Книга Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь - Марек Хальтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Забавная ситуация, Ал, независимо от того, кто там прав, кто виноват. Забавнейшая, я бы сказал, интригующая. Готов вам немного помочь. Но то, что я разведаю, вам может не понравиться.
— Я журналист, Т. К. Вы знаете, что меня интересует только истина и установленные факты.
Я постарался, чтобы это прозвучало весомо. Мой пафос, разумеется, Лина не впечатлил. Его дребезжащий смех меня преследовал, пока я катил на своем «нэше» по длиннющей, идеально ровной аллее Джорджа Вашингтона. Ночь все-таки наступила.
У Ширли была элегантная трехкомнатная квартирка в новостройке на Массачусетс-авеню. С ее балкона можно было обозреть весь Парк Рок-Крик. На своем балкончике она любила завтракать. Ширли мне открыла дверь в золотистом кимоно, украшенном ласточками, парящими среди пионов, что составляло изящную композицию. Глядела сурово. Я покаялся:
— Извини, Ширли, что так поздно.
Она посторонилась, пропуская меня в квартиру. Я нахлобучил свою шляпу на пустую цветочную вазу. От Ширли исходил незнакомый мне аромат — тонкий, пряный, чуть отдающий амброй. Наверно, французские духи, подаренные каким-то богатеньким поклонником.
В гостиной мне сразу бросилась в глаза ее потертая сумка из шотландки. Ширли спросила, не хочу ли я полюбоваться приобретениями. Ответил, что ей доверяю. Она водрузила на журнальный столик пару бокалов и графинчик лимонного джина. Мы оба смущались, как двое подростков. Уже несколько месяцев я не наведывался в ее квартирку. В первые минуты я подумывал, не повести ль себя так, будто мы и не расставались. Очень даже соблазнительно! На миг я словно бы увидел Ширли без кимоно, и у меня тут же вспотели ладони. Я так остро чувствовал аромат духов, будто ее губы касаются моих.
Ширли наверняка разгадала мои мысли. Она вообще была твердо уверена, что все мужчины — похотливые скоты. Отодвинувшись от меня подальше, она указала на лежавшую у нее в ногах сумку.
— Ты собираешься ей это вручить прямо в зале заседаний? — спросила Ширли безо всякой иронии, на полном серьезе.
Я задумался на минутку, не больше.
— Можно передать в тюрьму. Мало ли от какого друга? Если ты не подложила туда бомбу, передачу обязаны принять.
— А уверен, что надзирательницы ее не припрячут?
Могли и припрятать. Если бы Марина была обычной узницей, от нее бы, разумеется, не скрыли передачу. Но тут случай особый. Я слегка поморщился.
— Будем надеяться, хоть что-нибудь до нее дойдет.
Ширли усмехнулась.
— Обидно. Я ей добыла убойную ночнушку.
И, выдерживая холодный тон, она вдруг огорошила:
— Ты не сможешь ей передать этот мешок, Ал. Мисс Гусеева на спецрежиме, поскольку числится за ФБР, — ни свиданий, ни передач.
Ну и дела!
— Откуда ты знаешь?
— Прошвырнувшись по магазинам, я вернулась на работу. А там сюрприз — постановление Кона.
Я матюгнулся. Ширли этого и ожидала… Она обернулась к притулившемуся в нише за диваном письменному столику, где лежал конверт. И протянула его мне.
В конверте обнаружился бланк сенатора Вуда, председателя КРАД. Ни больше ни меньше, как с разрешением посетить заключенную Марину Андреевну Гусееву. Внизу стояла вполне правдоподобная подпись сенатора, удостоверенная его печаткой.
— Ширли, да ты с ума сошла! Представляешь, какой риск?
— Рискую не больше, чем ты, когда завтра утром предъявишь эту бумажку. Я им уже звякнула. Тебя ждут в полвосьмого. Скажешь, что Комиссия обязала передать заключенной вещи из рук в руки. Чтобы к тому же убедиться, что она содержится в хороших условиях.
Мы обменялись взглядами. В ее глазах играли бесенята.
— Не волнуйся. Я им позвонила от имени Лиззи, главы секретариата. Ее уморительный техасский акцент очень легко изобразить. Немножко подставила: мы уже давно друг друга терпеть не можем.
Я неуверенно кивнул. Честно говоря, не очень-то хотелось переться в такую даль. К тому же назначенный Ширли ранний час почти не оставлял шансов поужинать на балконе.
Наполнив бокалы, Ширли протянула мне порцию лимонного джина. Я вновь ощутил аромат духов. Ширли мгновенно отпрянула. Она научилась безошибочно читать мои мысли.
— Уже поздно для утех, Ал. Допивай свой джин, потом сумку — в руки, шляпу — на череп и выматывайся.
— Ширли…
— Тебе, птенчик, надо хоть немного поспать. Завтра у тебя трудный день. Придется встать раненько, чтоб пожелать доброго утра русской шпионке. Но вечером изволь быть в форме. Не забывай, что тебе предстоит ужин с женщиной, которая делает все, чтобы ты думал только о ней и ни о ком другом.
Последнюю фразу я прокручивал в голове всю дорогу. Может быть, чтобы наконец от нее отвязаться, я, прежде чем плюхнуться в койку, как надо бы, стал приводить в порядок свои заметки, которые чиркал на заседаниях. Когда я очнулся, был уже час ночи. За предыдущие два-три часа я успел накатать пару десятков страниц, пересказав Маринину исповедь. И тут меня осенило! Нет, статейки мало, я напишу целую книгу, подробно рассказав историю Марины Андреевны Гусеевой. Конечно, как она мне видится.
147-е заседание Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности
В Старой окружной тюрьме я был уже в четверть восьмого. Мой день начался так рано, что я мечтал еще об одной чашечке кофе, чтоб взбодриться. Главная охранница, которой я вручил «разрешение», не задала ни единого вопроса. Сенатский бланк с подписью и печаткой Вуда выглядел более чем убедительно. Я попросил ее вернуть мой «сезам, откройся».
— Это бессрочное разрешение. Видите — даты не указаны. Может быть, я вас еще разок навещу.
Ну, это уж вряд ли! Комиссия быстренько разнюхает, что кому-то удалось проникнуть к Марине Андреевне Гусеевой. Если злоупотреблять этой фальшивкой, Кон и вся банда сперва доберутся до меня, а потом и до Ширли.
Начальница охраны, равнодушно пожав плечами, вернула мне листок. Но все-таки заставила расписаться в книге посетителей. Там я назвался дурацким псевдонимом Арт Эдвардс, который уже использовал в подобных случаях.
Затем меня направили в комнату личного досмотра. Там заставили все выложить из сумки, которую я не выпускал из рук. Обнаружив в мешке, кроме тапочек и косметички, только женские шмотки, две надзирательницы прилежно ощупали каждый шовчик. Ай да Ширли! Ночная рубашка из серого шелка оказалась еще эротичней, чем я думал. И она, и черная кружевная комбинация, и трусики, и чулки, и лифчик, короче говоря, все причиндалы — от лучших фирм. Да, Ширли уж точно не поскупилась!
— Это не мой выбор, — отмежевался я в ответ на игривые взгляды охранниц.
— Не знаю, не знаю… — хихикнула одна.
