Книга Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом - Андрей Анисимов

Голенев надел белоснежную рубашку и даже повязал галстук. Вечером в июне особой прохлады уже не наблюдалось, но на прием к ректору он решил ехать в костюме. Набросив на руку пиджак, зашел в спальню, где одевалась Ира. Они вчера посетили самый дорогой магазин города и приобрели специально для этого случая великолепное платье из золотистого шелка. И сейчас, восхищенно разглядывая молодую жену, Голенев вспомнил Тоню. Ей он вечернего наряда купить так и не успел. Тоня тогда отправилась на вечер скрипача Корзона в наряде дочки Нелидова. Может быть поэтому он вчера заставил Иру посетить еще и ювелирный магазин, где подарил ей великолепное ожерелье из темных изумрудов. Она примерила это ожерелье у зеркала и повернулась к мужу:

– Оно для меня слишком шикарное. Тебе не кажется?

– Ты вся у меня шикарная. В ожерелье или без него. Но мне нравится.

– Тогда оставлю. Я, вообще, жутко боюсь ехать к этому дядьке. Он же аристократ. Как там себя вести? И по-английски я быстро говорить не смогу. В Москве без практики язык забыла.

– Язык ты восстановила, а как себя вести, по ходу сообразим. Я ведь тоже не слишком часто бывал в замках. Будем делать вид, что нам это не впервой.

– Постараюсь. Ты у меня сам сегодня, как с картинки. Господи, не увели бы! Там, небось, будет полно красивых женщин. Не смей ни на кого, кроме меня, смотреть, – приказала Ира, с трудом удерживая строгость в голосе.

– Есть, мой генерал. – Улыбнулся Олег, глядя в счастливые глаза супруги. Такой веселой и задиристой он жену еще не видел. Вчера, до поездки в город, Иру ждал еще один подарок. Молодая женщина услышала голос мамы и узнала о чуде, сотворенном доктором. Елена Ивановна поправилась. И хоть, по словам Олега, ей еще предстояло побыть в клинике, радость от известия переполняла все существо волновавшейся дочери.

Машину Голенев вывел из гаража заранее. Усаживая жену в мягкое лайковое кресло “Ягуара”, он подумал, что лимузин его молодой супруге идет не меньше платья. Но высказывать своих соображений вслух не стал. Они выехали на узкое грунтовое шоссе, что вело в сторону Сванси. Отправляясь в гости к ректору, Олег не слишком обеспокоился этикетом аристократа. Его гораздо больше волновал предстоящий с ним разговор. Он и часы с гравировкой “Bear with honour” вез с собой не на руке, а в кармане.

– Ты все думаешь об этой женщине? – Спросила Ира, заметив его задумчивость.

– Нет, моя хорошая. Я о ней вовсе не думаю. Мне придется сегодня открыть сэру Чарльзу одну очень тягостную подробность. Если мое предположение подтвердится, это может сильно повлиять на наши отношения. Но молчать дольше я не имею права. И так откладывал разговор, пока мальчишки не получили дипломы.

– Ты о чем?

Он положил свою руку ей на коленку:

– Прости, Иришка. Может быть, я потом тебе и расскажу. А сегодня говорить об этом дважды не хочется.

Она кивнула, надела наушники и, откинувшись на подголовник кресла, стала слушать музыку. Вырулив на основную трассу, Олег прибавил скорость и ударился в воспоминания. Мощный двигатель “Ягуара” работал бесшумно, и в салон, нисколько не мешая течению мысли, проникал лишь шелест резины.

Голенев прекрасно помнил далекий военный эпизод. Они ехали в открытом “Газике” из Кандагара на базу пятого отряда. База состояла из стационарного блокпоста, усиленного двумя установками БЭЭМКА, склада горючего, палаточного городка для бойцов и маленького аэродрома. На “взлетку” этого аэродрома должен был приземлиться транспортный “Антошка” со штабным офицером из Москвы. Штабист намеревался провести ревизию базы и проследовать в Кандагар. Голеневу предстояло встретить москвича и доставить его в город. Обратно бы их сопровождал БМП с автоматчиками. Московского гостя, без серьезного сопровождения, везти бы не стали, а для себя капитан решил охраны не брать. До места всего двенадцать километров пути. Им предстояло миновать разрушенный ракетами, давно покинутый жителями аул, и ровное, как стол, плоскогорье. Мест для засады там найти трудно, и встречи с “духами” не предвиделось. Но когда подъезжали к развалинам, он все же положил “калаш” на колени и внимательно оглядел остатки саманных заборов и хижин. Трое “духов” выскочили прямо перед бампером их джипа и вскинули автоматы. Голенев успел дать очередь раньше. Двоих скосил сразу, а один схватился за живот и побежал в сторону развороченной ракетами хижины. Афганцы строили свои дома из глины вперемежку с рубленой соломой, и после взрыва стены превращались в пыльную трухлявую массу. Оружие раненый бросил, и Олег, преследуя его, стрелять не стал. Через двадцать метров “дух” упал на живот и признаков жизни не подавал. Голенев приблизился к нему и только хотел нагнуться, чтобы перевернуть на спину, как раненый перевернулся сам и выстрелил из пистолета. Пуля просвистела рядом с плечом капитана. Олег дал очередь, и моджахед затих. В его грудь угодило не меньше десятка пуль.

Поверженный враг лежал на спине, широко раскинув руки. Голенев нагнулся, подобрал пистолет и внимательно осмотрел убитого. Одет он был в халат и белые штаны, голову покрывала чалма. Типичная одежда местного дехканина. Но лицом враг на афганца вовсе не походил. Голенев давно научился различать национальность воющих против контингента племен. Пред ним лежал не таджик, не пуштун и не узбек. Это был европеец. Тонкие черты загорелого лица, руки с длинными породистыми пальцами, на одном из них обручальное кольцо, а на запястье золотые часы. Ни документов, ни знаков отличия. Единственное, что обнаружил Голенев в кармане белых штанов убитого, был миниатюрный англо-афганский разговорник. “Мушавер”, – решил Олег. Так наши афганцы называли иностранных советников. Водитель, рядовой Славкин, и старшина сверхсрочной службы Ходжаев подошли поглядеть на труп. “Ладно, поехали”, – сказал им Голенев и направился к машине. Уже подъезжая к базе, старшина тронул Олега за плечо и протянул ему золотые часы: “Возьми свой трофей, капитан”. “Оставь себе”, – ответил Голенев. Но Ходжаев усмехнулся и запихнул часы ему в карман: “Мы твои должники. Я так шустро грохнуть бы их не сумел, и мы трупы. А насчет трофея не беспокойся, мы с водителем кое-чем с тех двоих разжились”.

Олег не стал уточнять, чем именно, и с тех пор возил часы в своем походном рюкзачке. Один раз расстался с ними в Бирюзовске. На деньги, полученные от скупщика, он тогда приоделся. Но часы к нему вернулись. “Картье” со знакомой гравировкой на тыльной стороне обнаружил Степан Хорьков в сейфе бандита Турка. Тогда Голенев их и надел на руку.

За воспоминаниями чуть не проскочил знак “Вайтлихолл”. Резкий поворот на боковую дорогу заставил Иру вскрикнуть.

– Прости, я задумался и едва не проехал имение нашего ректора. Не ударилась?

– Нет, только напугалась.

Они подъехали к воротам старинного парка, которые раскрылись, пропустив машину.

Сэр Чарльз встретил их у парадной лестницы. Он стоял в бархатной куртке, с бантом вместо галстука и улыбался:

– Простите, что я одет несколько по-домашнему, но смокинг для нашего ужина слишком официален. Сегодня вы у меня единственные гости.