Книга Рыцарь ночи - Ярослава Лазарева

— «Не смоют любовь ни ссоры, ни версты. Продумана, выверена, проверена. Подъемля торжественно стих строкоперстый, клянусь — люблю неизменно и верно!»1 — громко и четко продекламировал Грег.

Затем оглянулся как-то воровато и пошел быстрее. Я едва поспевала за ним.

Вдруг раздался все ускоряющийся звук шагов, чьи-то голоса. Грег остановился, прислушался и нырнул в ближайшую подворотню. Я растерялась, не зная, что делать, и чувствуя вполне реальную угрозу. И кинулась за ним. В подворотне никого не было, но я зачем-то спряталась за отвратительно пахнущий деревянный помойный б,ак. Шаги приближались. Я увидела троих парней, одетых в кожаные куртки допотопного кроя. За их плечами торчали дула винтовок. Один из парней был в бескозырке. Они прошли мимо, словно меня не видя.

«Патруль, — решила я. — Неужели они хотят задержать Грега?»

Из поэмы В. В. Маяковского «Люблю».

— Вот он! — закричал один из парней. — Держи его!

Раздался выстрел, я зажала уши и выбежала из-за помойного бака. Из темного двора вышел один из патрульных. Он крепко держал Грега. Тот вжал голову в плечи и смотрел вниз. Его лицо находилось в тени и было практически неразличимо.

— Попался, вражина! — с угрозой произнес второй. — Комендантский час давно! Есть документы?

Я приблизилась, но они снова не обратили на меня никакого внимания.

— Айда к фонарю! — предложил тот, что в бескозырке.

Они вышли на улицу и встали под тускло светящий фонарь. Грег поднял голову. Я приблизилась и не сводила с него глаз. Да, это был, несомненно, он, но выглядел совсем не так, как в реальной жизни. Я увидела румяное худощавое лицо, живые блестящие глаза, растрепанные, падающие на плечи, вьющиеся волосы. Его высокомерность, холодность, утонченность и сходство с прекрасной античной статуей напрочь отсутствовали. Передо мной был обычный парень, милый, обаятельный, со свежим, подвижным лицом, не лишенным привлекательности.

— Ребята, да вы чего? — задиристо спросил Грег и перебросил конец шарфа через плечо. — Я из кружка иду, вот запоздал немного.

— Немного? — зло произнес один из патрульных. — Ты знаешь, какое сейчас время! И что это за кружок? Не белогвардейских ли сволочей тайное сборище?

— Да это же Гришаня! — вдруг радостно воскликнул второй. — Сосед мой! Он в доме напротив проживает. Я его с малолетства знаю. Черт, как я сразу-то тебя не признал?

— Здорово! — обрадовался Грег и крепко пожал говорившему руку. — И я тебя сразу не узнал! От испуга, наверное.

— Знакомец твой? — уточнил парень в бескозырке.

— Поэт он, наш, пролетарский, — кивнул тот.

— Говорю же, в кружке засиделись, о поэте Маяковском спорили, о значении его творчества для нашей молодой республики, — пояснил Грег. — Вот и не заметили, что комендантский час наступил. А тут слышу, по улице идет кто-то, я и спрятался от греха. Мало ли кого сейчас встретишь!

— Все ясно, товарищ! — сказал парень в бескозырке. — На первый раз отпустим, поверим, но впредь, смотри, не нарушай. А то ведь могли бы и к стенке сразу. Хорошо, что знакомец твой среди нас оказался.

Грег пожал им руки и быстро устремился по улице. Я осталась стоять на месте. Ноги отказывались двигаться, словно их что-то приковало к асфальту. Патруль прошел мимо, вновь меня не заметив, но я уже не обращала на это внимания. Я не сводила глаз с удаляющейся фигуры Грега. Ощущение невероятной пустоты и потери внезапно охватило меня, я задрожала, судорожно втянула воздух… и проснулась.

Сев на кровати, глубоко вздохнула.

— Приснится же такое! — пробормотала я, пытаясь запомнить сон.

Но сознание еще было затуманенным, и картинки расплывались. Я встала, сходила на кухню и выпила воды. Затем вновь улеглась, придвинула к себе распластавшегося на краю кровати Дымка и провалилась в сон.

Но утром я отчетливо помнила, что мне приснилось, и не переставала удивляться.

«Надо же, — размышляла я, умываясь во дворе и подрагивая от холодной воды, — ну просто фрагменты художественных фильмов с участием Грега.

Прав был папа, и с такой неуемной фантазией, как у меня, я выбрала самую подходящую профессию».

Я вновь и вновь вспоминала милое подвижное лицо Грега из моего сна, его растрепанные кудри, блестящие глаза и улыбающиеся яркие губы. Перед моим внутренним взором он стоял как живой. Мне даже казалось, что если я заговорю с ним, то он непременно ответит.

«Нет, это никуда не годится! — решила я после завтрака, во время которого не переставала видеть Грега и по этой причине невпопад отвечала бабушке. Та смотрела на меня уже с явным недоумением. — Нужно выбросить все это из головы. А то так и до шизофрении недалеко!»

— Что-то ты, Лада, сегодня не в себе, — заметила бабушка, когда мы закончили завтракать и я стала помогать ей убирать со стола. — Ох, девка, все мне понятно!

— Ты о чем? — искренне удивилась я.

— Влюбилась! Вот о чем! — заявила она.

— Ошибаешься! — довольно резко ответила я. — Просто я спала сегодня плохо, вот и чувствую себя немного некомфортно.

— Так, так, — закивала она, — это от любви весь сон пропадает. Известное дело! И сегодня встречаться будете?

— Да с чего ты взяла, бабуля? — улыбнулась я. — Мы просто общаемся и ничего более. Грег приятный парень, умный, мне с ним интересно.

— Как ты его назвала? — изумилась она. — Ну и клички у вас сейчас, у молодых! Нет чтобы по-простому — Гриша!

Когда мы закончили мытье посуды, бабушка засобиралась к соседке.

— Не хочешь со мной? — поинтересовалась она.

— Нет, — торопливо отказалась я. — Я тебе зачем?

— Хотим в соседнее село сходить, — ответила она. — У нас-то, сама знаешь, церкви нет. Свечку поставить не мешало бы, да и с батюшкой переговорить.

— Ясно, — ответила я и замолчала.

Мне хотелось, чтобы бабушка быстрее оставила меня одну и я могла полностью отдаться своим мыслям.

— А то ведь нехорошие дела у нас творятся, — продолжила она, хотя я ее ни о чем не спрашивала. — То телят кто-то резал не пойми зачем. А намедни козочку убили, соседки, что напротив нас. Она ее в огород выпустила. А у нее дом-то, сама знаешь, к реке, огород вниз немного идет, под уклон как бы. Вот она и не усмотрела. Под вечер нашла свою козочку в кустах у воды. Горло в этот раз не разрезано было, а как бы прокушено. И через прокусы эти вся кровь как бы вытекла.

— Кошмар какой, — заметила я, хотя это сообщение не вызвало у меня особого любопытства.

В деревне постоянно что-нибудь случалось, то скот воровали, то дома загорались, то сено увозили у кого-нибудь с личного участка. Для бабушки это являлось событиями первостепенной важности, но я была от всего этого далека.

— Вот хотим батюшке все рассказать, — продолжила она, надевая теплую вязаную кофту и доставая из шкафа нарядный цветастый шерстяной платок. — Уже ходили к нему в прошлом месяце, говорили, что думаем на секту какую-нибудь вредную, что завелась в нашем лесу. Обещал разобраться. А тут коза вот опять! Так что сходим, доложимся да и узнаем, что они там думают. Точно не пойдешь?