стучалась в спину Аллочки старушка-понятая. – Я грю, на кой мне те мебеля мявкие, мне б часы забрать.

– Какие часы? – не поняла Аллочка.

– У Вероники был «Ролекс», – скромно сообщил Наумчик.

– Ох, и ничего себе, бабуля! «Ролекс» ей! – не выдержала даже Гутя.

– Не, мне Роликсов не надоть, мне б свои, вон те, с кукушечкой. Вероника меня к сабе на имянины зазвала, а мне и подарить нечаво. Вот я и сняла часы свои да и отдала. А оне ей не больно-то пригодились. Эвон она их куда заперла, у самого выхода. А мне без их-то скушно, куды оне ей теперича?

– Ну уж, и в самом деле, куды они ей? – вздохнула Аллочка. – Забирайте. Наумчик, сними часы!

Бабулька ухватила часы и теперь зорко следила, что творят «милиционеры». Это в Аллочкины планы не входило.

– Бабуся! Вы часы-то домой утащите, а то придется протокол писать.

– Не надоть, я поташшила ужо, – и бабуся тихонько шмыгнула за свою дверь.

– Ну, и что ты тут нашла? – спросила Аллочка Гутю, которая просто ходила по комнатам, не зная, что именно следует искать. Везде был образцовый порядок, чистота, и в воздухе так и веяло большими деньгами.

– И зачем мы сюда пришли? – недоумевала старшая сестра. – Ничего здесь нет, преступник ее убил на дороге, а здесь… Все нетронуто. Наумчик, вы взяли свои вещи?

– Взял, только мне бы расписку…

– Какую расписку? – обернулась к нему Гутя.

Парень покраснел и заволновался:

– Нет, вы ничего не подумайте, я у Вероники занимал тридцать тысяч, на ремонт машины, но это же совсем не те деньги, из-за которых убивают, честное слово! Но вот расписку я хочу забрать.

– Так забирай, а где она? – спросила Гутя.