Книга Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер

VII

Советское решение укомплектовать силы вторжения в Афганистане резервистами, набранными в основном из мусульманских среднеазиатских республик, оказалось серьезным просчетом. Вместо того чтобы завоевать доверие и уменьшить сопротивление афганцев, это фактически разожгло старую тысячелетнюю вражду между преимущественно пуштунским населением страны и представителями национальных меньшинств Афганистана — таджиками, узбеками и другими среднеазиатскими этническими группами. Помимо этого, враждебность к Советам усугублялась личными воспоминаниями многих таджиков, узбеков и туркмен, которые жили в Северном Афганистане. Те, кто когда-то бежал от коммунистических репрессий в советской Средней Азии, не любили Красную Армию так же, как и пуштуны, если не больше. Все эти проблемы приводили к серьезным трениям и в рядах советских вооруженных сил. Этнические славяне подозревали своих товарищей из Средней Азии в сочувствии афганцам. Между русскими и уроженцами среднеазиатских республик, носившими одну и ту же униформу, — даже между мусульманами разного происхождения или разных убеждений — часто случались драки и избиения.

Командование 40-й армии, знавшее о проблеме, вывело основной контингент среднеазиатских резервистов к марту 1980 года, оставив только переводчиков и тех, кто доказал свою преданность. Но решение этой проблемы не улучшило общей ситуации. Становилось все более очевидным, что Афганская армия, которую Советы пришли поддержать, не столько помогала восстановить стабильность в стране, сколько противостояла этому. Численность Афганской армии к середине 1980 года сократилась с девяноста тысяч человек до приблизительно тридцати тысяч. Многие из тех, кто еще носил военную форму, ждали лишь удобного случая, чтобы ее скинуть. Даже те советские офицеры и солдаты, которые еще не участвовали в боях с моджахедами, знали, что общая ситуация в стране становилась все более безрадостной.

Многие из первых крупных сражений Афганской войны разворачивались в исконно племенных горных областях на востоке страны. В марте 1980 года советская 201-я мотострелковая дивизия выслала колонну бронетехники в Кунарскую долину, к северу от Джелалабада, которая должна была помочь афганским частям в Асадабаде — тем, что еще оставались от афганской 9-й дивизии. Тактика 201-й мотострелковой дивизии наглядно демонстрировала уверенность советского командования в танках и артиллерии. Захватив ключевые города под прикрытием их огня, советские войска продвигались на север, отражая атаки засевших высоко на склонах гор моджахедов и уничтожая окрестные селения по мере своего продвижения.

В мае 201-я мотострелковая дивизия снова покинула Джелалабад и двинулась на север. Когда колонна была остановлена огнем со стороны афганцев, советские отряды попытались подняться на высоту, но попали под жестокий огонь моджахедов, скрывавшихся за грудами камней. В ответ заговорила советская артиллерия. Моджахеды исчезли в укрытиях или рассеялись, чтобы занять новые позиции выше по склонам долины.

По словам одного из командиров моджахедов по имени Мохаммед Асеф, советские войска оставили на месте боя двух убитых солдат. Когда отделение вернулось, чтобы забрать тела, афганцы открыли огонь с более высокой позиции, убив еще семерых. Русские в отместку принялись убивать домашний скот и сельских жителей. По оценке моджахедов, за двенадцать дней число убитых составило одну тысячу восемьсот человек. «Это была первая советская операция в этом районе, — обвинял Асеф. — Они пришли в поисках американских и китайских наемников, а вместо этого нашли разочарование и возможность убивать и грабить».

Моджахеды нанесли ответный удар в следующем месяце, когда один батальон 201-й мотострелковой дивизии выступил на юго-восток в провинцию Пактия по дороге от Гардеза к Хосту в сторону пакистанской границы. После того как в ходе нападения моджахедов были убиты офицеры и радисты, дезорганизованный батальон уже не мог вызвать помощь по рации. Заняв оборону в своих бронетранспортерах, солдаты отстреливались до тех пор, пока не кончились боеприпасы. Тогда повстанцы вновь атаковали их, уничтожив весь батальон; лишь немногим удалось выжить.

Разведывательному подразделению сержанта Александра Каландарашвили было поручено сопровождать конвои и выслеживать афганские караваны верблюдов и грузовиков с контрабандой в гористой местности к востоку от Кундуза. К тому времени солдаты пересели на боевые машины пехоты (БМП) вместо менее вместительных и легкобронированных боевых машин десанта (БМД), на которых они прибыли в Афганистан.

Впервые увидев своими глазами убийство мирных жителей, Каландарашвили обратился к лейтенанту, своему командиру.

— Не беспокойтесь об этом, — ответил офицер. — Ваша главная задача состоит в том, чтобы вернуться домой.

В феврале 1980 года в результате хорошо спланированного нападения моджахедов выше узкого горного перевала близ Кундуза был почти целиком уничтожен советский батальон из двухсот человек. Каландарашвили попал под обстрел вскоре после того, как его рота закончила обыск одного кишлака среди близлежащих холмов. Там, в селе, его подразделение разведки экспроприировало мула. Но когда солдаты с украденным мулом на поводу возвращались к своим БМП, с расположенного выше горного перевала раздались выстрелы. Испуганный мул, вырвавшись, мигом вскарабкался вверх по тропе. Лейтенант, который считал животное своим трофеем, послал за ним рядового. У солдата не оставалось выбора, он поднялся выше по тропе и неожиданно вышел в тыл нескольким афганцам, которые целились из своих винтовок в советских солдат внизу. Рядовой открыл огонь и убил их.

Но это был один из редких успехов. Несмотря на преступления в отношении местного населения, Каландарашвили поначалу чувствовал себя хорошо в своей роли интернационалиста, помогающего Афганистану. Однако скоро настроение у него, как и у большинства других, стало уже не таким радужным.

В июле советским войскам удалось одержать несколько побед. Части Красной Армии, наступавшие на север от Джелалабада, уничтожили базовый лагерь моджахедов. Однако позднее, тем же летом, со стороны действовавших из Панджшерской долины к северу от Кабула повстанцев возникла серьезная угроза для шоссе через перевал Саланг. Против них было предпринято две крупных операции, но советским войскам так и не удалось приблизиться к мятежникам, так как те перемещались слишком быстро для нападавших.

В течение лета Советы сосредоточили свои усилия на поддержании контроля над главными дорогами и аэродромами. Они были заняты строительством укрепленных форпостов вдоль транспортных путей, охрана которых была поручена частям Афганской армии. Авторитет Советов пошатнулся и в городах, где демонстрации, забастовки и убийства должностных лиц стали обычным явлением. Но Бабрак Кармаль был неспособен сделать что-то, чтобы расширить свой контроль, особенно в тех провинциях, где мятежники использовали свое влияние, чтобы убедить население в незаконности нового правительства.

Если разочарование лейтенанта Каландарашвили формировалось на протяжении нескольких месяцев, то для пилота вертолета Владимира Пышкова оно было постоянным и привычным чувством. Во время полетов в Афганистан еще за несколько недель до вторжения, крепкий молодой лейтенант много где побывал на своем Ми-8, перевозя офицеров различного ранга. Из того, что он видел и слышал, он скоро понял, что Москва втягивается в борьбу между жестоким реформистским правительством и преимущественно сельским населением страны, цепляющимся за свои древние традиции. Учитывая этот раскол и имея смехотворный мандат на «помощь афганскому народу», чтобы избежать полномасштабной войны, советские войска мало что могли сделать для контроля над ситуацией в Афганистане.