Книга Реквием линкору "Тирпиц" - Леон Пиллар

— А кто поведет судно? — спросил Слейден.

Оба офицера, как сговорившись, произнесли одно и то же имя: Ларсен.

— Пусть будет Ларсен. Будет ли он для этого готов?

— Вне всякого сомнений. Если дело это вообще осуществимо, то именно Ларсен сделает все как надо. А что станет с ним и другими после взрыва?

— Судно будет затоплено экипажем. Наездники на торпедах и норвежский экипаж встретятся в Викхамаре, в пятнадцати километрах восточнее Тронхейма, с представителями движения Сопротивления, которые доставят всех в Швецию. А оттуда они возвратятся в Англию, но можете ли вы назвать мне судно?

— Да, это «Артур» — куттер, какие обычно встречаются в районе Тронхейма, и без особых отличий.

Через два дня после этого разговора на одном из шотландских военных аэродромов приземлился самолет из Лондона, из которого вышел молодой священник.

Полицейский офицер попросил его предъявить документы.

— Вас зовут Моэ, не так ли? — спросил офицер, взглянув на паспортные данные.

— Совершенно правильно, Моэ.

— Хорошо, благодарю вас.

В свой же блокнот полицейский записал: Одд Сёрли. Это было настоящее имя агента М-20.

На следующий день Одд Сёрли, слишком много о себе возомнивший, так как летел только один с пилотом, приземлился на Шетлендах. Его приветствовал офицер британской армии, представившийся:

— Майор Митчел.

— Одд Сёрли, лейтенант норвежской армии. Извините меня за такой вид.

В тот же вечер в доме Флемингтона состоялось совещание, в котором принял участие мужчина в гражданской одежде и в очках, похожий на профессора. Это был подполковник X.,[40]представитель управления спецопераций, работавший вместе с Уилсоном. Кроме него присутствовали Митчел и Роджерс.

Подполковник спросил Сёрли по-норвежски:

— Знакома ли вам крепость Агденес?

— Да, я знаю даже расположение там артиллерийских батарей и их огневую мощь.

— Ага! А кто вы по профессии?

— Печатник.

— Печатник? Мне представлялось, что вы моряк.

Обратившись к Митчелу, сказал:

— Майор, будьте любезны пригласить сюда Ларсена. Будет лучше, если он послушает весь наш разговор.

Через несколько минут в комнате появился Ларсен в сопровождении Ховарта и был представлен подполковнику и Одду Сёрли. Он по очереди оглядел всех присутствующих, ждавших его прихода, и ни тени изумления не отразилось в его голубых глазах.

Подполковник пристально смотрел на человека, о котором ему так много рассказывали: крепкие скулы, курносый перебитый нос и подбородок с ямочкой.

— У меня есть нечто новое для вас, Ларсен, — произнес Митчел. — Речь идет о «Тирпице». Мы намереваемся его потопить, для чего хотим послать вас на «Артуре». Вы должны будете доставить туда боевых пловцов и торпеды. Подробности дела мы вам расскажем. Готовы ли вы взять на себя выполнение этого задания?

— Да, — ответил Ларсен, даже не задумавшись.

— На «Артуре»?

— На «Артуре»!

— Ваш земляк, — Митчел показал на Одда Сёрли, — доставил документы, недавно изготовленные в Тронхейме. Они подойдут для «Артура».

— Я должен заполнить их собственноручно, — сказал Ларсен. Подполковник обратился к Одду Сёрли:

— Будет ли куттер подвергнут контролю? Я имею в виду обязательный контроль немцев при входе в фьорд.

— Да, как только он пройдет Агден. Там постоянно находится их сторожевой корабль.

— Как вы это расцениваете, Ларсен?

— Думаю, что все можно организовать надлежащим образом. Если я должен там пройти, значит, пройду.

— На борту у вас будет груз торфа, который вы якобы возьмете на Эдойе. Так что раньше подвергаться проверке нельзя.

— Полагаю, что в этом плане никакой опасности нет. К Эдойе я подойду ночью.

— Хорошо, Ларсен. Благодарю вас. Митчел и Ховарт обсудят с вами детали операции. Ни пуха ни пера!

Подполковник закрыл заседание.

Днем позже Одд Сёрли, задававший себе в сотый раз вопрос, откуда полицейскому было известно его настоящее имя, возвратился в Лондон специальным авиарейсом. На «Артуре» уже приступили к работе.

Сначала было укреплено палубное перекрытие в том месте, где будут находиться торпеды во время перехода морем. Крепость площадки была проверена многотонными каменными глыбами. Затем «Артур» был доставлен в отдаленный угол побережья. В передней трети длины форштевня под ватерлинией были вкручены по обеим сторонам корпуса крепкие кольца, к которым должны были специальными тросами крепиться торпеды. Задняя часть торпед должна была фиксироваться опорными тросами, которые будут удерживать их в горизонтальном положении.

Поскольку не исключалась возможность тщательной проверки судна еще до Агдена, возник вопрос, каким образом можно было бы надежно спрятать наездников торпед.

На расстоянии примерно шестидесяти сантиметров от разделительной стенки между передним трюмом и машинным отделением была сооружена дополнительная стенка из старых досок, прибитых проржавевшими гвоздями. Вход в этот отсек был только со стороны двигателя, и маленькая дверца могла плотно запираться изнутри. На стенку была прикреплена старательно перемазанная доска с электроприборами.

Обнаружить этот потайной отсек было практически невозможно. Кроме того, все полагали, что куттер будет настолько перемазан торфом, что у немцев не появится никакого желания производить на нем тщательный обыск.

Для подзарядки батарей был установлен бензиновый генератор, выхлопную трубу которого вывели в судовую дымовую трубу. Как только торпеды окажутся в воде, генератор должен быть выброшен за борт.

Сентябрь шел к концу. «Артур» был готов к выходу в море. В один из дней начала октября он покинул свою стоянку. На его борту находились Ларсен, Бьёрни, Кальве и Странд. Несколько норвежских моряков, стоявших на пирсе, отдали куттеру честь, как если бы он отправлялся в опасное плавание к норвежским берегам. Ларсен крикнул им:

— Мы идем на два дня в Шотландию. Затем выпьем еще не раз в компании.

Моряки засмеялись, но ему не поверили.

Как только пирс Скаллоуэй скрылся из виду, на палубу вышел человек, скрывавшийся до тех пор в машинном отделении. Это был капитан-лейтенант Дэвид Ховарт.

Выйдя на траверз Оркни, Ларсен сказал своим парням, что они произведут атаку «Тирпица» торпедами нового образца, которые поступят на борт в ближайший же день.

Все понимали, насколько трудной и опасной была предстоящая операция, но восприняли слова Ларсена совершенно спокойно, молчаливо дав свое согласие. Только Бьёрни усмехнулся.