Книга Красный замок - Кэрол Нелсон Дуглас

Мужчина перестал возиться с бумагами.

– Мы должны были встретиться здесь с моим братом и продолжить путешествие вместе, – пустилась в объяснения моя спутница. – Я не уверена, возможно, он уже купил себе билет. Вчера или позавчера. Вероятно, он прибыл сюда раньше нас.

– В последние два дня билеты приобретало множество мужчин, которые могли бы оказаться вашим или чьим угодно братом, – буркнул билетер, – хватило бы братьев для половины прусской армии.

Ирен виновато улыбнулась, наклонив голову в очаровательной беспомощности:

– Мой брат – большой упрямец. Быть может, он сердился, что я немного опоздала. Он среднего роста, у него темные волосы… однако, Гортензия! – повернулась она ко мне. – У тебя с собой портрет Генри, не так ли?

Тут я вынула из своего вместительного сундука двойную рамку кабинетного формата и раскрыла ее: с одной стороны была помещена фотография Ирен, с другой – мужской портрет, написанный пастелью.

– Генри, – засияла от гордости Ирен.

– Это не фотография. – Продавец высунулся из арки и покосился на портрет.

– Генри избегает фотоаппаратов. Глупость, но увы. Однако удалось уговорить его позировать для наброска.

Я сдержала усмешку. Первым делом, придя в себя после похищения Нелл, Ирен потащила меня на Монмартр, в кафе, где художник достаточно потрепанного вида, посасывая абсент, выслушал наши долгие, путанные и весьма противоречивые описания Джеймса Келли, также известного полиции Парижа как Джек-потрошитель, и в конце концов нарисовал эскиз, который удовлетворил нас обеих.

Хотя портрет был рукописным, художнику удалось передать пристальный, напряженный взгляд, какой бывает на фотографиях. Лишь этот взгляд и указывал, что модель несколько не в себе.

Продавец билетов ткнул огрубелым пальцем в прозрачный целлулоид, защищающий лицо Келли:

– Я видел похожего парня. Говорите, это ваш брат? У него не было денег на билет, но он настаивал на том, что ему необходимо добраться до Франкфурта как можно скорее.

– О, Гортензия! – тяжело вздохнула Ирен. – Генри снова увлекся азартными играми! И это после того, что он обещал нашей матушке… Сэр, я прошу у вас прощения за поведение моего брата. Если вы подскажете, куда он подевался, мы сможем его найти и оплатим его билет.

– Подевался? – Билетер с подозрением уставился на нас, будто мы были серийными убийцами. – Известно куда. Во Франкфурт уехал. Вчера вечером. Похоже, потратил на билет свой выигрыш, потому что заплатил за проезд горстью монет.

Ирен медленно кивнула, пока я снова упрятала в рамку отвратительное лицо Джеймса Келли, пусть лишь временно.

Теперь ясно, куда пошли тяжело заработанные медяки погибшей торговки цветами: на билет Джеймса Келли в другой город, где он снова будет бесчинствовать.

Пока я с горечью обдумывала эту мысль, Ирен купила два билета до Франкфурта на поезд, отбывающий через полчаса.

– Кажется, ваш брат на шаг впереди, – заметил на прощание мужчина, – и забыл обещания, данные своей матери.

Отойдя от окошка кассы, мы проследовали к одной из жестких деревянных скамеек, которые растянулись по всей платформе, и присели.

Дул прохладный ветер. От киоска с каштанами в футах пятидесяти от нас исходил аромат орехов со специями.

– Тебе нужно освежиться перед отправлением? – заботливо спросила Ирен. Иногда она вела себя необычайно практично для бывшей примадонны.

Я осталась сидеть рядом с ней:

– В такой поездке не до свежести.

Она не спорила.

Глава двенадцатая

Пробка и свеча

Галифакс весь из камня,И Хептонстолл из камня.В Галифаксе много красавиц,В Хептонстолле – ни одной.

Старинный детский стишок

Из записок доктора Джона Уотсона

Меня как ветерана зарубежных войн не должен был удивить скорый приезд полиции и та оперативность, с которой они под моим присмотром передали изувеченное, но еще живое тело санитарам скорой помощи.

И все же я испытал куда больше мук, чем в хаосе сражений. Разумеется, я не желал расставаться со своей пациенткой, но власти обращались со мной не менее грубо, чем с любым из тех зевак, что скоро собрались вокруг, громко судача о Джеке-потрошителе.

Еще сильнее меня поразило, когда пара полисменов приказала мне подождать инспектора и дала понять, что мои медицинские навыки, помимо оказанной на месте преступления помощи, больше здесь не понадобятся.

Я даже не мог упомянуть имени Шерлока Холмса, которое иногда действует на людей магическим образом – хотя чаще оно срабатывает в других кругах Лондона, не в полицейских. Но здесь была даже не лондонская полиция, потому что у Уайтчепела свое (позволю себе добавить, необыкновенно тупоголовое) подразделение стражей порядка.

Итак, я, снедаемый волнением, ждал в прежде темном дворе, теперь освещенном целым созвездием ламп, и наблюдал, как мостовая терпеливо сносит ботинки стольких полицейских, что Холмс воззвал бы к Небесам от подобного нелепого расходования сил.

Холмс. Где же он? Насколько я понимал, полиция явилась благодаря тому, что мой друг нашел и предупредил дежурного постового. Я слышал перекличку пронзительных свистков, подававших знак об опасности, подобно переполошенным птицам, но ничего не знал о Холмсе.

– Так вы говорите, вас зовут доктор Уотсон, сэр?

– Я не говорю. Это действительно мое имя. Я доктор Уотсон из Паддингтона.

– Вы проделали долгий путь из Паддингтона, сэр, в такой поздний час. Ваша жена знает, что вы здесь?

– Разумеется, она в курсе! Врачам часто приходится отправляться на вызовы поздно вечером.

– Удобно, не так ли, сэр? Какое дело привело вас сюда, в неблизкий Уайтчепел?

– Не мое собственное дело, если быть точным.

– Вот как?

– Это дело моего друга.

– И он?..

– В настоящий момент отсутствует.

– Но был здесь ранее?

– Да, конечно. Мы вдвоем обнаружили бедную женщину.

– Значит, вдвоем? И где он, вы говорите?

– Я ничего не говорю. Я послал его предупредить вас, пока сам присматривал за… пациенткой.

– Но вы сказали, что это было его дело.

– Да, так и есть… хотя он не врач.

– Тогда как же он может браться за подобные «дела»?

– Ох, в самом деле, вы впустую тратите время! А на месте преступления топчется целая толпа, уничтожая улики, которые там еще могут оставаться!

В этот момент я услышал, как вдали раздался пистолетный выстрел.

Допрос был прерван: все полицейские завертели головами, пытаясь прикинуть расстояние и калибр пули.