Книга Опасное наследство - Кен Фоллетт

– Миссис Пиластер, что-то случилось?

Она была благодарна ему, что он пришел первым. Схватив его за рукав, она ответила:

– Да, кое-что очень ужасное.

Его ладони покоились на ее талии, как будто он пригласил ее на танец, и она с удовольствием ощущала, как его пальцы ощупывают ее бедра.

– Только не волнуйтесь, – успокоил он ее нежным голосом. – Расскажите о ваших тревогах.

Ей действительно стало спокойнее. В такие моменты Мики ей чрезвычайно нравился. Он походил на молодого графа Стрэнга, с которым она некогда встречалась в юности. Все в этом молодом человеке напоминало о графе: его легкая походка, готовность выслушать в любое время, красивая одежда и, что самое главное, плавность в движениях, будто он весь состоял из хорошо смазанных шарниров. Стрэнг был светловолосым англичанином, а Мики – темноволосым латиноамериканцем, но оба они заставляли ее по-настоящему почувствовать себя женщиной. Ей так захотелось привлечь его к себе и положить голову ему на плечо…

Перехватив взгляды горничных, она подумала о том, что поза Мики, стоявшего почти вплотную к ней и держащего руки на ее талии, несколько неприлична. Отстранившись, она взяла его за руку и вывела через французское окно в сад, подальше от любопытных ушей слуг. Здесь было тепло и приятно пахло цветами. Они сели на деревянную скамеечку в тени, и Августа повернулась, чтобы смотреть на Мики. Ей хотелось подольше задержать его руку в своих руках, но это тоже выглядело бы неподобающе для дамы ее возраста.

– Я видел, как выходил Сэмюэл. Он как-то причастен к вашему беспокойству? – спросил Мики.

Августа ответила тихо, и Мики пришлось нагнуться так близко, что она могла бы поцеловать его прямо в губы.

– Он приходил сообщить, что отказывается от должности старшего партнера банка.

– Хорошие новости!

– Да. Это значит, что должность, вне всякого сомнения, достанется моему мужу.

– И Папа наконец-то получит свои винтовки.

– Как только Сет отойдет от дел.

– Просто уму непостижимо, как этот Сет цепляется за свою работу! – воскликнул Мики. – Отец постоянно меня спрашивает, когда же настанет долгожданный момент.

Августа понимала волнение Мики: он боялся, что отец заставит его вернуться в Кордову.

– Не думаю, что Сет продержится долго, – ответила она, чтобы успокоить его.

Он заглянул ей в глаза.

– Но не это расстроило вас.

– Нет. Все дело в том утонувшем мальчишке из вашей школы. Как там его звали – Питер Миддлтон? Сэмюэл сказал, что брат Питера, юрист, хочет задать мне неудобные вопросы.

Лицо Мики помрачнело.

– После всех этих лет?

– Вам лучше знать, чем мне.

Августа помедлила. У нее на языке вертелся вопрос, ответа на который она ожидала со страхом. Собравшись с духом, она задала его:

– Мики… Как вы думаете, тот мальчик действительно скончался по вине Эдварда?

– Ну…

– Не тяните! Скажите: да или нет?

Мики немного помолчал, потом ответил:

– Да.

Августа закрыла глаза. «Тедди, дорогой, что же ты натворил?» – подумала она.

Мики тихо продолжил:

– Питер был плохим пловцом. Эдвард не топил его, просто боролся с ним, и тот слишком устал. Когда Эдвард поплыл за Тонио, Питер был еще жив. Я думаю, что он просто не смог доплыть до берега и утонул, когда на него никто не смотрел.

– Тедди не хотел убивать его.

– Разумеется, нет.

– Это была всего лишь грубая школьная потасовка.

– У Эдварда и в мыслях не было ничего злого.

– Значит, он не убийца.

– Боюсь, что это не так, – сказал Мики серьезным тоном, отчего сердце Августы ушло в пятки. – Если вор толкнет человека на землю, желая только ограбить его, но у человека случится сердечный приступ и он умрет, то вор будет виновен в убийстве, пусть он даже и не имел такого намерения.

– Откуда вы знаете?

– Я спрашивал у адвоката несколько лет тому назад.

– Зачем?

– Хотел узнать, в чем могут обвинить Эдварда.

Августа прикрыла лицо ладонями. Все было гораздо хуже, чем она опасалась.

Мики взял ее за запястья, отвел ладони от лица и поцеловал каждую руку по очереди. Этот его жест был настолько мил, что она едва не разрыдалась. Продолжая держать ее за руки, он сказал:

– Ни один разумный человек не станет преследовать Эдварда с целью засудить его за то, что произошло, когда он был подростком.

– Но разумен ли Дэвид Миддлтон? – спросила Августа, сдерживая слезы.

– Возможно, нет. Похоже, он одержим жаждой мести, которая отравляла его все эти годы. Не дай бог его настойчивости одержать верх и обнаружить истину.

Августа содрогнулась, представив себе последствия. Разразится ужасный скандал; в бульварных газетах появится заголовок: «Постыдная тайна банковского наследника»; полиция начнет новое расследование; бедного, несчастного Тедди привлекут к суду, и если его признают виновным…

– Мики, мне так страшно даже думать об этом! – прошептала она.

– Тогда нам нужно что-то предпринять.

Августа сжала его руки, затем отпустила и постаралась собраться с духом. Сейчас она столкнулась с серьезной проблемой, и на горизонте замаячил призрак виселицы для ее сына. Нельзя опускать руки и предаваться отчаянию, нужно действовать. Хвала Господу, что у Эдварда есть такой преданный друг, как Мики.

– Мы должны проследить за тем, чтобы Дэвид Миддлтон ничего не узнал. Сколько человек знает правду?

– Шесть, – тут же ответил Мики. – Эдвард, вы и я – это трое, но мы никому ничего не расскажем. Потом Хью…

– Его там не было, когда мальчик скончался.

– Не было, но он видел достаточно, чтобы опровергнуть историю, которую мы поведали коронеру. И тот факт, что мы солгали, бросит на нас подозрения.

– Да, тогда Хью действительно представляет угрозу. А другие?

– Тонио Сильва видел все.

– Но тогда он ничего не рассказал.

– Тогда он меня боялся. Но я не уверен, что его удастся запугать и теперь.

– А шестой?

– Мы так и не выяснили, кто это был. Я не увидел его лица, а потом он пропал. Боюсь, что с ним мы ничего не сможем поделать. Тем не менее если никто его не знает, то, вероятно, никакой опасности для нас он не представляет.

Августа ощутила дрожь от страха: в этом она была не настолько уверена. Всегда есть опасность, что неизвестный очевидец объявится и даст свои показания. Но Мики прав в том, что с этим они ничего поделать не могут.