Книга Воин. Знак пути - Дмитрий Янковский

– Огромный самострел хочешь сделать? – оценив выбранное, поинтересовался кузнец. – Хорошая придумка. Но успеешь ли станину и ворот сделать? Тут с луком возни почти на всю ночь, надо стрелы вывести с точностью, да еще наконечники сковать. Кроме того по такой грязи самострел дотащить будет тяжко…

Он на миг запнулся и глянул на паренька широко раскрытыми глазами.

– Или не самострел?! – понизив голос спросил он. – Вот я дурень! Это сколько ж в тебе, отрок, лютой силищи, коль дотащил от Днепра друзей с моими цепями! Представить страшно… Одну такую цепь десять мужиков перли, чуть пупы не поразвязывались. А тут один троих дотянул… Значит лук?

– Лук, лук, – слегка улыбнулся Микулка. – С самострелом возни шибко много. Да и в случае промаха зарядить будет сложно. Лук, он вернее. Али не так?

Твердояр понимающе кивнул и притащил ладно навостренный топор, паренек взял его, придирчиво взвесил в руке и принялся за работу. Cначала под осторожными ударами широкого лезвия отслоилась кора и тонкий слой луба, осиновый шест заблестел, заиграл блестящей гладью чистого дерева. Микулка тщательно выверил самое толстое место, принял за середину и ровнехонько отсек излишние концы. Получилась ровная палка высотой в его рост, на концах чуть тоньше, чем в середине.

После этого пришлось немного подтесать концы, придать им более плоскую форму, а уже после этого сделать кольцевые зарубки, чтоб петли тетивы не соскальзывали.

– Из чего тетиву делать будешь? – с интересом поглядывая спросил кузнец.

– Из пеньковой веревки. Надо ее в тройную косу сплести, должна будет выдержать.

– Ой ли? Не лучше ли из воловьих жил?

– И рад бы, да готовая тетива не пойдет – коротка и тонка, а сейчас вить жилы уж поздно, не высохнут к сроку.

– Твоя правда… – нахмурился Твердояр. – Да только пенька – ненадежная штука, разлохматится с первого выстрела и лопнет в самый непотребный миг. Но мы и впрямь ничего лучше ныне не сделаем, остается лишь на Богов уповать.

Микулка аккуратно вывел последнюю зарубку, ухватил топор у самого обуха и как ножом снял заусенцы, придав концам слегка крючковатую форму, чтоб надежней держали туго натянутую тетиву.

– Так, теперь нужна большая куча свежего навозу. Только не конского, лучше всего от волов. – закинув на плечо палку, вымолвил он.

– Ну, – усмехнулся широкоплечий коваль. – Этого добра на Руси навалом, можно и по уши влезть, коль потребно. Ладно, не сверкай глазами! Пойдем лучше в хлев.

– Ежели ничего окромя навоза не видеть вокруг, так сам же в нем на всю жизнь и погрязнешь! – сощурил глаза Микулка.

– Верно речешь, да только если не замечать, да соломкой присыпать, тоже ничего доброго не выйдет. Как раз и увязнешь по ноздри через пару лет. Али не так? Выгребать его надо!

– И то верно, – нахмурившись согласился молодой витязь. – Коль не махать лопатой, меньше его точно не станет. Пойдем, хозяин, показывай что у тебя за хлев.

Хлев встретил теплом, запахом сена и необычной, ухоженной чистотой, две коровенки пожевывали сладкую свеклу, рядом лакал из дощатой кадушки кудрявый теленок, седьмицы две от роду, с морды молоко так и капало.

– Пойдем дальше, – чуть хвастливо махнул рукой кузнец. – Того что тебе надо, тут не сыщешь, а на заднем дворе целая куча, землю им сдабривать хорошо, вот и держим до перегною.

Куча действительно была не малая, Микулка чуть усмехнулся и сняв с плеча палку всадил ее, словно копье, в самую середину, разогнав целый рой схоронившихся от проливного дождя мух, потом налег всем телом и загнал внутрь по самый край, даже крючковатая зарубка скрылась из виду.

– А это на что? – искренне изумился хозяин. – Сам придумал, али насоветовал кто?

– Насоветовал, – кивнул паренек, поправив плечами меч за спиной. – Один старый и добрый друг. В навозе особая горькая соль, от нее дерево за ночь как камень станет, а с утра попробуем тетиву натянуть. Ладно, пусть лук тут киснет, а нам еще стрелами заниматься надо. Хотя нет, погоди! Кхе… Оленина в горшке томится! Не спалил там ее Ратибор? Пойдем к бабке, откушаешь с нами, олешек свеженький, вечером по лесу бегал.

– Да, – улыбнулся хозяин. – От дичи не отказался бы. Тока я домой заскочу, жена может каких приправ даст, да к столу кой чего. Но все же вы странные… Нагрубил я вам, всяку напраслину возводил, цепи для вас ковал, а теперь вы же меня и за стол, словно доброго друга…

– Да что нам делить? – пожал плечами Микулка. – В одном ведь доме живем, хоть все разные. А какие соседи не ссорятся? Главное научиться мириться потом, а не то врагов станет больше друзей, а вот это никак не гоже.

– Это какой же наш общий дом? – удивился коваль.

– Русь! – коротко сказал паренек, утирая руки предложенной тряпицей.

Короткая труба на крыше старушечьей избы, вместе с дымом кидала к тучам одуряющий аромат тушеного в овощах мяса, диких распаренных трав и тонкий запах старого винного пара. Кузнец звучно сглотнул слюну и поглядел в приличных размеров мешок, что наспех собрала жена. Там добра тоже хватало – выловленная из Днепра рыба, запеченная в угольях печи, горшок топленого масла и такой же с капустными варениками, там же два каравая душистого хлеба и всяких приправ без счету.

Микулка толкнул скрипучую дверь и ароматы еды ударили в нос с такой силой, что едва с ног не сшибли, большой, видавший лучшие времена стол, уже укрылся белой скатертью с обычным для уличей синим узором по краям. Крепкие доски без труда удерживали здоровенный горшок с оленьей похлебкой, три кадки меду, кувшин вина и множество глиняных мисок: с кашей, квашенной капустой, а в одной поблескивали аппетитными боками соленые грузди.

– Ну, места на столе еще хватит! – басовито хохотнул Твердояр, выкладывая из мешка принесенную снедь. – Хлебушек еще горячий, мягкий аки лебяжий пух – у жены руки добрые, под такими тесто горой всходит!

Ратибору явно было худо, он старался не глядеть на стол, пока все не собрались, да только шея чуть не трещала, аж жилы вздулись, выдавая внутреннюю борьбу человека и голодного зверя.

– Где ж вас леший носит?! – воскликнул стрелок. – Чуть не простыло все… Живо за стол, а то у меня кишки брюхо делят в тяжкой битве.

Дважды упрашивать не потребовалось, все сели разом, только лавки скрипнули, даже бабка показала поразительную для старого тела прыть. Да и не мудрено, проголодались все как медведи весной: кто со вчерашнего полдня не едал, у кого с дороги брюхо своего требовало, а у здоровенного кузнеца на лице начертана постоянная рабочая несыть. У бабки до хороших харчей тоже видать губа не дура, а кроме того, как в народе баят, за компанию и известка за творог сходит.

По началу только ложки стучали да хруст за ушами стоял, но чуть убавив быстроту поглощения сыти Сершхан первым вспомнил о деле.

– Лук-то выстругал? – невнятно промычал он, не переставая работать крепкими забами.