Книга Книга домыслов - Эрика Свайлер

Алиса тихим, сонным голосом ответила, когда я позвонил ей:

– Привет. Что случилось?

– Ты можешь сейчас поехать со мной выпить где-нибудь? Мне это очень нужно.

Она зевнула. Я услышал, как ее челюсть ударяется о телефонную трубку.

– Мне завтра утром на работу. – Запала гнетущая тишина, и Алиса быстро добавила: – Извини. Что-то не так? Что случилось?

– Ничего. Я просто немного завелся, как мне кажется… Объявился парень сестры. Слишком много людей в одном маленьком домике.

О том, что когда-то в нем жили двое взрослых и двое детей, я благоразумно умолчал.

– Я надеялась, ты скажешь, что скучаешь по мне.

Я скучал. Мне хотелось увидеть, как Алиса поднимается по лестнице в библиотеке, как пишет на белой доске программу мероприятия, закругляя маленькую «г». Я скучал по Алисе, которую больше не видел на работе.

– Извини. Мне просто надо отсюда вырваться. Я не могу смотреть, как моя сестра занимается у меня под носом брачными играми.

– Мне не повезло. Я единственный ребенок в семье, – вновь зевнув, произнесла Алиса.

Я понял, что не должен настаивать.

– Завтра. Хорошо? – сказала она. – Я обещаю.

– Конечно, конечно…

Алиса отсоединилась. Следовало сказать ей о деньгах, сколько мне нужно денег, но я еще не готов, почти готов, но не совсем. Я включил компьютер и отправил электронное письмо Лизе Рид, спрашивая, изменилась ли ситуация в Норт-Айсле. Теперь я был согласен и на неполный рабочий день, если ничего большего мне не предложат. Ящик для входящих сообщений был почти пуст. Пришел лишь один ответ на разосланные мною резюме. Должность межбиблиотечного координатора в Коммаке уже занята. Использовали внутренние резервы. Я снова пробежал глазами по списку предлагаемых вакансий, пытаясь увидеть изменения и недавние обновления. Я думал, кем еще мог бы представиться: информационный специалист, информационный техник, менеджер по работе с информационными ресурсами… Я могу называться как угодно, стать кем угодно для того, чтобы заполучить работу. Слова на экране начали сливаться. Поплыли разноцветные пятна.

Я проснулся еще до первых лучей солнца. Хотя оно не взошло, яркий свет, пульсируя почти в такт сердцебиению, лился через окно. Дойл стоял на подъездной дорожке. Движущаяся тень, за исключением его рук, освещенных двумя лампочками, наверное, сороковаттными. Мужчина вертел лампочки, грациозно размахивал ими, прикрывал свет, пряча их в своих ладонях. То меркнущий, то разгорающийся свет ламп накаливания освещал небольшие участки татуировок. Дойл был похож на аквалангиста, светящего фонарем в океанской тьме. Щупальца извивались и расправлялись. Вспышка света, движение… Все растворялось во тьме. Свет полз по его груди, бросая на лицо тусклые отсветы. Белые зубы, а теперь черные… Свет перемещался. Дойл извивался. Он танцевал. Проблески света падали на мою сестру, которая стояла, прислонившись к машине. Она смотрела на него, а Дойл устраивал представление для нее одной.

Я наблюдал за ними до тех пор, пока не почувствовал себя неловко: я все же подглядывал! Я опустил жалюзи. Свет струился сквозь щели. Я вернулся к журналу, моей записной книжке и именам. Давно надо кое в чем разобраться. Верона Бонн родилась в 1935 году. Она утонула в возрасте двадцати семи лет. Ее мать Селина Дувел умерла в 1937 году, когда Вероне исполнилось два года. Эноле тоже было два года, когда утонула мама. Некролог о Селине не содержит даты ее рождения. Небольшие розыски, проведенные с помощью компьютера дали результат: я выудил на свет божий свидетельство о браке, заключенном между Селиной Траммел и Джеком Дувелом. Родилась она 13 февраля 1915 года, то есть в момент смерти ей было двадцать пять лет. Селина умерла молодой, но не в том возрасте, в каком погибли моя мама и бабушка. Нет, дело не в этом.

Зазвонил телефон. Черчварри.

– Надеюсь, я вас не разбудил, – сказал он.

Мы оба знали, что нет, но я в самых вежливых выражениях заверил его, что все в порядке.

– Действительно все в порядке. Что случилось?

– Видите ли, длинные ночи и старая собака. Шейла уже не может дотерпеть до рассвета. Мари считает, что выходить с ней на двор – моя обязанность. Теперь я почти каждую ночь вынужден вставать.

Я прекрасно понимал его чувства.

– Я нашел книгу, которая может оказаться вам полезной. Не знаю, как лучше ее вам переслать. Она довольно тяжелая.

– Отправьте завтра по почте.

Глава 10

Движения русалки вырвали Амоса из сна без сновидений. Щемящее чувство зародилось в его душе, когда парень вспомнил ее переполненные страхом глаза; вспомнил, как держал ее в своих объятиях, и глубочайшее удовольствие, возникшее от прикосновения к ее коже. Эвангелина заморгала затуманенными сном глазами. Амос убрал ее волосы, упавшие девушке на плечо, и улыбнулся. Он не привык улыбаться, поэтому улыбка вышла у него немного натянутой. Парень провел пальцами по изгибу своей ключицы, потом ее.

Эвангелина издала пронзительный крик и выскочила из лохани, отбросив Амоса в сторону так, что он больно ударился о доски. Девушка бросилась наутек, путаясь в складках юбок.

Амос ждал. Она вернется, потому что ей просто некуда бежать. Хотя Пибоди и Рыжкова привили ему какие-то понятия о поведении цивилизованного человека, терпением Амос не отличался. Спустя четверть часа он отправился на поиски. Найти девушку не составило особого труда. Из-за пропитавшей почву влаги каждый шаг Эвангелины отчетливо отпечатался на земле. Бугорок под подъемом ее стопы и лунка, оставляемая пяткой, были четко видны. Парень шел по ее следу, как прежде ходил по оленьим следам.

Девушку он нашел под вязом. Она лежала на земле грудой тряпья и рыдала. Столько воды из одной девицы! Как будто в ней плескалось полноводное озеро. Сердце животного внутри парня чувствовало, что они сделаны из разного теста. Амос приветственно помахал девушке рукой, но опущенная голова Эвангелины так и осталась между коленями. Ему хотелось позвать ее, почувствовать ее имя на своих губах. Для того чтобы показать миролюбивость своих намерений, Амос, прикоснувшись кончиками пальцев к своей голове, слегка тронул Эвангелину за плечо.

– Уходи, пожалуйста, – отмахнулась от него девушка.

Амос присел рядом. Она плакала, качаясь из стороны в сторону, и отказывалась на него смотреть. Он приобнял ее за плечи, очень осторожно, и готов был вовремя отпрянуть, если девушка вознамерится его ударить. Эвангелина дышала с трудом. Ее сиплые вздохи напомнили Амосу шум бурлящей реки.

Мейксел болтал с лошадьми, успокаивая их после городского шума и сутолоки. Пибоди, что-то тихо напевая, делал записи в своей книге. Бенно, насвистывая себе под нос, чинил оси телег. Амосу и самому хотелось иметь возможность петь и болтать. Он прижал голову девушки к своему плечу и соразмерил свои вдохи и выдохи с ее всхлипыванием. Его горло исторгло звук, одновременно напоминающий крик лягушки-быка и скрежет осей фургонов. Нет, совсем не похоже на голос. Испугавшись, он прикрыл рот и отвернулся.