Книга Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения - Владимир Алеников

Маша смерила его скептическим взглядом.

Васечкин сделал вид, что он этого взгляда не заметил.

– Да, он действительно делал опыты с животными, в частности с собаками, – подтвердил профессор. – Так вот, по Павлову, мозг животного отвечает лишь на непосредственные зрительные, звуковые и другие раздражения. Возникающие ощущения составляют первую сигнальную систему действительности. А вторая сигнальная система – это специальный тип высшей нервной деятельности человека. Иначе говоря, система сигналов, идущих от различных ощущений и представлений, относящихся к окружающему миру.

– Ничего не понял! – честно признался Петров. – Вы меня извините, конечно, Игорь Петрович!

– Ну, если совсем просто, – улыбнулся старший Васечкин, – то вторая сигнальная система – это речь.

– Так у них что, есть речь? – поразился Петров. – Чего-то мы с Васечкиным не слышали, чтобы они о чём-то болтали.

– Это не обязательно слова. Может быть, это радиоволны. Или ультразвук. Я же не биолог, в конце концов! Вон Владик нам поточнее скажет.

– Скорее всего, это не радиоволны, – откликнулся Владик. – Я думаю, это феромоны, Игорь Петрович!

– А кто они такие? – спросил Петров. – Ну, феромоны эти?

– У многих насекомых коммуникация осуществляется посредством химических сигналов, – начал объяснять Владик. – Это понятно?

– Понятно, – неуверенно кивнул Петров.

– Это их общение основано на действии так называемых хеморецепторов. То есть одни насекомые выделяют такие специальные химические вещества, которые и называются феромонами, а другие их как бы считывают. Самые обычные лесные муравьи оставляют капельки феромона на своём пути и тем самым указывают остальным дорогу к пище.

– То есть с помощью этих феромонов можно передать любую информацию? – спросила Маша.

– Именно так! – подтвердил Владик.

– Значит, эти муравьи, от которых мы еле удрали, умеют говорить? – спросил поражённый услышанным Васечкин. – Ничего себе!

– Мало того, Петя, они ещё кое-что умеют! – сказал Володя.

Он показал на стол, где по-прежнему стояла чудом удержавшаяся там во время тряски чёрная статуя.

– Это ведь они её сделали.

– То есть вы тоже пришли к этому заключению! – обрадовался профессор. – А почему вы так решили? Тут же латинская надпись!

Прежде чем ответить, Володя несколько раз пригладил волосы, что означало у него высшую степень мыслительной деятельности.

– Я не думаю, что там могли быть люди, Игорь Петрович, – наконец сказал он. – Я читал, что оледенение в Антарктиде произошло несколько миллионов лет назад. До появления человека.

– А может, это инопланетяне сделали? – предположил Васечкин.

Володя усмехнулся и покачал головой. Потом протёр очки и неспешно сказал:

– Не хочется тебя огорчать, Петя, но боюсь, что космические пришельцы – это для фантастики, а не для науки. Латинские слова на постаменте статуи только подтверждают, что к инопланетянам всё это отношения не имеет. А вот откуда у муравьёв взялась человеческая письменность, я ума не приложу! Разве что к ним каким-то образом попали книги, и они оказались настолько умны, что научились читать и писать.

– Это совсем даже не исключено. Я с вами совершенно согласен, Володя, – сказал ему профессор. – Муравьи уцелели в тёплом вулканическом районе, стали в нём развиваться, превратились в царей природы. Вторая ветвь эволюции! Это то, что я пытался доказать Зильберману. Я ведь подозревал нечто подобное. А он со мной спорил, не хотел ничего слышать. Ну, теперь-то ему деваться будет некуда. Доказательства налицо!

– Но для того, чтобы понять смысл статуи, надо представить себе общее устройство Эргонии, – заметил Владик. – А информации у нас маловато.

– Тот головастый начальник, про которого мы рассказывали, ну, которого мы с Петровым с двух сторон укокошили, он просто копия этой статуи! – сказал Васечкин.

– Легче всего представить себе, что статуя и изображает начальство, – поддержал его Владик. – Поклоняться начальству, как известно, занятие полезное!

– И, видимо, для многих приятное! – усмехнулся Володя.

– Я тоже полагаю, что в основе жизни Эргонии лежит беспрекословное подчинение начальству, – согласился профессор. – Мы ведь уже знаем, что это общество полностью лишено гуманизма.

– Зато муравьизма полно! – вставил Васечкин.

– Тогда уж формикизма, – сказал Владик.

– Это чего такое? – спросил Петров.

– Формика – это по-латыни муравей, – объяснил Владик. – Например, формика аквилония – это северный лесной муравей, формика руфа – рыжий лесной муравей, формика эксекта – обыкновенный тонкоголовый муравей и так далее. Их более ста семидесяти видов, и все они относятся к роду формика.

– Может быть, и формикизм, – усмехнулся профессор. – Впрочем, неизвестно, так ли это.

– Что именно? – не понял Владик. – В каком смысле?

– В том смысле, что мы не знаем, относятся ли граждане Эргонии к роду формика. Единственное, в чём я уверен, это в том, что их видовое название – это сапиенс.

– Как эволюция могла привести к появлению разумных насекомых? – спросил молчавший всё это время Федя.

Он только сейчас немного расслабился и теперь вёл машину без прежнего напряжения.

– А у меня другой вопрос, Игорь Петрович, – сказал Саша. – Что это открытие означает для нас, для людей?

Профессор задумчиво оглядел эргонавтов. Все ждали, что он скажет.

– На Федин вопрос у меня пока нет ответа. Вот Владик – биолог, но думаю, что и у него нет.

Владик кивнул и печально развёл руками.

– А на мой? – спросил Саша.

– Это очень важный вопрос. Ответить на него необходимо. Я думаю так, – начал профессор. – Существуют, возможно, ещё не понятые нами биологические закономерности. Ведь нечто муравьиное проникает и в человека.

– Это как? – не понял Васечкин.

– Очень просто. Есть люди, которых вполне устраивает муравьиная жизнь. То есть автоматизм поступков. Абсолютное подчинение. Отсутствие индивидуальности. Короче, полное бессердечие и муравьиная жестокость.

– Этакий фашизм, что ли? – усмехнулся Володя.

– Да, именно так! – ответил профессор. – Преступники типа Гитлера используют для своих целей муравьиное начало. Оно и лежит в основе фашизма. Мой папа, Петин дедушка, погиб на фронте, сражаясь с ним, защищая от него людей.

– А у нас в школе тоже можно наткнуться на муравьёв! – сказал Васечкин.

– Ты кого имеешь в виду? – заинтересовалась Маша.

– Не важно. Есть пара типчиков в «а» классе.