Книга Комплекс Наполеона - Марина Серова

Я проигнорировала ее реплику. Да, с одной стороны, конечно, получалось, что благодаря добытым мною сведениям Аделаида Анатольевна была изобличена в не очень красивом поступке. Но! Во-первых, формально все это исходило от Ярославы Ярошенко, а во-вторых, по сути, я так или иначе выполняла заказ Морозниковой: я устанавливала истину и пыталась добиться признания невиновности Никишиной, так как сама была в ней уверена. И в конечном итоге, если уж Морозниковой так хочется признать свою сотрудницу невиновной, ей придется потерпеть эти «издержки».

— Ну что, базар прекратили? — спросил Волохов и, не дождавшись ответа ни от одной из сторон, добавил: — Для начала я штрафую каждую из вас на тысячу рублей. И имею право удалить вас из зала суда до окончания процесса. Сокольникова, вам лучше сесть подальше от Морозниковой.

Валерия Георгиевна, метнув злобный взгляд в сторону бывшей подруги, поправила растрепавшуюся прическу и села на другое место, демонстративно достав из сумочки зеркальце и губную помаду.

— Уважаемая коллега, — очнулся наконец прокурор Генин, обращаясь к Ярославе, — а откуда у защиты такие сведения? Кто их может подтвердить?

— Ну, их уже подтвердили сами участники событий той ночи, — она кивнула на троицу Сокольникова — Морозникова — Точилин.

— Я ничего не признавал, — тут же сказал опомнившийся, видимо, Точилин, и решивший теперь откреститься от всего.

— То есть вы не подтверждаете, что в ночь смерти Сергея Губанова вы вместе с Сокольниковой и Морозниковой распивали спиртные напитки на территории детского дома? — уточнил Волохов.

— Не подтверждаю, — упрямо мотнул головой герой-любовник.

— Ваша честь, у меня пока больше вопросов к этому свидетелю нет, и защита ходатайствует о вызове свидетеля Никифорова. Он не был заявлен в начале процесса, но он здесь, вместе со своим педагогом, поскольку мальчик несовершеннолетний.

Морозникова снова вскочила со стула:

— Да как вы можете? За моей спиной! Договариваться о допросе моего воспитанника! Да я… Пока что я еще директор!

Видимо, до нее дошел смысл последней сказанной ею фразы, и ей самой стало от этого нехорошо. Она бессильно опустилась на стул.

— У стороны обвинения есть возражения? — спросил Волохов.

Генин не возражал, и в зале суда появился Андрей Никифоров, выглядевший несколько растерянным и даже испуганным. Он шел в сопровождении одной из воспитательниц детского дома. Я бросила искоса взгляд на Никишину. С лица Варвары Михайловны моментально слетело безучастное выражение, она с ужасом смотрела на своего сына. Андрей Никифоров старательно отводил взгляд.

— Скажите, Андрей, в ту ночь, когда умер Сережа, кто оставался в детском доме? — начала Ярослава.

Подросток молчал, вопросительно посмотрев на директрису, а потом на стоявшую рядом воспитательницу. Та тихо сказала ему что-то успокаивающее.

— Андрей, если вас вызвали в суд, то здесь говорить нужно только правду, — смягчил казенный тон судья Волохов. — Ничего не нужно бояться, с вами ваша воспитательница, никто вас в обиду не даст, нужно только говорить правду.

Никифоров бросил осторожный взгляд на Никишину и тихо сказал:

— С нами оставалась Варвара Михайловна и Валерия Георгиевна…

— А еще кто?

Андрей чуть помолчал и кивнул в сторону Морозниковой:

— Аделаида Анатольевна была и охранник вон тот… Она вообще часто оставалась, когда он дежурил.

Валерия Георгиевна Сокольникова негодующе качала головой, яростно надраивая ресницы кисточкой с тушью.

— И где они были?

— В кабинете у Аделаиды Анатольевны… И Валерия Георгиевна к ним ушла, когда детей уложила. На нашем этаже только Варвара Михайловна оставалась, она все бегала, пыталась Сережку уложить…

— А ты что делал в этот момент? — спросила Ярослава.

— Я просто лежал, пытался уснуть, мне этот Губанов покоя не давал. Я ему даже пару раз врезал, чтобы он заткнулся и Варвару Михайловну в покое оставил, потому что она устала уже. И я спать хотел…

Никишина смотрела на Андрея во все глаза, то сжимая руки, то разжимая их.

— То есть получается, что вы были в палате с Сережей вдвоем, так? — продолжала Ярослава.

И тут Варвара Михайловна не выдержала и вскочила со своего места.

— Хватит! — закричала она. — Хватит уже! Что вы пристали к ребенку, это я задушила Сережу! Я! Я вам уже сто раз сказала!

— Вы, Варвара Михайловна, не сказали правды, и поэтому мы продолжим допрос Андрея Никифорова, — возразила Ярослава и обратилась к мальчишке: — Значит, ты все-таки не спал. Значит, ты должен был видеть, как Варвара Михайловна зашла в палату и якобы накрыла Сережу подушкой. Ты видел это?

Ярошенко в упор смотрела на Никифорова.

— Нет, этого я не видел, — наконец сказал он.

— Я протестую, ваша честь, — заявил прокурор. — У нас имеется заключение, что Никифоров на тот момент был болен и ему прописывали седативные препараты, в том числе феназепам.

— Протест принимается, — кивнул судья.

— Да спал он, спал, — заголосила с места Никишина. — Что вы его слушаете! Андрей, что ты говоришь! Ты же спал! Вот я и разозлилась на Сережку, что он тебе мешает! Вот и накрыла его подушкой.

— Не спал я, — покрутил головой Никифоров. — Я помню, что двинул ему пару раз, и он затих… А потом… Может, это я его и задушил, а наутро забыл все после этих таблеток…

— Андрей, что ты говоришь! — закричала Варвара Михайловна. — Ваша честь, я буду давать показания, я все расскажу! Не убивал мальчишка! Господи! Да кто угодно мог туда пройти в ту ночь!

— Ярослава Игоревна, вы немного успокойте свою подзащитную, и она будет давать показания, — кивнул Волохов. — Или сделать перерыв?

Ярослава что-то зашептала на ухо Никишиной, но та покачала головой. По лицу ее текли слезы, и оно сразу стало казаться еще старше и невыразительнее.

— Я расскажу сейчас, как там все получилось, — заговорила Варвара Михайловна глухим голосом. — Они вот, — она кивнула на разругавшуюся троицу, — к Аделаиде в кабинет пошли. Ну, она часто остается до ночи, все с ним вон милуется… А я что скажу? Дело-то не мое, пусть что хотят делают… А в тот вечер за ними и Валерия увязалась, она вообще любит выпить-погулять. И в тот вечер я видела, что у Аделаиды бутылка есть вина — какого, не знаю, я в этом не разбираюсь. Ну, я думаю, пошли и пошли, я и сама справлюсь. Все проверила, всех уложила, лекарства детям дала, как положено. А тут Сережка… Ну прямо как бес в него вселился, скачет и скачет! И Андрею мешает, и в другие палаты бегает! А тут еще эти, — она покосилась на директрису и ее спутников, — без конца зовут: то им пепельницу поменяй, то за сигаретами сходи… А потом у них и вино кончилось, а продолжить, видно, хотелось. Вот Ада и говорит мне: сходи, дескать, за бутылкой. А за бутылкой идти далековато, это ларек сигаретный рядом, и то, я считаю, нужно убрать, потому что дети все-таки…