Книга Brainiac. Удивительные приключения в мире интеллектуальных игр - Кен Дженнингс

Алекс заходит в студию, и мы встречаем его аплодисментами. Первый раз я вижу его так близко. В глубине души у меня была надежда, что Алекс покажет нам закулисье шоу, даст последние напутствия и, хлопнув по спине, сердечно скажет: «Такие дела, чуваки!» Но в реальности игроков близко не подпускают ни к кому, кто может заранее знать вопросы, включая ведущего.

Внезапно оказывается, что процесс уже пошел. Джерри выбирает буквенную тему «Эпи… зоды», то есть слова, начинающиеся с греческой приставки «эпи-». Я по-прежнему чувствую себя так, как будто играю на автопилоте. Такое ощущение, что мой головной мозг работает наполовину, а основная нагрузка ложится на спинной мозг и мозжечок. Но я все же обыгрываю Джерри и Джулию на первых трех дешевых вопросах в теме, и это придает мне уверенности. Ответами там были «эпидемия», «эпилог» и «эпиграмма».

На последнем вопросе темы я первый раз испытываю хорошо знакомое еще со времен Кубка по викторине ощущение, когда ты нажимаешь на кнопку, еще не зная ответа, но зная, что ты должен знать правильный ответ. Это странное чувство. На кончике языка ответа еще нет, но на задворках сознания уже зажглась лампочка. Замкнулся нужный контакт — и ты рефлекторно жмешь на кнопку, пока мозг пытается вербализировать найденную связь. Это происходит на вопросе за $1000, который звучит так: «Этим термином называют изложение пространного труда или сочинения древнего автора»[86]. Я еще не могу вспомнить слово, но оно кажется знакомым. Алекс называет мое имя, я глупо улыбаюсь, запнувшись на секунду, после чего выдаю правильный ответ.

Но чаще бывает иначе — мой замечательный мозг зависает на вопросах, с которыми я без труда справился бы дома. Я играл в скребл тысячу раз, но почему-то не могу точно вспомнить, какой символ нарисован на центральной клетке поля[87]. Я не могу вспомнить, в каком фильме прозвучала фраза: «У моей комнаты чудовище. Ты нальешь мне водички?»[88]— хотя и смотрел его дважды. Как тут не процитировать бессмертный афоризм Джеффа Бриджеса из фильма «Трон»: «С другой стороны экрана это кажется так просто…»

По определенным причинам для меня важно, чтобы короткое интервью с Алексом после первого рекламного перерыва выглядело забавным. Джулия рассказывает убийственную историю про то, как на какой-то вечеринке пыталась выдать себя за палеонтолога, специалиста по беспозвоночным. Приходится с болью констатировать, что столь изысканного и тщательно завуалированного остроумия в моем арсенале забавных случаев не наблюдается. Предоставленное мне эфирное время я использую, чтобы поблагодарить добрых парней, которые поделились со мной горючим, когда я однажды в университетские годы застрял с пустым баком посреди пустыни Невада. Это были два пьяных подростка и дальнобойщик по кличке Мутный. К счастью, в ответ Алекс проявляет больше остроумия, чем обычно. Когда я высказываю сомнение в том, что эти три добрых самаритянина могут быть постоянными зрителями Jeopardy! Алекс взрывается в притворном возмущении: «Вы что, хотите сказать, что двое пьяных тинейджеров и водитель грузовика не смотрят Jeopardy!?»

«Почти столь же остроумный, как Алекс Требек», — будет выбито на моем могильном камне. Кстати, слово «эпитафия» тоже начинается с приставки «эпи»…

За счет нескольких удачных нажатий и проигрыша Джерри на аукционе про Джона Уолтона к концу первого раунда я оказываюсь лидером с результатом $3000. Не так уж плохо. К моменту выпадения у Джулии аукциона во втором раунде я уже лидирую — $14 тысяч к $5200 у нее. Увидев тему, в которой он выпал, я вздрагиваю. «Актрисы и сценаристы». Напомню, что Джулия работает на Бродвее. Ожидаемо она идет почти ва-банк, делая ставку $5000 и, конечно же, берет вопрос о том, какая актриса впервые встретилась с Нилом Саймоном, когда он играл роль в собственной пьесе 1973 года «Добрый доктор»[89]. Так, Jeopardy! теперь по справедливости мне положен вопрос про компьютерную индустрию штата Юта. Ну, и где он?

Становится жарко во всех смыслах. Но я собираюсь «отъесть» всю тему про людей, чьи фамилии начинаются на букву H («Эйч»). В вопросе за $1600 речь идет об американском президенте, который вступил в должность в 1877 году. Не может быть! Горы карточек для запоминания были исписаны не зря. Правильный ответ — Ратерфорд Хейс. Мой ответ звучит подчеркнуто уверенно. Еще месяц назад я бы обязательно ляпнул про Бенджамина Гаррисона (Harrison) или Уорена Хардинга. Теперь я впереди со счетом $22 800 — $11 900. Досрочная победа пленительно близка.

И тут Джулия Лазарус, как библейский Лазарь, фигурально выражаясь, восстает из пепла. Она определенно много знает. В первом раунде ей покорились три из шести самых дорогих вопросов за $1000. Единственное, что ей не давало пока меня обойти, — это техника нажатия на кнопку. В конце концов, она поняла свою ошибку и стала жать с полусекундным опережением. Теперь она отбирает у меня почти все вопросы. Я уже вымотан, и это становится последней каплей. Я в панике. Три последние попытки ответить на вопрос заканчиваются для меня провалом, а Джулия остается непреклонной. В дополнение к ее удаче с Нилом Саймоном два из пяти вопросов в теме «Преемники сенаторов» посвящены сенаторам из ее родного штата. Она без проблем называет преемников сенаторов Дэниела Мойнихана и Альфонсе Д’Амато[90]. Не исключено, что она даже за них голосовала.

«Сегодня темой нашего финального раунда будет „Олимпиада-2000“», — объявляет Алекс со своей фирменной канадской значительностью. Не могу поверить своему счастью. Я люблю Олимпиады! Во время последних Игр в Атланте я столько времени потратил на просмотр телетрансляций, что почти провалил летнюю сессию.

Только одна проблема. Олимпиада в Атланте была в 1996 году. 2000-й — это Сидней. Ужас! Именно тогда у нас с Минди был медовый месяц в Лондоне. Я ни разу не включал телевизор.

Джулия не похожа на заядлого спортивного болельщика, но если она сделает правильную ставку, при обоюдном неответе в такой ситуации побеждает игрок со второго места. И все же, несмотря на сильные сомнения в своем правильном ответе, я делаю правильную большую ставку. По негласному закону Jeopardy! в финальном раунде ставка игрока-лидера должна быть такой, чтобы в случае успеха перекрыть ва-банк второго места. Всегда лучше проиграть из-за того, что не знаешь правильный ответ, чем из-за того, что ты знал ответ, но поставил слишком мало. Если бы я сделал такую ошибку даже в надежде, что никто из моих друзей не станет свидетелем этого самоубийства, я бы ненавидел себя потом всю оставшуюся жизнь.