Книга Упущенный шанс Врангеля - Александр Широкорад

Была у “Освага” и другая, более темная сторона деятельности – так называемая “информация вверх”, составление секретных сводок, касающихся деятельности политических партий, организаций и отдельных лиц. Наиболее секретные из этих сводок в числе двух экземпляров представлялись лишь председателю Особого Совещания и самому Главнокомандующему. В них давались сведения о деятельности самых ближайших к генералу Деникину лиц.

В обществе и в армии отношение к “Освагу” было весьма недружелюбное. В армии этому много способствовало назначение помощником начальника отдела пропаганды профессора К.Н. Соколова небезызвестного полковника Энгельгардта, бывшего в первые дни смуты комендантом Петрограда…

2го мая Главнокомандующий подписал приказ о подчинении мне армейской группы в составе: 1го Кубанского корпуса, 1й конной дивизии, Горской дивизии и Астраханской отдельной бригады. Группе ставилась задача форсировать Маныч, овладеть станцией Великокняжеская. В мое распоряжение поступил и авиационный отряд (восемь аппаратов) под начальством полковника Ткачева. С фронта вдоль линии железной дороги должна была действовать, содействуя операции, 6я пехотная дивизия. В общем резерве Главнокомандующего оставались атаманцы.

В вагоне Главнокомандующего познакомился я с генералом Кутеповым. Последний уезжал для принятия Добровольческого корпуса. Небольшого роста, плотный, коренастый, с черной густой бородкой и узкими, несколько монгольского типа глазами, генерал Кутепов производил впечатление крепкого и дельного человека.

В два часа я выехал в Новоманычскую. Опыт использования деревянных щитов для переправы вполне удался. В станице кипела работа; казаки разбирали заборы, сколачивали щиты. К моему приезду в станице Новоманычской, поселке Полтавском и селе Бараниковском были построены полки. Я объехал части, говорил с казаками. Прием был мне оказан самый восторженный.

После объезда мы заехали в штаб 1ого конного корпуса, где собрались начальники разъездов, исследовавших переправы. Ознакомившись с их докладами, я окончательно наметил пункт переправы в 18ти верстах восточнее села Бараниковское. Тут же я отдал директиву.

Переправа намечалась в ночь на 4е мая. Ударная группа состояла из 1го конного корпуса, 1й конной дивизии и Астраханской отдельной бригады. Для прикрытия Бараниковской переправы и связи с ударной группой оставалась Горская дивизия. На генерала Фока было возложено объединение артиллерийской группы, долженствовавшей в случае необходимости содействовать переправе. Весь день 3го мая должен был быть посвящен на подготовку материалов для переправы. Поздно ночью вернулся я в Торговую, 3го прибыли из Ростова мои лошади, я выслал их немедленно в штаб 1й конной дивизии.

Главнокомандующий получил донесение о блестящем успехе генерала Улагая. Последний, выдвинувшись со своим корпусом от Св. Креста, к северу от Маныча в районе села Ремонтное – станица Граббеевская (в 120 верстах на восток от ст. Великокняжеская), наголову разбил конный корпус противника под начальством товарища Думенко, захватил более 20 орудий, много пулеметов и пленных, 2й кубанский корпус генерала Улагая был сформирован в районе Св. Креста уже по завершении Кавказской операции и состоял из 2й и 3й кубанских дивизий и 3й кубанской пластунской бригады. Одна бригада 2й кубанской дивизии под начальством полковника Фостикова временно была выделена из 2го конного корпуса и прикомандирована к 1й конной дивизии генерала Шатилова. Об успехе генерала Улагая я немедленно послал телефонограмму начальникам моих частей, приказав сообщить о победе полкам.

Получил генерал Деникин телефонограмму и от генерала Май-Маевского. Последний сообщал, что, вследствие изменившейся обстановки, решил пока не отходить. По предложению полковника Кусонского я, с согласия Главнокомандующего, отправил командиру Добровольческого корпуса телеграмму, поддерживающую в принятом решении: “Главнокомандующий и я приветствуем ваше мужественное решение”.

На рассвете началась переправа. Я застал 1й конный корпус уже заканчивающим переправу. Мелководный, топкий, местами высохший, покрытый солью, выступившей на поверхность вязкой черной грязи, Маныч ярко блистал на солнце среди плоских, лишенных всякой растительности берегов. Далеко на север тянулась безбрежная, кое-где перерезанная солеными бачагами солончаковая степь. Там маячила наша лава, изредка стучали выстрелы. Длинной черной лентой тянулась от переправы наша конница, над колонной реяли разноцветные значки сотен. Сверкали медным блеском трубы полковых хоров. На южном берегу в ожидании переправы спешились кубанские, терские, астраханские полки. Вокруг дымящихся костров виднелись группы всадников в живописных формах.

К восьми часам главная масса конницы закончила переправу, а к полудню перешла на северный берег вся артиллерия, в том числе и тяжелая. Теснимый нашими передовыми частями противник медленно отходил на запад. Части генерала Шатилова, 1я конная дивизия и бригада кубанцев полковника Фостикова наступали вдоль северного берега реки. Правее, заслонившись частью сил с севера, вдоль большого тракта, двигался 1й конный корпус генерала Покровского. В моем резерве осталась отдельная Астраханская бригада (два астраханских и 1й черкесский полки) генерала Зыкова.

Подойдя к Бараниковской переправе, генерал Шатилов бросил свои части в атаку и овладел окопами противника, захватив около полутора тысяч пленных. Бараниковская переправа была в наших руках. Горская дивизия начала переправу, я подчинил ее генералу Шатилову.

Наступали сумерки. Полки заночевали на местах. Стояла холодная майская ночь. Люди зябли и не могли заснуть. В лишенной всякой растительности степи нельзя было разжечь костров. Нельзя было напоить даже коней, негде было достать пресной воды. Я на несколько часов проехал в Новоманычскую перекусить и напиться чаю и с рассветом был уже вновь на северном берегу реки.

С первыми лучами солнца бой возобновился, противник делал отчаянные попытки задержать наше продвижение, однако, теснимый генералом Покровским, после полудня начал отход к станции Великокняжеской. 1й конный корпус занял хутора бр. Михайликовых и Пишванова. Хутора эти, зимовники донских коннозаводчиков, когда-то дышавшие богатством, ныне представляли собой груду развалин: дома стояли с оторванными дверьми, выбитыми окнами, фруктовые сады с деревьями, обломанными и обглоданными конями, амбары с растасканными соломенными и камышовыми крышами, заржавленными и поломанными земледельческими орудиями. Все являло собой картину полного разрушения, следы многократных боев. Огромное, разбросанное по всей степи, количество трупов коней, рогатого и мелкого скота дополняло эту унылую картину. Многочисленные, частью пересохшие, соленые бачаги и вся солончаковая степь кругом были буквально усеяны падалью. Ее сладкий, противный запах положительно пропитывал воздух.

В пять часов была назначена общая атака. Для обеспечения боевого порядка с севера к хуторам Безугловым были выдвинуты астраханцы генерала Зыкова. Выбрав удобный наблюдательный пункт – огромную скирду соломы, я в бинокль стал наблюдать за движением колонн. Дивизии строили резервный порядок. Артиллерийский огонь с обеих сторон усилился. В тылу противника в районе Великокняжеской реяли аэропланы. Далеко на левом фланге прогремело “ура”. В бинокль были видны быстро несущиеся, вскоре исчезнувшие за складкой местности полки 1й конной дивизии. Части генерала Покровского строили боевой порядок.