Книга Непростой союз - Джейн Энн Кренц

— Ох, да! Был.

Эбби пристально взглянула на него, пытаясь прочесть по глазам, что он думает, но они были словно плотно закрыты ставнями.

— А ты знал о нем?

— Знал.

— Вы ссорились?

— Да. И часто.

— Почему ты просто не развелся с ней? — с огромным трудом спросила Эбби.

— Я собирался это сделать после возвращения из Нью-Йорка.

— Почему она еще раньше не подала на развод, если любила другого?

— Потому что свою долю моего дохода она любила больше, чем своего другого мужчину. Для Анны деньги всегда значили очень много. В детстве у нее их было мало, и эта нехватка наложила свой отпечаток. Ей была нужна финансовая безопасность, которую я мог дать. Но сам я был ей почти не нужен.

В его словах не было ни горечи, ни злобы — вообще никаких чувств. Почему-то это холодное спокойствие встревожило Эбби сильнее любого волнения. Оно казалось неестественным, когда человек отвечает на такой вопрос. Она потянулась через стол туда, где аккуратно стояли в ряд ее пузырьки с витамином В, проглотила две таблетки и запила их слишком горячим кофе.

— Если у тебя ослабли нервы, тебе бы лучше не пить кофе, — мягко сказал Тор. — Если исключить из организма кофеин, результат, вероятно, будет лучше, чем если повысить содержание витамина В.

— Теперь ты, помимо всего прочего, еще и специалист по витаминной терапии?

Эбби не желала так огрызаться на него. Она хотела владеть собой так же, как владел собой он. Но это явно была невыполнимая задача.

— Я пытаюсь стать специалистом по тебе. Это нелегко. — На мгновение по губам Тора скользнула тень улыбки. Но почти тут же его лицо снова стало суровым: Эбби не ответила ему.

— А ты был специалистом по своей жене? — спросила она, наконец, и сразу же ужаснулась своему вопросу.

— Под конец был, — ответил он, пожимая плечами, вытянул ноги и стал рассматривать носки своих сшитых вручную кожаных ботинок. — По этому пути мы далеко не уйдем, верно? Ты, я вижу, до смерти боишься меня. Но я не тот, кого тебе надо опасаться, любимая. Тебя напугал тот, кто прислал эти вырезки, а я — человек, который будет заботиться о тебе. Помни это.

Эбби стряхнула с себя опутавшие ее, как паутина, противоречивые чувства. Она должна взять под контроль себя и ситуацию. Точно выяснить, с кем имеет дело, прежде чем глубоко влезет во все это.

— Кто ты, Тор? Какой ты настоящий — тот, который раньше был главой этой компании, — она указала на одну из вырезок, — или тот, кто в одиночку торгует контрактами?

— Я тот, кого ты встретила на занятиях по японской аранжировке цветов — не больше и не меньше. Я не был им, — он с пренебрежением взглянул на вырезку из газеты со своей фотографией, — уже почти три года. И не хочу больше никогда быть им. Он имел работу, забиравшую восемнадцать часов в день. Имел жену, которой не мог доверять. И, в конечном счете, не имел друзей: они все исчезли, когда поползли слухи.

— Слухи?

— Предположения, что я мог убить Анну за то, что она мне изменяла.

Эбби сдержала дыхание, борясь с подступающей тошнотой.

— Почему они подумали, что ты мог убить се?

— Анна не могла обойтись без огласки, и некоторые наши ссоры происходили на глазах у людей. — Во взгляде Тора мелькнуло что-то недоброе, но тут же исчезло. — Она могла выпить лишнее на вечере и начать рассказывать всем, кто мог ее услышать, что я бью ее, а она — жертва супружеской жестокости. А иногда она намекала всем, что я не могу сравниться с ее любовником в сексе. В последние месяцы ее жизни мы с ней виделись редко. Она была занята объектом своей последней победы, а я — подготовкой к разводу.

— Ты, должно быть, ненавидел ее под конец, — прошептала Эбби.

— Если говорить правду, не знаю, что чувствовал тогда. Но я точно знаю, что она ненавидела меня. Ей не нравилось, что необходимость иметь деньги и приковала ее ко мне. Ей было отвратительно сознавать, что я ей нужен только потому, что она и дальше хочет вести тот образ жизни, который предпочитала. Ее приводило в ярость мое нежелание терпеть ее любовников. Она заявляла, что моя ревность — это безосновательное сумасшествие. Правда, под конец я даже не ревновал ее. Лишь хотел освободиться.

— Однажды ты сказал мне, что при определенных обстоятельствах любой мужчина может стать ревнивым и что любой мужчина может прибегнуть к насилию.

— Я не убивал ее, Эбби. — Тор твердо взглянул ей в глаза.

Она отвела взгляд и снова уставилась на записку и вырезки, лежавшие перед ней.

— Как он узнал про... это? Я о шантажисте, — прошептала она.

— Интересный вопрос. Одна возможность — он узнал об этих событиях, когда они происходили. Как видишь, о них много писали в газетах. Большинство людей забыли об этом, но кто-то из корпоративного мира может помнить, потому что знает, кем я был тогда. Или же шантажист просто провел собственное расследование, но в этом я сомневаюсь. По-моему, велика вероятность, что тот, кого мы ищем, знает что-то о корпоративном мире, знает столько, что вспомнил мое имя и скандал трехлетней давности. Я думаю, когда он, наконец, потребует, чтобы ему оплатили, у нас появится ключ к ответу на вопрос, с кем мы имеем дело.

Эбби вопросительно посмотрела на него.

— Что ты имеешь виду?

— Если он потребует выплачивать маленькую сумму денег постоянно, то можно предположить, что он — мелкая сошка. Но если шантажист хочет чего-то большего и более современного... — Тор замолчал и стал задумчиво тереть рукой подбородок, его взгляд переместился на окно.

— Что это может быть, Тор?

Подождем — и увидим. Ждать недолго. Он не стал бы утруждать себя и делать столько работы, если бы не собирался начать действовать очень скоро. Он оказывает давление на тебя, и психологически сейчас — самое лучшее время, чтобы выдвинуть требования по платежам.

— Поразительно, как ты знаешь психологию преступников, — пробормотала она.

— Она не слишком отличается от психологии сотрудников корпораций.

— Какие циничные слова!

— И к тому же почти не относятся к делу, — согласился он со странной улыбкой. — Главное сейчас — решить, что ты будешь делать, верно?

Эбби чопорно сложила ладони перед собой на столе и замерла, рассматривая их, словно в них был заключен ответ, который был ей так необходим.

— Я мало могу сделать, пока не станет ясно, чего хочет шантажист.

— Ты можешь убежать.

Взгляд ее стал острым.

— Ты думаешь, что я собираюсь это сделать? — прошептала она.

— Я думаю, та мысль вертится у тебя в голове. Или я не прав?

Она беспокойно шевельнулась на своем месте, потом встала и открыла холодильник. Голод — плохая движущая сила в такой момент, особенно если учесть, что у нее слабый желудок. Но желание делать что-то, что требует энергетических затрат и имеет, как ей кажется, конкретную цель, было сильнее. Подать на стол ланч, хотя это и смешно на первый взгляд, стало той желанной физической целью. Она сделала вид, что не расслышала вопроса Тора, и стала рассматривать завернутый в пленку кирпичик сыра чеддер.