Книга Тайные наслаждения - Джорджетт Хейер

Никки услышал скрип отодвигаемой панели и увидел отблеск луча желтого света, упавшего на стену. Кто бы ни поднялся наверх, воспользовавшись потайной лестницей, он прихватил с собой фонарь. Сердце бешено колотилось в груди юноши, во рту у него пересохло, но он испытывал невероятный прилив воодушевления. Никки присел на корточки у изголовья кровати, затаив дыхание и ожидая дальнейшего развития событий. Луч света, дрогнув, сместился в сторону; Никки услышал крадущиеся шаги человека, направляющегося к двери, и едва удержался, чтобы не высунуться из своего укрытия. Вот с легким скрипом повернулась дверная ручка, и по полу потянуло сквозняком – значит, пришелец отворил дверь. Юноша попытался выглянуть из-под кровати и был вознагражден, заметив продолговатое пятно желтого света, лежащее на пороге комнаты. В следующий миг оно исчезло – незваный гость вышел в коридор. Досчитав до двадцати, юноша позволил себе подняться с пола. В полутемной комнате он был один, а дверь, как он и предполагал, оставалась открытой. На цыпочках Никки подкрался к ней, взводя курок, и увидел желтый свет на верхней площадке деревянной лестницы, ступени которой не были покрыты ковром. И вновь пятно света замерло неподвижно; очевидно, незнакомец вслушивался в тишину спящего дома, решил Никки. Глаза юноши привыкли к темноте, и он уже мог разглядеть смутные очертания фигуры незваного гостя. Прижавшись к стене, Никки затаился и стал ждать. Вероятно, удовлетворенный тем, что в доме все спят, ночной гость двинулся дальше и стал спускаться по лестнице. Николас последовал за ним на безопасном расстоянии, и его ноги в одних носках беззвучно скользили по дубовому полу. Теперь сердце юноши заходилось от восторга, он даже испугался, что этот гулкий стук выдаст его присутствие. Ник начал осторожно спускаться по лестнице, скользя рукой по балюстраде и навалившись на нее всем телом, чтобы избежать предательского скрипа половиц под ногами. Окна в холле внизу были плотно закрыты ставнями и, не считая продолговатого пятна света, отбрасываемого фонарем пришельца, в помещении царила кромешная тьма. Никки добрался до подножия лестницы именно в тот момент, когда луч света упал на дверь библиотеки. Вдруг луч остановился и описал резкий полукруг, словно тот, кто держал фонарь, услышал какой-то звук и обернулся, чтобы определить источник шума. Никки инстинктивно шагнул назад, налетел спиной на ржавый рыцарский доспех и вместе с ним с грохотом рухнул на пол. Раздраженно выругавшись, он поднялся на ноги, радуясь тому, что палец его не лежал на спусковом крючке пистолета, и крикнул:

– Стой! Я держу тебя на мушке!

Луч света нашел Никки; и не успел он толком выпрямиться, как тьму холла прорезала еще одна ослепительная вспышка, что-то грохнуло, и он вновь опрокинулся на пол. Еще в падении Никки понял, что в него попала пуля и он ранен. Юноша сумел приподняться на локте и выстрелить в направлении фонаря, но, хотя его пуля и разнесла фонарь вдребезги, тот, кто держал его, остался цел и невредим, а теперь еще и растворился в темноте. Услышав скрип отодвигаемых запоров, Никки отчаянно закричал:

– Барроу! Барроу!

В следующий миг в полуотворенную дверь проник тусклый лунный свет вместе с порывом холодного ночного воздуха, и Никки понял, что незваный гость благополучно скрылся.

А наверху, в Желтой спальне, миссис Шевиот едва заснула. Первый выстрел разбудил ее, и когда она, не веря своим ушам, села на постели, прозвучал второй; девушка в мгновение ока спрыгнула на пол, нашаривая тапочки. На прикроватном столике горела прикрученная на ночь масляная лампа, и Элинор дрожащими пальцами вывернула фитиль. Поспешно набросив на себя ночной халат, она выбежала из комнаты, крича:

– Никки, ты где? Ради всего святого, что ты затеял?!

– Я в холле, – ответил ей юноша слабым, но жизнерадостным голосом. – Проклятье, я промахнулся и не попал в нашего приятеля!

Она поспешно сбежала вниз по лестнице, подняв лампу над головой, и увидела, как он с трудом встает на ноги.

– Никки! Боже милостивый, только не говори мне, что он все-таки вернулся!

– Вернулся? Разумеется, да! – отозвался Никки, осторожно ощупывая плечо. – Более того, я схватил бы его, если бы вы не поставили этот чертов ржавый доспех в самом неподходящем для того месте, какое только можно придумать! Ой, прошу прощения! Нет, честное слово, тут и святой бы не выдержал!

– Никки, ты ранен! – в ужасе вскричала Элинор. – Ах, если бы я могла только предположить, что случится нечто подобное, то никогда бы… Мой бедный мальчик, обопрись на меня! Он стрелял в тебя? Я, услышав два выстрела, испугалась как никогда в жизни! Святой боже, да ты же истекаешь кровью! Давай я помогу тебе сесть в кресло!

– Думаю, он подстрелил меня, – сказал Никки, позволяя подвести себя к потертому кожаному креслу и благодарно опускаясь в него. – А вот я в него не попал, хотя и разбил ему фонарь. Это был бы классный выстрел, если бы я целился именно в него, говорю вам. Но как же все чертовски неудачно получилось, кузина! Я понятия не имею, ни кто он такой, ни что ему здесь было нужно, разве только он направлялся в библиотеку, чего, впрочем, и следовало ожидать в любом случае.

– Забудь об этом! – сказала Элинор, поставив лампу на стол и подбегая к передней двери, чтобы закрыть ее. – Лишь бы твоя рана не оказалась серьезной! О господи, что скажет на это лорд Карлайон? Это я во всем виновата!

Никки, слабо улыбнувшись, ответил:

– Он скажет, что это вполне в моем духе – все испортить. Перестаньте суетиться! Это всего лишь царапина!

К тому времени на месте действия с выражением изумления и ужаса на лице появился Барроу, держа в дрожащей руке высокую сальную свечу. Он был наспех одет в бриджи и ночную рубашку, но тут же позабыл о своем неподобающем одеянии, увидев, как Никки одной рукой зажимает рану на плече, после чего бегом бросился вниз по лестнице, неодобрительно цокая языком. За ним почти немедленно прибыла его супруга, ругаясь на чем свет стоит и ужасаясь происходящему. Вдвоем с Элинор они сняли с Никки сюртук, обнажив рану, которая, хотя и обильно кровоточила, отнюдь не выглядела опасной для жизни, о чем во всеуслышание объявила миссис Барроу.

– Похоже, вы правы! – со вздохом облегчения заключила девушка. – Пуля попала слишком высоко, чтобы задеть жизненно важные органы! Но мы должны немедленно послать за доктором!

– Вздор! Пустяковая царапина! – заявил Никки, пытаясь вырваться из их цепких рук.

– Сидите смирно, мастер Никки! – сказала миссис Барроу. – Скорее всего, пуля застряла в ране! Но кто в вас стрелял? Святые угодники, куда катится мир? Барроу, не стой здесь с раскрытым ртом! Сейчас же принеси мне бренди мистера Евстасия! Ох, что за несчастье!

Тем временем Элинор выхватила у Барроу сальную свечу и поспешила в библиотеку. Вернувшись с одной из скатертей, которые сама же и штопала, она принялась рвать ее на узкие полоски. Никки выглядел очень слабым и бледным, глаза его закрылись, но он немного ожил, когда Барроу влил несколько капель бренди ему в горло, поперхнулся, закашлялся и вновь заявил, что это всего лишь царапина. Элинор приказала Барроу отвести его наверх, в свободную спальню; держа в руках разорванную скатерть и бутылку бренди, девушка сама поспешила вслед за ними, терзаемая дурными предчувствиями. К тому времени как они уложили Никки на кровать, миссис Барроу уже принесла миску воды, чтобы промыть рану. Женщины остановили кровотечение и забинтовали плечо так туго, как только могли. Пациент, сонно улыбнувшись им, пробормотал: