Книга Так крошится печенье - Джеймс Хедли Чейз

В обеденный перерыв Айра была в кафе, где ее ждал Алджир.

— Ну? — грозно спросил он, как только она подошла к нему.

Не говоря ни слова, Айра протянула ему коробочку с оттиском ключа.

— Кому он принадлежит?

— Миссис Марк Гарленд.

— Есть деньги в сейфе?

— Да… много.

— Ладно. Думаю, не стоит говорить, что тебя ждет, если ты врешь, — пробурчал он, опуская коробочку в карман. — Второго шанса у тебя не будет, гадючка… Помни об этом!

Айра молча поднялась и вышла из кафе. Она была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила на противоположной стороне улицы Джесса Фарра во взятом напрокат старом «форде». Не обратил на него внимания и Алджир, садясь в свой «бьюик».

Между тем Джесс при виде его завел мотор и поехал следом до самого дома Эдриса.

Фред Хесс, блаженно привалившись спиной к песчаной дюне, удовлетворенно рыгнул. Он только что сытно пообедал на свежем воздухе и теперь наслаждался мягкими лучами солнца, морским ветерком и мерным плеском волн, навевавших дрему.

Это был его первый за долгое время выходной, и он решил провести его вместе с женой Марией и малышом Фредом на пляже в их любимом местечке.

Единственным, что могло отравить долгожданный отдых, подумал Хесс, складывая руки на круглом брюшке, был Хесс-младший. Фред любил чужих детей гораздо больше собственного. Все дело в том, считал Хесс, что его отпрыск безнадежно испорчен. Мария, у которой любовь к сыну значительно возобладала над любовью к мужу, не позволяла ему поднять руку на ребенка. Хотя ни один ребенок так не нуждался в регулярной трепке по своей пухлой заднице, как Фред Хесс-младший.

Но в тот момент умиротворение царило в душе его отца. Мария отвела малыша к морю, где он с упоением брызгал морской водой на ее белое платье.

Все началось с того, что Хесс объявил о желании вздремнуть. Но малыш требовал, чтобы отец поиграл с ним в мяч. Спор достиг такого накала, что Мария, опасаясь, как бы мужа не хватил удар, оттащила малыша на расстояние, достаточное, чтобы он не слышал слишком красочных выражений отца. До чего же хорошо, не жизнь, а прямо рай, подумал Хесс и закрыл глаза. Большего и желать нечего, как вспомнишь, что другие вкалывают сейчас в управлении. Джо Беглер сегодня на дежурстве и сейчас, наверное, принимает телефонные звонки, заставляя себя вежливо отвечать на всякие идиотские вопросы или выражать сочувствие по поводу потерявшейся собаки или украденной машины. Пусть попотеет. Хесс довольно фыркнул и погрузился в сон.

Проспал он минут пятнадцать, когда, к его неудовольствию, появился Хесс-младший и разбудил его. Единственным утешением для Фреда было увидеть, как Мария огорченно рассматривает свое платье. Пусть пеняет на себя, раз позволила ребенку брызгать на нее водой.

— Брысь отсюда, — сказал Фред своему сыну, пухлому бутузу, который настырным и решительным выражением лица пошел в папашу. — Ну-ка, покажи, сколько ты можешь пробежать по песку!

Малыш, проигнорировав слова отца, схватил свою лопатку и направился к матери со словами:

— Я хочу закопать папу.

Мария, крупная, невозмутимого нрава женщина лет тридцати пяти, не была красавицей, но обладала сильным характером и неиссякаемой добротой, и Хесс после десяти лет совместной жизни не променял бы ее ни на одну другую женщину в мире.

— Хорошо, — сказала она, — но только не шуми. Твой папа устал и хочет отдохнуть.

— Эй! — возмутился Хесс. — Оставьте меня в покое! Я не желаю, чтобы меня закапывали.

— А я хочу закопать папу! — упрямо заявил Хесс-младший, вздернув подбородок.

— Ну, Фред, — с укором сказала Мария, — ты же знаешь, что все дети любят закапывать людей.

— Неужели? Тогда пусть он закапывает тебя. — И Хесс тоже упрямо вздернул подбородок. — Меня он не закопает.

— Я хочу закопать папу! — завопил бутуз.

— Он не хочет закапывать меня, милый, — поспешила объяснить мужу Мария. — Он хочет закопать тебя.

— Я не глухой. Но если он подойдет ко мне, то получит оплеуху.

— Послушай, Фред, нельзя быть таким эгоистом. Малыш тоже вправе сегодня рассчитывать на удовольствие, как и ты. Чем он тебе помешает, если побросает на тебя немного песка? Дети любят это делать.

— Плевать я хотел, черт побери, что любят дети. Я этого не люблю! — вышел из себя Хесс.

— Фред Хесс! Как тебе не стыдно употреблять такие выражения в присутствии собственного сына! — воскликнула Мария, искренне шокированная.

— Черт побери! Черт побери! — закричал малыш, весело подпрыгивая в восторге оттого, что отец получил нагоняй, и намереваясь этим воспользоваться.

— Малыш, прекрати! — строго сказала Мария. — Чтобы я не слышала больше от тебя таких слов.

— А почему? Папа ведь говорит! — Малыш хитро посмотрел на отца.

— Папе не следует так говорить.

— Непослушный папочка, непослушный папочка! — запел малыш, приплясывая. — Нельзя говорить «черт побери», а он говорит!

— Вот видишь, что ты наделал, — сердито сказала Мария мужу.

Хессу вся эта ситуация представлялась только забавной, но он постарался напустить на себя серьезность.

— Ребенку надо узнавать что-то новое, — парировал он. — А теперь отстань, малыш. Я собираюсь поспать.

— Хочу закопать папу, — захныкал бутуз.

Мария бросила на мужа негодующий взгляд:

— Если хочешь покоя, Фред, лучше разреши ему. Ты знаешь, какой он настырный. Теперь до конца дня не отстанет.

— Я хочу закопать папу! — истошно завопил малыш, предчувствуя победу.

— Может, врезать ему? — Хесс просительно посмотрел на жену. — Легонько, только чтобы замолчал. Что скажешь?

— Фред Хесс! — грозно вскричала Мария.

Хесс пожал плечами:

— Ладно, ладно. Уж и предложить нельзя.

Хесс-младший, зная, что мать убережет его от тяжелой отцовской руки, зашелся пронзительным криком.

И тут Фреда осенило.

— Послушай-ка, малыш, что я тебе скажу, — таинственным тоном произнес он.

Бутуз умолк и недоверчиво взглянул на отца:

— Что?

— Видишь ту гору песка… вон там… большую-пребольшую? — Хесс показывал на высокую дюну в ярдах ста от него.

Малыш посмотрел туда:

— Да.

— Я расскажу тебе о ней кое-что очень интересное, но сначала ты должен пообещать, что никогда никому этого не расскажешь. Это очень большой секрет.

— Какой секрет? — оживился малыш.

Хесс поманил его пальцем:

— Подойди ближе, чтобы никто не слышал.