Книга Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности - Даниел Бергнер

Во время учебы в колледже она была помолвлена. Это было самым главным событием тех четырех лет. Сначала она начала встречаться с мальчиком из расположенного поблизости государственного университета. Вскоре он подарил ей бант с буквами своей студенческой организации[13], чтобы она могла гордо носить его на шее. «Ты будешь моей невестой?» – спросил он через некоторое время, и когда она сказала «да», он прикрепил рельефный значок своего братства к ее блузке прямо у сердца. Приблизительно через неделю он и все его товарищи появились на пороге ее комнаты. Она вышла, и они исполнили ей серенаду, спев гимн своего братства: «И лунный свет сияет на девушке моей мечты».

«У меня было традиционное представление о жизни, мировоззрение принцессы из сказки. Я хотела, чтобы ко мне явился прекрасный принц, живущий во дворце, и пал к моим ногам. Точно так же в детстве я мечтала о новом платье. Так же в подростковом возрасте я мечтала о хорошем партнере на вечеринке. В колледже я ждала помолвки и влюбленности. На вечеринке в выходные звучит ваша песня, и вы танцуете, думая, что он будет вашим мужем. Страсть не была решающим фактором».

Нельсон пришел на свидание вслепую к ее соседке по комнате, когда Пэсси, уже закончив учебу, преподавала французский язык в колледже, расположенном через несколько штатов от места ее собственной учебы. Она разорвала помолвку, предпочтя карьеру скорому замужеству. Будучи студенткой, она победила в публичной дискуссии, после чего была избрана президентом Молодежного конгресса своего штата и стала первой женщиной, которая когда-либо занимала этот пост.

Когда свидание соседки по комнате не удалось, Нельсон и Пэсси обнаружили, что у них было кое-что общее: любовь к театру (он играл в любительской театральной труппе города) и классической музыке. «Я нашла его привлекательным. Он и был привлекательным. Не напыщенно-солидный, но притягивающий к себе. К тому времени я уже встречалась с несколькими мужчинами, которые были полностью погружены в себя. Он делал все, чтобы я почувствовала себя особенной, неповторимой. Я путешествовала с командой по изучению иностранных языков, и, если я поздно приходила домой, он приносил мне еду и оставлял ее для меня в холодильнике. Ему нравилось оставлять мое радио настроенным на станцию Индианаполиса, радиус действия которой был около пятидесяти километров».

Когда она вспоминала все это, мы сидели у них на кухне – Пэсси, Нельсон и я. Нельсон сидел в кожаном кресле с подголовником, в то время как Пэсси, стоя с другой стороны кухонного стола, готовила на обед грудинку и шоколадные пирожные с орехами на десерт. Их дом, расположенный неподалеку от колледжа, где она продолжала преподавать, и в нескольких милях от компании по продаже бункеров, в которой он работал вплоть до выхода на пенсию, был сложен из кирпича и почти весь скрыт под густой листвой. Их улица, возможно, ничем не отличалась от улиц в тысячах американских пригородов – молодые деревья, гладкие дороги, покрытые щебенкой и асфальтом, во дворах – столбы с баскетбольными кольцами. Внутри стены дома Пэсси и Нельсона были украшены пейзажами: соседнее озеро с рыбаком, забрасывающим удочку со шлюпки, частокол и лошади, пригибающие шеи к траве. Нельсон был одет в зеленую рубашку для игры в гольф, его лицо и шея были одновременно мягкими и сильными, широкими, добрыми. На Пэсси была яркая блузка в цветочек и джинсы, которые были немного великоваты для ее худощавого, гибкого тела.

Приблизительно семь лет назад, спустя тридцать лет после свадьбы, они были на каникулах со своими детьми и внуками, и в то время, пока остальные члены семьи вечером бродили по территории выставки, они вдвоем пошли пообедать в любимый ресторан. Там у них случилась одна из самых серьезных ссор за последние десять лет совместной жизни. К тому времени они уже не спали вместе. Сначала она начала спать отдельно лишь время от времени, потому что страдала от бессонницы, но раздельная постель из временного явления стала постоянным. Раньше, пока у них не было детей, они порой проводили в постели все выходные. Позже, если они вместе ехали куда-то на машине только вдвоем, ей нравилось читать ему статьи из журналов Penthouse. Так она возбуждалась. Но к тому времени, когда их возраст приблизился к пятидесяти, она приходила к нему в постель только раз в неделю, по пятницам вечером, и все действо занимало у них лишь несколько минут. Он пытался возбудить ее, перепробовал все возможные способы, которым они, за много лет до этого, научились вместе, прижимаясь друг к другу, касаясь кожи друг друга. Но казалось, что поверхность ее плоти невероятно далека от нее, не говоря уж о нем, и даже неглубокий оргазм стал для них невозможным. Он кончил. Они обнялись. Она ушла.

И на каникулах ее терпение дало трещину. Всю неделю она чувствовала себя в ловушке его желания. В их арендованном доме, в окружении детей и внуков, она чувствовала даже меньше, чем ничего. «Это не действует, – взорвалась она в ресторане. – Я знаю, что ты сердишься. Я злюсь. Если ты еще раз придешь домой и скажешь: «O-o-o, сегодня вечер пятницы, ты ведь знаешь, что это означает!» – я уйду из дома. Я больше не собираюсь заниматься с тобой сексом. Я не могу. Я просто не намерена делать это».

«Не думаю, что сказал что-то из ряда вон выходящее, – вспоминал Нельсон. – Еще довольно долгое время я чувствовал, что она сильно расстроена, но мы больше никогда не говорили об этом. Я знал, что что-то пошло не так, как надо, но не знал, что еще сделать».

Вернувшись домой, они купили и прочитали книги с советами для супругов. Неудача. Когда Нельсон услышал, как знакомые рассказывали о своем посещении отеля «без одежды» в Карибском море, он упомянул об этом в разговоре с Пэсси – полушутливо, как о малоправдоподобной идее, которая могла бы спасти их брак. «Когда он рассказывал мне об этом, я поняла, что меня это заинтересовало, но я сомневалась. Я не была уверена, что смогу обнажить тело. Я не знала, хватит ли мне смелости на это. Ни одна женщина никогда не будет уверена, что она достаточно хорошо выглядит, чтобы пойти на это, по крайней мере ни одна женщина, которой за пятьдесят. Мы думали, что это просто нудизм, но в отеле есть недели, когда там собираются и те, кто не относится к нудистам».

Месяц спустя они зарегистрировались в отеле на выходные. В центральном вестибюле нагота не допускалась. Они вышли из своей комнаты: он в плавках, а она – в купальнике и парео.

Там были женщины в возрасте от двадцати пяти до восьмидесяти… Женщины, рядом с которыми я никогда не смогла бы стоять, потому что они были невероятно хороши, и женщины, которые выглядели просто ужасно.

«Но еще до того, как я дошла до бассейна, я выбросила из головы все предосторожности. Я похоронила свой купальный костюм на дне большой сумки. Там были женщины в возрасте от двадцати пяти до восьмидесяти… Женщины, рядом с которыми я никогда не смогла бы стоять, потому что они были невероятно хороши, и женщины, которые выглядели просто ужасно. На теле некоторых были шрамы от кесарева сечения и гистерэктомии. Были и совершенно бесформенные женщины, и я подумала: если они могут стоять там и позволяют смотреть на себя, то почему я не могу сделать этого? Тела не идеальны. Бассейн был расположен на платформе. Чтобы добраться до него, нужно было подняться, сделав пять-шесть шагов по ступенькам. В каждом шезлонге лежал кто-то обнаженный. Там была девушка, ласкающая чей-то эрегированный член, разговаривающая при этом с кем-то другим. Еще одна девушка опустилась на другую женщину. Мужчины вращали на воде надувной плотик с женщиной в полосатой шляпе, поглаживая ее руки, целуя ее грудь, лаская ее ноги, облизывая ее клитор. Я наблюдала за ней около тридцати минут».