Книга Дочки-матери, или Каникулы в Атяшево - Олег Рой

— Нет, не обиделась. — После этих слов Артем словно поставил жирную точку, но Алику это не устроило, и она продолжила свои расспросы.

— Неужто прямо ни капельки не обиделась? Мне было бы очень неприятно, если б я жила здесь, и мой м.ч. пошел провожать гламурную девушку из Москвы.

— А я не «м.ч.», — усмехнулся Артем. — И к тому же она сейчас здесь не живет.

— Это как же?

— Переехала в другой город, — сдержанно пояснил он.

— И что? — не отставала Алика. — Любовь оказалась сильнее расстояний? И ты по-прежнему хранишь ей верность?

— Да, у нас все хорошо, — спокойно подтвердил Артем и перевел разговор на другую тему: — А ты надолго приехала?

У калитки Алика ожидала, что Артем ее хотя бы в щечку чмокнет, — и совершенно зря, напрасно ожидала. Ничего подобного не случилось.

— Ну, будь здорова, приятно было познакомиться, — улыбнулся он, пожав ей руку.

Алика совсем не торопилась ее отнимать и невольно отметила, как комфортно ее ладони в его сильной, но отнюдь не грубой руке. Однако это ощущение длилось недолго, Артем, к ее сожалению, быстро выпустил ее ладонь.

— Может, еще пересечемся как-нибудь? — выпалила Алика, понимая, что напрасно это делает. Это была просто немыслимая глупость с ее стороны. Но ведь ее цель ускользала из ловушки, и имелся немалый риск, что она исчезнет навсегда…

— Я завтра в Саранск уеду, — неопределенно ответил Артем, все так же улыбаясь, и Алика вдруг почувствовала, что готова его убить за эту такую милую, но такую равнодушную и потому столь обидную для нее улыбку. — Вернусь — там будет видно.

Алика растерянно кивнула. Она никогда еще в жизни не бывала в подобной ситуации и понятия не имела, что еще можно сказать или сделать, чтобы хоть как-то спасти положение и сохранить лицо. А Артем, воспользовавшись ее замешательством, попрощался:

— Ну, я пойду. Удачи тебе!

И ведь ушел! Ушел, даже ни разу не обернувшись.

От досады Алика даже стукнула кулачком по стойке ворот, да так, что ушибла руку.

«Самовлюбленный сукин сын! — мысленно костерила она Артема, пока готовилась ко сну, переодевалась, чистила зубы, смывала тоником косметику и накладывала на лицо французский ночной крем. — Какой-то занюханный провинциал, тоже мне звезда НХЛ! Даже от армии откосить не сумел, лузер! Как он смел так себя со мной вести! Как будто я ему вообще не понравилась! Хотя, может быть, он просто закомплексованный по самые уши? Даром что первый парень на деревне, а встретил нормальную стильную девчонку, да еще и москвичку, дочь актрисы — и испугался? Решил, что если он хоть на шаг ко мне подойдет, то я его отошью?»

Впервые в жизни Алики случился подобный облом, еще никогда ни один парень не давал ей от ворот поворот, когда ей вздумывалось обратить на него внимание. И уже засыпая, Алика поклялась себе, что ни за что этого так не оставит. Она костьми ляжет, но завоюет этого придурка Артема, иначе просто перестанет себя уважать.

Глава 9

Из жизни отдыхающих

Воскресенье выдалось серым, пасмурным, и почти у всех собравшихся за завтраком было настроение под стать погоде. Владимира еще с раннего утра вызвали на работу, Татьяна Сергеевна, наоборот, приехала только к рассвету и спала всего несколько часов.

— Роды были долгие и сложные, — рассказывала она дочкам и зашедшему с утра пораньше деду Игнату. — Слава богу, все в порядке, хотя могло закончиться очень плохо. Двойня, и оба ребенка шли неправильно, мальчик спинкой, девочка — ножками. А роженица в возрасте и, видно, уже прерывала… В общем, раньше в таких случаях при родах умирали, да и в наше время можно было умереть, и дети бы могли пострадать. А ее еще, как назло, привезли в последнюю минуту. Я б ей кесарево сделала, да куда, уже схватки в самом разгаре, какое там кесарево…

Когда стали собирать на стол, обнаружилось, что посуда вымыта кое-как — видно, у Алики вчера все мысли были только о предстоящих танцах, и она отнеслась к работе спустя рукава. И так как сама она еще спала, Татьяна Сергеевна тут же напустилась на Иру:

— Ну что у тебя за дочь, ничего поручить нельзя! За что ни возьмется, все делает кое-как, не поймешь, откуда руки растут… А это, между прочим, твоя вина, Ирина. Не научила здоровую девку самым элементарным вещам!

Ира тоже была в дурном расположении духа. Она решила, что раз Володя на работе, то и Иван не придет сегодня, а может быть, и дольше — кто знает, на сколько у Владимира это затянется? Ира сама удивилась, как сильно расстроила ее такая новость. А тут еще мать со своими наездами, как выразилась бы Алика. Очень хотелось сказать в ответ какую-нибудь дерзость, но Ирина сдержалась, молча собрала посуду и отправилась перемывать, а Наташа и Лена тут же кинулись ей на подмогу.

Алика всего этого не слышала, спустилась уже позже, и Ирина сразу увидела, что дочь со вчерашнего дня как подменили: хмурая, вялая и одновременно вся какая-то дерганая. Вчера-то вечером она была совсем другой: сияла, цвела и напевала, собираясь на танцы. Вернулись девчонки поздно и вроде бы не вместе, Ирина к тому времени уже легла, но лежала в полудреме и заснула уже после того, как услышала, что дочь пришла домой. Значит, что-то вчера у нее случилось, какие-то неприятности… Ирине очень хотелось расспросить Алику, но она решила, что лучше сделать это после завтрака, наедине.

Ели в глубоком молчании. Лена и Наташа притихли, чувствуя царящую за столом атмосферу. Ольга беспокоилась за мужа. Ирина дулась на мать. Татьяна Сергеевна плохо сдерживала раздражение. Алика, погруженная в свои переживания, вообще не замечала ничего вокруг. Дед Игнат бросал косые взгляды на каждую из них по очереди и тоже отмалчивался.

Когда завтрак был закончен, Татьяна Сергеевна, как обычно, стала отдавать распоряжения:

— Лена, ты заниматься идешь? Хорошо. Оля, бери Наташу и идите поливать огород. Дождь то ли будет, то ли нет, а полить надо.

Поглядела им вслед, переключила внимание на Алику и строго проговорила:

— Будешь мыть посуду, сделай это как следует, а не так, как в прошлый раз.

— Как умею, — фыркнула Алика. — У вас тут кран неудобный и раковина такая дурацкая, разве в ней вымоешь нормально?

— Другие моют, — отрезала Татьяна Сергеевна.

— Вот пусть тогда другие и моют, — огрызнулась Алика.

Широкие темные брови Татьяны Сергеевны сошлись на переносице, и Ира невольно замерла — она слишком хорошо знала, что это означает.

— Алика! — строго прикрикнула бабушка, однако внучка не так робела перед ней, как дочь.

— А что «Алика»? — грубовато отвечала та. — Я уже девятнадцать лет как Алика. Я к вам сюда не нанималась ни в посудомойки, ни в батрачки! И вообще я где-то читала, что существуют бабушки, которые любят своих внуков и заботятся о них, а не заставляют вкалывать с утра до ночи… брехня, конечно!