Книга Любовь — азартная игра - Линда Холл

О Боже… Она держала себя в руках из последних сил. В этом состояла причина ее монотонного голоса и отказа принять от него малейшую помощь. Она боролась с собственным страхом, но, стараясь не подавать виду, боролась в одиночку. А он кричал на нее.

— Что ж, не стесняйся, — сказал он. — Возьми и устрой здесь истерику, вместе позабавимся!

Он с облегчением услышал ее сдержанный смех.

— Ты испугался за меня? — спросила Синди.

— Не испугался. Просто я всегда раздражаюсь, когда поставлен в тупик. Надо, видимо, устроиться здесь поудобнее. Тебе не холодно?

— Да нет, пожалуй.

— Если начнешь замерзать, то можешь накинуть мой пиджак.

— Спасибо.

Глаза Эйнджела начинали понемногу привыкать к темноте. Он уже мог различать очертания девушки на фоне стены.

Немного постояв, Синди опустилась на пол. Эйнджел последовал ее примеру, скрестив на груди руки, оперевшись спиной на стенку кабины и вытянув вперед ноги. Он старался при этом не задеть Синди, но страстно желал, чтобы она позволила ему подсесть поближе.

Ему очень хотелось обнять Синди и сделать ее пребывание в лифте хоть чуточку приятнее.

Эйнджел отчаянно напрягал зрение, чтобы лучше видеть ее, и темнота раздражала его. Ему показалось, что Синди сидела, обняв колени руками.

Покопавшись в памяти в поисках подходящей темы для разговора, он растерянно почесал затылок. Связные мысли, казалось, покинули его.

— Я собираюсь свидетельствовать в суде против Эрика Сантона, — вдруг сквозь темноту проговорила Синди.

— Что ты говоришь?! — удивился Эйнджел.

— Я была в полицейском участке и все рассказала. Ты был прав тогда… Мне действительно надо было это сделать.

Эйнджел судорожно сглотнул, представив, каких усилий мог ей стоить такой поступок. — Когда слушается дело? — спросил он.

— На следующей неделе.

— Я пойду вместе с тобой, — решительно произнес Эйнджел.

— Нет.

Ему резко сдавило грудь.

— У тебя уже кто-то есть? — нахмурился он.

— Мне придется сделать все самой.

— Но почему?

Долгое время она молчала, отчего Эйнджел подумал, что она не собирается отвечать. Но когда ответ прозвучал, оказалось, что он как будто не имеет ничего общего с предыдущим разговором.

— Пять лет назад меня похитили, — глядя в темноту, сказала Синди.

Из всех несчастий, происшедших с ней в прошлом, которые он только мог себе представить, такой вариант никак не приходил ему в голову.

— Похитили?! — с ужасом повторил Эйнджел, понимая, что ему нужно серьезно все обдумать. Из того, что рассказывала Синди, вряд ли можно было заключить, что она выросла в состоятельной семье. — Ты была заложницей у террористов?

— Нет, — коротко ответила она и потом долго не произносила ни слова. — Я знала его, он учился вместе со мной в университете. Пару раз он приглашал меня на свидания и был очень учтив, но в третий раз я отказала.

Снова наступила пауза, и Эйнджел спросил:

— Почему?

— Парень был слишком настойчив… это доставляло мне дискомфорт. Он сказал, что долго наблюдал за мной, прежде чем набрался храбрости и пригласил меня погулять с ним. И потом начал говорить такие экстравагантные вещи… вроде того, что ждал меня всю жизнь, что отныне никогда не посмеет взглянуть на другую женщину. Поначалу я смеялась над ним, но он принимал это слишком близко к сердцу. Что касается меня, то я поздновато начала встречаться с парнями, будучи полностью сосредоточенной на учебе. Я не знала, что делать с такого рода… одержимостью.

— Итак, ты порвала с ним. Разумно.

— Да. Но потом погибла моя мать, а он, этот парень, проявил сочувствие и помогал мне в трудную минуту. Он ведь тоже потерял мать, когда был ребенком, и, казалось, отнесся ко мне с пониманием. Каким-то образом у нас возникли отношения.

— А потом? — тихо спросил Эйнджел.

— В нем все больше пробуждались собственнические инстинкты, — вздохнув, продолжила Синди. — Я не могла никуда пойти, не могла ни с кем увидеться — даже со школьными подругами. Везде он следовал за мной по пятам и все проверял. В конце концов мне это надоело. Но он не захотел убраться из моей жизни. Он начал посылать мне длинные, бессвязные письма и цветы — огромные дорогие букеты. Чуть ли не каждый день. Он поджидал меня после занятий, пока наконец я не наорала на него и не потребовала оставить меня в покое. Поздно вечером он позвонил мне и отчитал за то, что я говорила с ним в таком тоне в присутствии других. Правда, с тех пор он больше не подходил ко мне, да и букеты присылать перестал. Он околачивался где-нибудь поодаль и наблюдал за мной. Потом начались странные телефонные звонки с молчанием на другом конце провода. Я знала, что это его проделки, но он так ни разу и не заговорил.

— А в полицию ты не обращалась? — нахмурился Эйнджел.

— Нет… Он ведь не угрожал мне, и я подумала, что если буду игнорировать его звонки, то они сами собой прекратятся.

— Но он все-таки продолжал… — предположил Эйнджел.

— Как-то после лекции он остановил меня. Он сказал тогда, что был глупцом, извинялся за то, что поставил меня в неловкое положение, и уверял, что хочет объясниться. Я ответила, что в этом нет нужды, но все-таки позволила уговорить себя пойти с ним в бар на кружку кофе. Думаю, потому что чувствовала себя отчасти тоже виноватой, мне было его немного жаль. Он сказал, что ему нужно забрать из машины пиджак. Ничего не подозревая, я направилась вместе с ним. Автомобиль он припарковал под деревом. Открыв багажник, он попросил меня подержать крышку, объяснив, что сломана пружина. — Синди поморщилась. — Смутно помню, что он ударил меня, затолкал в багажник и запер его. Все произошло так быстро, что я ничего не могла предпринять. Кругом были, конечно, люди, но, похоже, никто ничего не заметил. У меня даже не было времени закричать.

Эйнджел весь напрягся. Синди рассказывала эту отнюдь не безобидную историю с ледяным спокойствием, и ее голос был таким ровным, что казался бесстрастным.

— Куда он отвез тебя? — хрипло спросил Эйнджел.

— Ехали мы долго, и тряска в душном багажнике вконец измотала меня. Когда машина остановилась, он выпустил меня и затолкал в какой-то старый дом. Похоже, раньше там была ферма, но окрестности уже заросли мелким кустарником. Очевидно, там много лет никто не жил по соседству. Парень сказал, что мы созданы друг для друга и нам нужно провести какое-то время вместе.

— Как долго он не выпускал тебя? — спросил Эйнджел, внезапно обнаружив, что что-то в горле мешает ему говорить.

— Шесть дней. Вроде бы не так уж долго, но это показалось мне вечностью.

— Могу себе представить. — Эйнджел сочувственно кивнул.