Книга Смертельный вояж - Сергей Майдуков

Первым желанием было отшатнуться, пригнуться, спрятаться. Но если бы Бану поступила так, то выдала бы себя: резкое движение непременно привлекло бы внимание парня. Оставшись на месте, Бану словно превратилась в невидимку. Его рассеянный взгляд скользнул по окну, за которым она сидела, и унесся в неведомые дали. Парень продолжал чистить автомат, улыбаясь своим мыслям. Вспоминал ли он любимую девушку? Мечтал о покупке автомобиля? Ожидал приятного известия? Это не имело значения. Бану видела перед собой убийцу. Четырех убийц.

Может, все-таки обратиться в полицию, надеясь, что в суматохе о Рите забудут? Нет, это был чересчур рискованный вариант. Если станет известно, что в доме скрываются вооруженные боевики, сюда пригонят кучу военных, которые пойдут на штурм. Где гарантия, что пленница не погибнет во время перестрелки? И где гарантия, что боевики не используют ее в качестве живого щита?

Размышляя, Бану машинально наматывала на палец пряди волос. Устав сидеть на корточках, она становилась на колени, потом поднималась во весь рост, осторожно выглядывая в оконный проем. Риту она не видела, хотя могла обозревать часть комнаты, превращенной в тюрьму. Скорее всего, новая подруга Бану лежала или сидела на полу. Пару раз заходил похититель, что-то втолковывал Рите и брал ее за руку. Но не бил и не насиловал. Это радовало. Правда, не слишком. Потому что, наблюдая за мужчинами в соседней комнате, Бану заметила, как один из них развернул и спрятал черное полотнище с белой арабской вязью.

Флаг самой знаменитой террористической организации двадцать первого века. ИГИЛ! «Исламское государство», открыто заявляющее о стремлении господствовать во всем мире.

Бану была прекрасно осведомлена о том, что боевики этой организации чувствуют себя в Турции как дома. Нет, конечно, открыто их присутствие не только не признавалось, но и яростно отрицалось. Однако репортеры провели ряд журналистских расследований и откопали много странных и настораживающих фактов.

Начать хотя бы с того, что мощная пропагандистская машина ИГИЛ работала в Турции как часы. О героической жизни боевиков снимались качественные, профессиональные сюжеты. Из Стамбула вещала даже радиостанция ИГИЛ, причем почему-то на русском языке. Все это делалось для того, чтобы вдолбить в голову обывателя одну простую истину: боевики, хоть иногда и вынуждены убивать, в общем-то, благородные и мужественные парни. Они борются за счастье простых людей. Хотят возродить в мире нравственность, закон и порядок.

А еще из телерепортажей на турецком телевидении можно было узнать, что ИГИЛ — это не просто террористическая организация, а настоящее государство в государстве, вернее во многих государствах, что, впрочем, явствовало из самого названия.

«Исламское государство», также известное под названием «Исламское государство Ирака и Леванта» — сокращенно ИГИЛ, — пустило корни практически во всех странах Ближнего Востока… и не только. Здесь были больницы, пекарни, фермы, офисные служащие — все как в остальном мире. Разве что врачи, пекари, бухгалтеры и прочие «граждане» ИГИЛ носили бороды и оружие. В этом была притягательность, романтика. Сотни роликов о «благородных разбойниках», отснятых в Турции, смотрели миллионы зрителей, многие из которых потом ехали в горячие точки, чтобы убивать или умирать, одно из двух — третьего им было не дано.

Турки в подавляющем большинстве не хотели, чтобы в их стране плодились и размножались отряды террористов, но кто и когда интересовался мнением простых людей? Насколько было известно из прессы, боевики практически открыто отдыхали и готовились к терактам в приморском городке Ялова. Они обнаглели настолько, что заминировали подступы к своему лагерю и патрулировали округу с автоматами в руках. Могло бы это происходить, если бы не покровительство правительства и разведки?

Поначалу Бану считала, что «Исламское государство» — это просто сборище кровожадных фанатиков и психопатов. Однако постепенно она поняла, что это мощная религиозная организация с твердыми убеждениями, считающая себя предвестником и главным участником грядущего конца света. Игиловцы исповедовали очень узкую разновидность ислама с весьма специфическими представлениями о Судном дне. Их ненависть к остальным мусульманам доходила до того, что тех предавали анафеме и убивали. Единственным наказанием за любое вероотступничество стала смертная казнь, причем обязательно обставленная как некий кровавый спектакль. Например, «Исламское государство» постановило, что такие общепринятые шиитские обычаи, как совершение намаза на могилах имамов и публичное самобичевание, не имеют основы в Коране и в деяниях Пророка. Это означало, что примерно двумстам миллионам шиитов предстояло умереть как неверным.

Каждый день летели снесенные саблями головы, дергались в предсмертных судорогах расстрелянные, плясали хаотичный танец смерти повешенные. Боевики ИГИЛ застряли в средневековых традициях и хотели, чтобы человеческая история повернула вспять. Их имамы утверждали, что истинные мусульмане обязаны сражаться с христианами и иудеями до тех пор, пока те «не заплатят покорно жизнью и не почувствуют себя сломленными». Их серьезность в следовании этим и подобным заповедям пугала Бану. Порой ей казалось, что игиловцы — это инопланетяне, рядящиеся в людей.

И вот четверо таких выродков прямо перед ней, в окне дома, расположенного на расстоянии брошенного камня. А Рита находится у них в заложницах. И сколько Бану ни ломала голову, она никак не могла придумать, как и чем облегчить участь подруги, не говоря уже о том, чтобы вытащить ее оттуда. Что делать? Молиться? Конечно, Бану обращалась к Аллаху, но пока что он не откликнулся на ее мольбы. А еще она пополнила счет Ритиного телефона, надеясь, что Рита улучит момент и свяжется с ней. Да только ни сообщений, ни звонков не было. Сама же Бану звонить подруге не стала, опасаясь еще больше усугубить ее положение.

Она просто ждала.

Ждала и верила.

Как все люди, когда не остается ничего другого.

* * *

Рита и думать забыла о существовании Бану. Не потому что не испытывала благодарности к ней. Просто Бану осталась в прошлом, а Рита находилась здесь, в настоящем, где все было то плохо, то еще хуже, то совсем ужасно. Она вспомнила о ней лишь раз, когда мобильник в кармане мелодично тренькнул и выдал сообщение о том, что счет пополнен.

«Спасибо, Бану!» — мысленно поблагодарила Рита, но никуда звонить не стала. В ее распоряжении находился чужой телефон с незнакомыми именами. Правда, в памяти имелся один безымянный номер, сохранившийся после звонка Володе. Но, поразмыслив, Рита решила не тревожить мужа понапрасну. Если бы он захотел, то давно примчался бы в Турцию, чтобы вызволить ее. Его не было до сих пор. Он не приехал, не прилетел, не приплыл, не приполз, не прибежал. Короче говоря, сдрейфил. Может, это и к лучшему? Какой из него герой, какой освободитель? С его залысинами, веснушками и животиком только дома сидеть, наминая мамочкины вареники. Вот Глеб, тот смог бы! Да он бы всю Анталию на уши поставил, вверх дном перевернул, чтобы отыскать любимую. Увы, Рита не его любимая. Интересно, с кем он сейчас? И как сложилась бы ее жизнь, если бы она тогда не променяла Глеба на Володю?