Книга Хроники Дождевых чащоб. Книга 4. Кровь драконов - Робин Хобб

Иногда ей удавалось убедить себя в этом. И действительно, марионеточная близость, похоже, не приносила Рапскалю удовлетворения. Часто возвращаясь обратно к дому, он начинал делать намеки или открыто умолять Тимару, чтобы она пошла с ним в какой-нибудь укромный уголок. Тогда бы они заново повторили то, что только что пережили. Тимара решительно отказывалась. Она повторяла ему, что боится забеременеть. Но она не могла отрицать того, что ей хочется испытать радостное возбуждение женщины, которая контролирует происходящее. Или женщины, которую любит мужчина.

И сегодня, когда она брела с Татсом вдоль берега, чтобы посмотреть, как продвигается постройка причала, ее занимали те же мысли. Каково было бы сделать Татса своим любовником? Она много раз бывала близка с Теллатором и разделила одну долгую ночь с Рапскалем. Будет ли Татс отличаться от них обоих, как, например, Рапскаль отличается от Теллатора? Собственное любопытство смущало Тимару, и она попыталась избавиться от назойливых образов. Она покосилась на юношу Татса. Вопрос вырвался у нее раньше, чем она задумалась о том, насколько разумно его задавать.

– Ты уже ходил по грезам камней памяти?

Он прищурился, словно она показалась ему странной.

– Конечно, да. Как и остальные. Бокстер и Кейз посещают бордель и задерживаются на предлагаемых там пробах. Кое-то из ребят к ним присоединяется. Не надо так на меня смотреть! А что еще, по-твоему, им делать? Ни у Кейза, ни у Бокстера нет надежды на то, что они найдут себе пару – если только в Кельсингру не переселятся еще какие-то женщины, а это определенно произойдет не слишком скоро. Алум, Харрикин и Сильве обнаружили место, где знаменитые Старшие-менестрели обессмертили свои творения. И ты сама была с нами, когда мы смотрели спектакль театра марионеток, жонглеров, а потом акробатов. Ты ведь не забыла вечер, когда Длинная улица вспоминала этот праздник? В общем, мы все ходили по камням. Такого трудно избежать, когда живешь здесь.

Тимара имела в виду другое, но обрадовалась, что он истолковал ее вопрос именно таким образом.

– Знаю. Как можно пройти по одной из широких улиц после темноты и не поймать грезы? – Она фыркнула. – Сильве мне рассказывала, что когда Джерд находит воспо-минание о празднике, то обычно следует за любой богато одетой женщиной из прошлого. Она добирается до ее дома, а затем обшаривает ее жилище, чтобы отыскать сохранившиеся драгоценности и одежду. Она уже собрала роскошный гардероб. – Тимара покачала головой, пытаясь понять, считает ли Джерд жадиной или завидует ее умелому мародерству. Чуть понизив голос, она призналась: – Но я подразумевала не это…

Татс пристально посмотрел на нее.

– Ты думаешь, я ни о чем не догадался?

Она отвела взгляд. Выждав мгновение и не услышав ответа, он произнес:

– Есть куча причин для хождения по камням, которые не связаны с сексом, едой или прослушиванием музыки. Карсон пытается понять, как устроен город. Он попросил меня попробовать узнать что-то о прежнем порте. Естественно, мы не можем построить такой же: у нас и в помине нет магии, которой обладали древние Старшие. Важно посмотреть, что они учитывали, когда его возводили, – как люди, которые долго были знакомы с этим участком реки. – Он вздохнул. – Я бывал в тех местах, где, как мне казалось, они должны были хранить записи, которые могли нам понадобиться. Я заглядывал в громадное здание с башней и еще туда, где над дверями вырезаны лица. Мы предположили, что там могли храниться полезные бумаги и карты. Но ничего. Или, вернее, слишком много всего. Я увидел совершенно удивительные вещи. А как ты считаешь, почему город в основном сохранился? Почему улицы не заросли травой, а в фонтанах даже не появились трещины? Дело в том, что здесь камень помнит. Он помнит, что он – фасад здания, или улица, или чаша фонтана. Он способен себя починить. Он не может восстановиться, если из-за землетрясения появится расселина. Но зато маленьких трещин или обрушений в Кельсингре нет. Камень держится. Он помнит.

Татс сделал паузу и добавил:

– И, похоже, они могли делать и многое другое. Ты ведь слышала, как некоторые хранители клянутся, будто видели, что статуя шевелится? Старшие умели и не такое. Они вдыхали в камень жизнь – и тот сохранил их частицу. Поэтому иногда он способен двигаться. Иногда. Когда его пробуждает… что-то. Вот это для меня загадка, и я ничего толком не понял, хотя один старик помнил все предельно ясно. А ведь Элис была права… Нам нужно проверить сведения, до которых она докопалась, а потом применить это на деле. Представляешь, в чем она призналась мне накануне? Что в тот день, когда Рапскаль схлестнулся с ней и сказал, что она не Старшая и город ей не принадлежит, то она упала духом и чуть было не сожгла свои труды! Ужас, правда? Я тогда тоже злился на нее, но я понятия не имел, что он так глубоко оскорбил Элис.

Татс затих, и Тимара почувствовала: он надеется, что она разделит его гнев. Он отчаянно ждал от нее слов утешения или одобрения. Тимара знала, что если сейчас она осмелится на такое, то ситуация сразу изменится. Это же не просто согласие с тем, что Рапскаль проявил бездумную жестокость по отношению к Элис. Татс наблюдал за тем, как она застыла, а она не могла найти выхода из положения. Рапскаль вовсе не желал причинить Элис боль: он хотел заявить свои права на Кельсингру! Глупая мысль начала крутиться у нее в голове. «Элис взрослая. Разве чувства взрослых можно ранить настолько сильно, чтобы они решили сжечь свои труды или убить себя?» Но когда она наконец осознала, насколько ребяческой оказалась ее реакция, Татс покачал головой на ее молчание и продолжил:

– Нам надо составить карту города. И не только его улиц, а того, где расположены источники воды и стоки. И нам нужно составить вторую карту – там должны быть метки о том, где хранятся всякие древние рукописи. Сейчас Кельсингра похожа на огромную сокровищницу, полную тысяч сундуков, а у нас в руках тысячи разных ключей. Богатства лежат прямо у нас под ногами, но мы не можем с ними разобраться. Как с тем Серебряным колодцем, о котором на днях трещала Сильве.

Тимара изумленно посмотрела на него. Он пожал пле-чами:

– Наверное, ты думала о чем-то другом. Сильве сказала, что ей постоянно снятся сны о Серебряном колодце. Она ходила по городу, пытаясь его найти, но не увидела ничего похожего. Она решила, что вспоминает что-то древнее, о чем знает Меркор. По ее словам, он упоминал что-то о серебряных источниках Кельсингры – давно, когда мы только отправились сюда. И она добавила, что у нее появилось странное ощущение. Он вроде бы избегает этой темы, как будто она ему неприятна.

– Синтара тоже недавно твердила про колодец. По-моему, он для нее безумно важен. Но она заявила, что ее воспоминания очень неполные.

– На самом деле он не серебряный, – медленно проговорил Татс. Он бросил на нее быстрый взгляд, словно ожидал услышать насмешку. – Прошлой ночью он мне приснился. Постройка над колодцем была старинной и очень вычурной, сделанной не только из камня, но и из дерева. Наверное, ее соорудили, когда город только начали возводить. А внутри оказался механизм… но я плохо его разглядел. Когда ведро поднималось из глубины на вороте, оно было наполнено чем-то серебристым. Более густым, чем вода. Драконы это любят. Но я подумал, что это вещество опасно для людей.