Книга Вето на брак - Кей Мортинсен

Сходя с ума от сладких ощущений, доставляемых осторожными движениями его пальцев, Граси судорожно расстегивала рубашку Маноло, чтобы приникнуть к его груди пересохшими от страсти губами. Она оторвалась только для того, чтобы приглушенно шепнуть ему в самое ухо:

— Люби меня, Маноло!

Он трясущимися от волнения руками принялся срывать с Граси остатки одежды, и, когда она лежала перед ним абсолютно нагая, долго не мог насмотреться на столь желанное, столь долгожданное тело. Оно словно светилось на фоне склонившихся над ними цветов, и, затаив дыхание, Маноло со стоном опустился в объятия Граси.

Дальше все словно вдруг исчезло за плотной пеленой, через которую до сознания Маноло доходило ощущение тела Граси, слившегося с ним в бешенном ритме все ближе и ближе подступающего наслаждения.

Он просто не мог поверить в то, что это действительно происходит с ним и все это — и пульсирующая в венах кровь, и сладкие стоны, и истома, доводящая до головокружения, было больше, чем обладание Граси, больше чем страсть и удовольствие, — это была любовь. Любовь, которой Маноло ждал все эти годы. И вот теперь, когда Граси была здесь, с ним, в его сердце, он уже не мог остановиться, не мог отпустить ее от себя, не в силах осознавать ничего, кроме ее имени, с криком экстаза срывающимся с его губ.

— Граси! Граси! — шептал он.

— Я люблю тебя! Люблю тебя! — вторила она приглушенным стоном, прижимаясь к нему.

Маноло охватило ликование. Она любит его! Любила сейчас, в этот самый момент! По его телу словно пробежал электрический разряд и, закрыв глаза, он провалился в бездонную пропасть наслаждения.

* * *

Очнувшись, Маноло увидел совсем рядом лицо Граси, на котором цвела широкая благодарная улыбка.

— Я люблю тебя, Граси, — прошептал он, нежно целуя ее в полураскрытые губы. — Это так просто… Я люблю тебя!

— Маноло, — ласково произнесла она, приникнув к нему, но затем, будто вспомнив о чем-то, взволнованно отпрянула. — С тобой все в порядке?

— О, — протянул он, — я чувствую себя превосходно…

— На тебе лица нет! Ты весь дрожишь!

Он усмехнулся.

— Неудивительно. Впрочем, если ты предпочитаешь считать меня больным и по-прежнему хочешь относиться ко мне, как сиделка к больному, я совсем не против.

— Что ты! — воскликнула Граси. — Единственное, о чем я мечтала все это время, это видеть тебя здоровым и полным сил!

Маноло обнял ее, и они еще долго лежали в траве, подставляя свои нагие тела под мягкие лучи солнца.

Они вернулись на виллу уже в сумерках и прокрались через черный ход. В спальне Маноло первым делом подошел к шкафу и достал из потайного ящичка восхитительное изумрудное ожерелье.

— Я хочу подарить тебе это, — торжественно сказал он. — Эта драгоценность хранилась в нашей семье веками. Ожерелью цены нет. Присядь на кровать, чтобы мне было удобнее надеть его на тебя.

— Нет! — испуганно воскликнула Граси. — Зачем ты делаешь это? Эта вещь должна остаться в семье. Она по праву может принадлежать только твоей невесте!

Но Маноло не хотел ничего слушать, а лишь еще раз повелительно указал на кровать:

— Садись!

— Пойми, — Граси чуть не плакала, — я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то недомолвки. Нам обоим известно, что ты женишься лишь на девушке из благородной семьи. Такой, как Изабелла, например.

— Изабелла? — Маноло прыснул. — Изабелла — дочь управляющего поместьем. Я просто помогаю ей устроиться в колледж, так как она умна и хотела бы многому научиться. Что касается благородства… Неужели ты думаешь, что оно заключается в деньгах или в общественном положении? Честь — вот что я всегда буду ценить в людях. А теперь, прошу тебя, прими от меня в подарок это ожерелье.

Честь, подумала Граси, вот что будет всегда стоять между ними! Но разве могу я устоять перед этим взглядом, одновременно лукавым и умоляющим?

Повиновавшись Маноло, она опустилась на кровать, и в ту же минуту он склонился над Граси и их губы слились в долгом нежном поцелуе. Руки Маноло аккуратно обвили ее шею, и Граси почувствовала, как на грудь легла благородная тяжесть драгоценных камней.

Подняв глаза, она увидела, что Маноло откровенно любуется ею, а на его лице написан неподдельный восторг.

Граси застенчиво улыбнулась, благодаря за подарок, и Маноло нежно провел пальцами по ее щеке. Легкая дрожь пробежала по телу Граси. Эти прикосновения были столь желанными, что она не смогла подавить рвущийся из груди стон наслаждения, словно молила Маноло о продолжении ласки.

Но он будто ничего не замечал, сконцентрировавшись на изящных очертаниях ее губ.

— Остановись, — попросила она в тот самый момент, когда Маноло собирался поцеловать ее.

— Но я только начал… — недоуменно и слегка обиженно протянул Маноло.

Ящерицей выскользнув из его объятий, Граси поднялась с кровати и, встав перед Маноло в полный рост, одним движением освободилась от платья.

Он замер, не в силах оторвать глаз от восхитительного зрелища ее наготы. Это было похоже на сладкую пытку, и, ловя на себе его взгляд, Граси не смела шелохнуться до тех пор, пока Маноло не шагнул к ней и не привлек ее к себе.

Вздрагивая от наслаждения, она отдавалась ему каждым движением, каждым стоном, ее переполняла сладкая, тягучая как мед истома, и, не осознавая ничего, кроме насквозь пронизывающих ее восхитительных ощущений, Граси с головой погрузилась в нежность ласк Маноло.

Прижимаясь друг к другу, они, словно обезумев, метались по кровати, не в состоянии насытиться этими незабываемыми секундами. Их руки сплетались в сплошной узел, глаза поглощали друг друга, а губы впивались в разгоряченную плоть, отрываясь лишь затем, чтобы издать переполненный наслаждением стон.

Наконец чувствуя приближение сладкого момента экстаза, они еще сильнее сжали друг друга в объятиях и не разжимали до тех пор, пока не утихла бешеная агония страсти, а усталые тела не погрузились в сладкую пелену сна.

Проснувшись и приняв душ, они спустились в кухню поужинать, и только тут Граси вспомнила о том, что собиралась сказать Маноло. Страх и неуверенность снова сковали ее, она так и не смогла проглотить ни кусочка.

От Маноло не укрылось ее взволнованное состояние, и он обеспокоенно произнес:

— Ты даже не притронулась к еде. Расскажи мне, что случилось.

Граси положила руки на край стола и, чтобы унять дрожь, сцепила их в замок. Момент объяснения, которого она так ждала — и так боялась! — наступил.

— Ты ведь все еще хочешь управлять клиникой? — спросила она, пытливо глядя Маноло в глаза.

Воцарилась звенящая тишина, длившаяся, как показалось Граси, целую вечность.

— Да, — тяжело, будто бултыхнулся в воду булыжник, ответил Маноло.