Книга Федеральный наемник - Владимир Гуркин

— Ладно, будем считать, что обо всем договорились. Пойдемьте спать, выступаем на рассвете.

Глава пятая

Джахар проводил нас до выхода из города. Пока мы шли, он мне долго рассказывал про свою нелегкую жизнь, давал советы, в том числе и дельные. Он хорошо разбирался в сложившейся ситуации, поэтому я внимательно слушал все, что он мне говорил, и наматывал на ус. В этом маленьком юрком человечке скрывался весьма плодовитый и живой ум, который не консервировался с годами, несмотря на солидный возраст его обладателя. И я даже обрадовался, что судьба свела меня именно с ним.

Мы простились, я помахал ему рукой, он в ответ сделал тоже самое. Мы направились к сараю, где спрятали машину. Пока мы шли я несколько раз оглядывался на свое воинство и не мог понять: то ли смеяться, то ли плакать. Никогда я еще не выступал в поход в таком странном сопровождении. Это было в самом деле удивительная по разношерстности группа. Священник в длиной сутане, дезертир в полуразорванной форме, женщина в короткой юбке, молодой парнишке в черной шапке, которую считалось модным носить среди боевиков. И наконец ваш покорный слуга в камуфляжной форме, но без единого регалия и знака отличия. Невольно я вспоминал своих парней — живых и мертвых. Какие были великолепные ребята, сколько славных дел мы вместе совершили. И сейчас…

Я снова пожалел, что не избавился от своей команды; с таким хвостом мне никогда не справиться с заданием. Самое удивительное заключалось в том, что я сам не мог понять, почему никак не расстанусь с этой кампанией. И делов-то всего — пойти в другую сторону. Даже «до свидание» говорит не обязательно.

Мы подошли к сараю. К нашему удивлению машину никто не обнаружил. Мы быстро сгребли сено и уселись в автомобиль. В салоне лежали оставленные нами автоматы. Первым к ним потянулся Аслан. Но я не позволил ему прикоснуться к оружию. Кто знает, чем это может кончиться.

Несколько десятков километров мы проехали беспрепятственно. Иногда в сторону Столицы проносились машины с боевиками, но нас они не трогали скорей всего потому, что им было не до нашего автомобиля и его экипажа. На них наседали федералы, и они спешили укрыться в городе.

Внезапно дневную тишину разорвали пулеметные и автоматные очереди. Затем я различил взрывы мин. Впереди дорога поднималась в горы, где находился перевал. Именно оттуда доносились звуки боя. Причем с каждой минутой они становились все интенсивней; накал битвы явно нарастал.

— Надо посмотреть, что там происходит, — сказал я. — Спрячем машину в лесополосе, а дальше пойдем пешком.

Мы поднялись вверх на гору. С ее вершины были хорошо видны окрестности на несколько километров. Бой кипел в низине, которая напоминала чашу. Наша передовая часть угодила в окружении боевиков, которые расположились на окрестных высотах и холмах. И поливали сверху федералов огнем из всех имеющихся у них видов вооружения. А вооружены они были хорошо, вплоть до огнеметов и ракетных установок.

Мы залегли, наблюдая за происходящем. Попавшая в окружении часть была обречена — это я определил сразу. У боевиков было не только численное преимущество — это как раз далеко не самое важное, главное — их позиции были настолько удобны, что они могли расстреливать федералов почти без всякого урона для себя. Какой идиот дал себя так подставить, завел ребят в эту просто классическую ловушку.

Несмотря на солидное расстояние, было видно, как падают убитые и раненные федералы, как постепенно слабеет их огонь. Я взглянул на лежавшего рядом Аслана и увидел на его лице хищное выражение. Он был целиком погружен в эту страшную музыку боя, вся его маленькая фигура рвалась туда, где одни люди убивали других людей.

— Что же нам делать, они же все погибнут. Ну придумайте что-нибудь, Константин Алекссевич, — услышал я вдруг страстный голос отца Бориса.

— Перестаньте городить чушь, — раздраженно проговорил я, — вы отлично понимаете, что мы ничего не можем сделать. Нас просто убьют, как глупых баранов.

— Ну и пусть убьют, я не могу смотреть на все это. — Внезапно священник встал во весь свой совсем не маленький рост и зашагал туда, где постепенно затихал бой.

Его большую фигуру боевики заметили почти сразу, несколько пулеметных очередей взрыли землю буквально в десяти метрах от ног священника. Я понял: следующая очередь угодит точно в цель, у них хороший пулеметчик, ему не надо долго пристреливаться.

Я бросился вперед и повалил отца Бориса как раз вовремя, очередная прилетевшая очередь пронеслась буквально в полуметре над нашими головами и целиком, как когда-то бесы в свиней, вошла в дерево.

Несколько минут мы лежали неподвижно. Затем стали отползать в более безопасное место.

Внутри меня клокотал кипяток ярости. Из-за глупости этого человека мы чуть не отправились на тот свет.

— Запомните, отче, что я вам сейчас скажу: я вас спас в первый и в последний раз. Если вы еще когда-нибудь отправитесь на спасение тех, кого нельзя спасти, я пальцем не пошевелю, чтобы спасти вас. Я не собираюсь ради вас жертвовать своей шкурой. Я не Христос и не намерен умирать за все человечество.

— Простите меня, вы правы. — Отец Борис выглядел смущенно. — Это был порыв души, я не имел право так легко поддаваться ему. Но когда видишь такое и не можешь помочь — в тебе что-то происходит, и ты забываешь не только все вокруг, но и самого себя. Значение собственной жизни сразу куда-то исчезает.

— Это война, здесь такие события будут происходить постоянно, — примирительно произнес я. — Вы должны себя вести с точности до наоборот, чем вам хочется. На войне до постоянно помнить о собственной жизни.

Между тем пока я спасал священника и вел с ним профилактическую работу, бой завершился. Все было кончено, подразделение наших войск — уничтожено. Я ждал, что будет происходить дальше. Обычно боевики в таких случаях спускаются со своих высот, обыскивают трупы. Иногда начинают издеваться над ними. Однако к моему удивлению на этот раз они поступили по-другому. Я видел, что они потянулись куда-то за лес, где судя по всему у них находился командный пункт. Они явно намеревались как можно скорее покинуть поле битвы.

— Пойдемьте, посмотрим что там, может есть раненные, — предложил я, убедившись, что боевики исчезли.

Мы стали спускаться в низину. Зрелице, которое мы увидели, было страшное, огонь был такой плотный, что каждый солдат был буквально изрешечен пулями. Повсюду лежали только убитые: мы насчитали двадцать пять тел.

— Боже мой, какой ужас, они же совсем мальчики- произнесла Ванда. Она была очень бледна.

Внезапно она наклонилась к одному из лежащему.

— Раненный, — радостно воскликнула она.

Мы все кинулись к нему.

Это был сержант с пробитыми ногами. Он был без сознания, с его губ срывались глухие стоны.

Из его полевой сумки мы извлекли бинт. Ванда быстро и ловко стала перевязывать его. Прикосновение к ранам усилило его страдания, и он пришел в себя. Он смотрел на нас, и из его глаз истекала холодным синим пламенем нечеловеческая боль.