Книга Просто женаты - Патриция Коулин

— Вот как? — с вызовом переспросила Ли, надеясь, что высоко поднятые брови создадут впечатление иронии, а не нервного тика.

— Да, — Рейвен положил подбородок на руки, скрестив их на спинке стула. — Возьмем, к примеру, принца Невара.

— Что? — Ли оглянулась на письменный стол и укоризненно прищурилась. — Вы читали мою рукопись?

— Не смог удержаться, — не слишком сокрушенно признался Рейвен.

— Но когда же вы успели?

— В первый раз?

— А сколько раз… — Ли осеклась и понизила голос:

— Да, в первый раз.

— В ту ночь, когда вы были больны. Мне не спалось, а ваш саквояж стоял на виду. — Он сверкнул улыбкой, благодаря которой наверняка одержал немало побед — во всяком случае, Ли в этом не сомневалась.

— Неужели вы позволили себе рыться в чужих вещах, в имуществе совершенно незнакомого человека?

— В то время вы уже были моей женой, — напомнил Рейвен.

— Умоляю, не надо об этом!

— Вы правы, — согласился он, не переставая улыбаться. — Я совершил скверный поступок и теперь прошу у вас прощения. Надеюсь, вы понимаете, что едва я начал читать историю Оливии и Невара, как увлекся и уже не мог остановиться, не узнав, чем она кончится.

— Этого даже я пока не знаю, — объяснила Ли, стараясь не показать, как ей польстило любопытство Рейвена.

— А когда узнаете?

— Не раньше чем допишу книгу, а это может занять несколько месяцев — мои издатели ждут ее лишь в конце года.

— Издатели? — Рейвен уставился на Ли с удивлением и вновь вспыхнувшим любопытством. — Вы хотите сказать, что уже продали свою книгу? Не успев дописать ее?

— Да, как и шесть других книг, изданных под псевдонимом Ли Александер. Это имя вам вряд ли знакомо, — добавила она. — Я пишу детские книги.

— Неудивительно, что их издают. Вы на редкость талантливая писательница, Ли.

— Благодарю, — отозвалась она со смешанным чувством раздражения и удовольствия, вызванным непривычным комплиментом.

— Но в своей последней книге вы допустили серьезную ошибку.

Раздражение победило:

— Да неужели? И вы пришли к этому выводу на основе многолетнего критического анализа литературных произведений?

— Нет, на основе жизненного опыта мужчины. Невар ни за что не позволил бы Оливии — или любой другой женщине — увидеть его без маски.

Он имел в виду сцену, которую Ли написала только сегодня утром. Значит, он уже успел побывать в ее комнате.

— От Невара ничего не зависело, — объяснила она. — Оливия прокралась к нему в комнату так, как вы пробрались в мою, и спряталась, надеясь увидеть то, что ее совсем не касалось.

Рейвен пропустил мимо ушей слегка завуалированные шпильки.

— Ясно… Но неужели вы не понимаете, что этого никак не могло случиться? Ведь Невар отнюдь не так наивен, как вы! Он наверняка осмотрел бы комнату, прежде чем снять маску, я точно знаю!

— А вы разве не понимаете, что он доверял Оливии? Что у него просто не могло возникнуть никаких подозрений?

— Ни один мужчина в здравом уме не станет доверять женщине.

— В том-то и дело! Ему опротивела собственная жизнь. Он, хотел доверять Оливии. Мечтал об этом.

— О чем он мечтал, так это затащить ее в постель.

— Что за нелепость! Это же сказка для детей!

— Невар не ребенок. Оставшись в спальне вдвоем с женщиной, которая ему дороже жизни, запах которой преследует его днем и ночью, он ни за что не сумел бы побороть искушение.

— Я ни словом не упоминала о запахе Оливии!

Рейвен пожал плечами:

— Я умею читать между строк.

— Вот именно — между строк. Пытаясь истолковать мотивы Невара, вы забыли об одной важной детали: Невар — благородный человек.

— Невар — сахарная куколка.

Разговор становился не просто нелепым, но и неприличным. Кроме того, Ли впервые так подробно обсуждала сюжет своей книги. Крисси интересовалась только тем, как ей удается выдумывать увлекательные приключения. Маленькие читатели в письмах благодарили Ли, а ее издатель вносил необходимую правку в рукопись. Но еще никто не проявлял такого интереса к описанным в книге событиям, словно они были достойны обсуждения. Это обрадовало девушку.

— И еще одно, — продолжал Рейвен. — Ни один мужчина никогда не позволит женщине понять, что он уязвим. Это все равно что дать ей в руки смертельное оружие.

— Ну хорошо, — пылко перебила Ли, — как же, по-вашему, должен был поступить Невар?

Этот вопрос застал врасплох не только Рейвена, но и ее саму. Помолчав несколько секунд, Рейвен пожал плечами и потянулся.

— Об этом надо как следует подумать, а в столь поздний час мои мысли в беспорядке.

— Мои тоже, — подтвердила Ли, ощущая и облегчение, и разочарование и решив, что Рейвен собрался уходить. — И вода остыла. Вы не могли бы позвать Бриджет?

— Я отправил Бриджет спать. — Поднявшись, он небрежно потянулся за полотенцем, греющимся у огня.

Расправив полотенце в руках, он выжидательно посмотрел на Ли.

— Давайте сюда ноги, — велел он, поскольку Ли сидела как каменная.

— Послушайте, это вовсе ни к чему…

— Напротив. Не могу же я позволить, чтобы моя жена сама вытирала себе ноги!

И он поднес полотенце поближе. Ли невольно запахнула полы пеньюара.

— Перестаньте, — произнес он тоном приказа, а не просьбы. Если бы Ли удосужилась задуматься, она запахнула бы пеньюар уже из принципа, но рассудок изменил ей. Она просто положила руки на колени. — Иначе промокнет и пеньюар, — добавил Рейвен.

— Конечно, — пробормотала Ли.

Мысленно она согласилась с Рейвеном, уверенная, что он всего лишь хотел дать ей дружеский совет. Незачем мочить и пеньюар, и уж тем более руки, которые и без того дрожали.

Вытащив из воды одну ногу. Ли положила ее на полотенце. Рейвен бережно обернул ее толстой тканью и вытер так, словно всю жизнь только тем и занимался, что вытирал дамам ноги. Если вспомнить, его репутацию, вероятно, так оно и было.

— Поднимите рубашку повыше, — распорядился он. Ли насторожилась:

— Ни к чему…

— Вот именно — ни к чему .ждать, когда вода, капающая с нее, вновь, намочит вам ноги.

Это заявление было вполне резонным. Все, что говорил Рейвен, имело смысл. Но почему же Ли вдруг показалось, что земля вращается в одну сторону, а сама она — в другую?

— Вот так-то лучше! — произнес Рейвен, когда Ли нехотя подняла мокрый подол рубашки до самых коленей. — А теперь — вторую ногу.