Книга Когда я стану кошкой. Ева вне рая и ада - Фанни Жоли

— Чем старше, тем капризнее? — продолжал надрываться Болтун.

Даже в тридцать я буду еще слишком молода для того, чтобы вынести такое: я не могу, я не могу, я не могу… Флоке пищал, брызгая в меня слюной:

— Я так счастлив, Ева, что вы стали первой гостьей в моем первом доме. Может быть, мы уже… Перейдем на «ты»? Я налью тебе выпить?

Я ответила загробно-блеющим голосом:

— Простите меня, Жиль… Я не очень хорошо себя чувствую, я думаю, что… Мне лучше будет… Пойти к врачу!

Я почти добежала до первого этажа, когда поняла, что крики, которые доносятся сверху, издает он. Его удивленное лицо, отороченное растрепанной бороденкой, мутным пятном маячило в лестничном пролете на уровне девятого этажа:

— Хотите, я вызову «скорую помощь», Ева? Ева-а-а!

Самое глубокое дно самого глубокого дна фантастичнее, чем все мои кошмары.

— Нет-нет… Спасибо-о-о… Не стои-и-ит…

Нантерр, ночь, дождь, паническое бегство по незнакомым улицам. Несусь, словно воровка. Словно буйнопомешанная. Словно Флоке преследует меня со сворой взбешенных ротвейлеров. Он и не собирался меня преследовать, бедняга. Он, наверное, застыл среди своей раскладной мебели из ИКЕА, пораженный моим поведением. Жиль, мой бедный брошенный бывший будущий добрый возлюбленный. Я почти плакала, думая о подлянке, которую ему подложила. Я, наверное, действительно плакала, кстати. Наверное, эти слезы и затуманили мне глаза до такой степени, что я не заметила подъезжающий грузовичок… А-а-а-а! Бум! Падение в Нантерре.

Декабрь

1 ДЕКАБРЯ, ПЯТНИЦА

У меня создается впечатление, что Туфик мне не доверяет… Каждый вечер он задает мне вопросы, а его большие черные глаза горят беспокойным огнем: как я себя чувствую? болит моя нога меньше? не слишком ли я на него сержусь? Он, должно быть, боится, что я сдам его хозяину или что-нибудь в этом роде. Чтобы так поступить, нужно быть чудовищем, он ведь так самозабвенно ухаживает за мной после несчастного случая. Надо бы его успокоить: если я что-то обещаю, мое слово крепче стали. Ну, скажем… Иногда… Во всяком случае, у меня нет никакого желания всаживать ему нож в спину. С другой стороны, если я его совсем успокою и он меня бросит, что я со своей хромой ногой буду делать одна в своей квартире?

2 ДЕКАБРЯ, СУББОТА

Мне позвонила Селеста. Словно с неба свалилась. Как это я могла не сообщить ей в тот же момент, что я попала в аварию? Она бы поместила меня в больницу в Гарше, мной бы занялись ее влиятельные друзья. Какая я безответственная, имею ли я хоть малейшее представление о том, какие жуткие осложнения могут возникнуть при неправильно сросшемся переломе? Ух ты! Мне пришлось признаться, что, поскольку в водительских правах у сбившего меня шофера грузовичка оказалось видимо-невидимо штрафных очков, мы с ним решили дело полюбовно: полицию не вызываем, иначе он теряет права, а значит, и работу, а он в благодарность за это каждый день будет мне помогать до тех пор, пока я не смогу самостоятельно передвигать ноги. В какой-то момент мне показалось, что Селеста собирается вызвать для меня скорую психиатрическую помощь…

— Человек, которого ты никогда не видела?

— Нет, но… Как бы это выразиться… Я сразу почувствовала, что могу ему доверять..

— Доверять? Ты позволила себя отвезти к какому-то неизвестному врачу в какую-то неизвестную больницу в дебрях Буа-Коломб?

— Нет, но… Как бы это выразиться… Туфик знал эту больницу, она совсем рядом с его домом.

— Прежде всего, кто такой Туфик?

— Так это и есть мой раздавитель, тунисец!

— Ева, я брежу? Ты что, влюбилась что ли?

3 ДЕКАБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Туфик пришел раньше обычного, часа в четыре. Он был небрит. Сказал, что у него сегодня нет никаких дел и он подумал, что, может быть, мне что-нибудь может понадобиться, но, если он меня напрасно побеспокоил, он уйдет. Я сказала «нет-нет-нет». Мне ничего не нужно, но… Я рада, что он пришел. Темная щетина бороды подчеркивала овал его лица, грубо вылепленный подбородок. Он принес плитку шоколада. Заварил мятного чаю, и мы уговорили всю плитку, макая кусочки шоколада в горячий чай. Это был простой черный шоколад. Я такой никогда не покупала. И зря. Он ужасно вкусный, если его растопить в чае. На Туфике была майка с надписью «Платформ дю Батиман». Я никогда не видела такого высокого, худого человека с такими широкими плечами. Попытаюсь его нарисовать.

4 ДЕКАБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК

Мне очень нравится портрет Туфика, который я нарисовала. Улыбка в уголках губ получилась именно такой, как у него в жизни.

— Корона не жмет?

— Что, Болтун? В первый раз в жизни я не слишком собой недовольна…

Подумать только, сейчас я должна была бы ехать в метро, начинать трудовую неделю. Какое это счастье — сломать ногу, надо честно признаться! Месяц без МАЖИ — it is магия! Пока-пока, Машар, «Королевский кот», Мари-Анник и вся компания, до… Ну да! До следующего года! Выздоровление плюс рождественские праздники — все это, вместе взятое, перехлестывает за тридцать первое декабря, день святого Сильвестра! Как там Флоке? Святой наш мученик Жиль! Если бы я была хорошей девушкой, я бы позвонила ему… А он? Почему он сам не звонит? В конце концов, это я больна…

5 ДЕКАБРЯ, ВТОРНИК

Сто лет не слышно пианино. Деми и Бенжи отправились в путешествие праздновать свой однополый союз? Сегодня утром я забавлялась, рисуя домики, где проводила отпуск, в том порядке, в каком они вспоминались… Туке, Ибица, Нуармутье… Силуэт человека, бредущего по пляжу далеко-далеко за домом на острове Ре, напомнил мне Туфика… Я это далеко не сразу заметила. Только потом мне это бросилось в глаза. Можно подумать, что мой раздавитель просто преследует меня. Вместе с тем вот уже десять дней как он является единственным живым существом, которое я вижу в своей башне из слоновой кости. Кстати, мое одиночество мне очень нравится. Если бы месяц назад кто-нибудь описал положение, в котором я сейчас нахожусь, я подумала бы: «Какая тоска». А на самом деле совсем наоборот… Я узнаю его шаги по лестнице. Никто не поднимается так быстро, как он.

6 ДЕКАБРЯ, СРЕДА

Туфик принес вчера свой личный глиняный горшок тажин и все ингредиенты для приготовления курицы с картошкой, маслинами и маринованным лимоном… Настоящее объедение. С ума сойти, как он мастерски все приготовил. Пахло вкусно, было чудесно. Он подал мне свое блюдо, достойное четырех звезд, на подносе, попутно рассказывая о своей работе. Он делает ремонт в двенадцатом округе, рядом с Лионским вокзалом, в квартире пятидесятилетней сексуально озабоченной дамы, которая вертится вокруг него в шелковом пеньюаре и просит называть ее уменьшительным именем… А какое у нее уменьшительное имя? Бирнадетта! Акцент, с которым он произносит «Бирнадетта», смешит меня до слез. Мы вспомнили о святой Бернадетте Субиру. Он знает Лурд, его гроты, его Святую Деву. Он там работал.