Книга Нет царя у тараканов - Дэниэл Ивен Вайсс

Услышав синкопы ее тяжелой поступи и грохот набоек Руфуса, я прыгнул. Я приземлился на пирожное возле косточки, ноги погрузились в крем до первого сочленения. Глазурь – словно липучка для мух. Сурово.

Шаги торопливо шаркали в кухню. Я распластался на пирожном. Мне повезло – сейчас она решила взять кофейник. До ее возвращения у меня примерно тридцать секунд. Подлинный ужас порождает супергормональную мощь – ту самую, что позволяет пожилым леди отрывать от земли автомобили, под которыми застряли сыновья. Навалившись на косточку, я высвободил одну ногу. Косточка проскочила между пирожными и с тихим «пыц» упала на тарелку. Подтянувшись на грецком орехе, я высвободил ноги, чуть не оставив заднюю левую в глазури. А потом из последних сил прыгнул – дальше, чем любой Блаттелла Германика за триста пятьдесят миллионов лет: из середины тарелки на край стола. Подвиг, о котором я ни словом не обмолвился под плинтусом, потому что знал: мне все равно не поверят. Теперь меня не остановит даже облепившая ноги глазурь. Я промчался по столу и нырнул под тостер как раз в тот момент, когда вернулась Руфь.

На этот раз она взяла кофейные чашки. У меня колотилось сердце; если б я знал. Когда она отнесла тарелку в гостиную, я уже сидел с остальными под кофейным столиком, куда все перебрались.

– Итак, Руфус, старина, как поживаешь? – спросил Оливер.

– Лучше всех, Оливерчик.

– Мы тебя который уж день не видим, – сказала Элизабет.

– И каждый такой день – черный, – прибавил Оливер.

– Я был занят – торговля, то-сё. Оливер снова застучал подошвой.

– Руфус, ты порадуешься: Айра сегодня исправил серьезное упущение в конституционном праве.

– Налоговый инспектор деньги вернул? Небось должен вам баксов пять-десять?

– Нет, нет, это про негра. Ему кое-кто отказался права зачитать, когда негр задавил двадцать человек.

Айра качал головой туда-сюда, будто тщетно пытался вмешаться.

Голос Руфуса понизился до шепота:

– Банда Миранды какая-то. Черножопые – как дети малые, любят, чтоб им читали. Забыл – опа! И ты прах под ногами.

– Ух ты! – сказала Элизабет. – Образованные, наверное.

Оливер опустил голову.

– Если ты тупой и попался, один хрен – зачитали права, не зачитали права, – сказал Руфус. – Фигня. Так только в телевизоре бывает.

Оливер посмотрел на Айру.

– Вот! Защита телевизора. Не хуже защиты «Твинки» в Сан-Франциско. Руфус, любишь «Твинки»?

Руфус по-ящеричьи высунул язык.

– Я только белое сжираю.

Айра поспешно передал ему поднос.

– Попробуй пирожные.

– Я такой длинный язык первый раз вижу, – прокомментировала Руфь. – А до носа можешь достать?

– До твоего – могу, – ответил Руфус.

– Ты что делаешь? – спросил Оливер у жены. Ее маленький язычок выгнулся над верхней губой.

– Видишь, что ты натворил? – упрекнул Оливера Айра.

– Я могу, – сказала Руфь Айре, мазнув кончиком языка по своему шнобелю. – А ты?

Всем своим видом выражая презрение, Айра цапнул пирожное и открыл рот. Арбузная косточка, прилипшая к низу, упала в тарелку, сказав «пэмц». Разговор смолк.

Несколько секунд все безмолвствовали. В конце концов хозяин спросил:

– А это откуда?

Элизабет наблюдала за мужем.

– Очень плодотворный десерт.

Я посигналил стоявшему у двери Колгейту, тот передал сигнал Бисмарку в кухню. Войскам пора лезть на стены.

Я сделал все, чтобы разжечь Оливеров расизм, который унизит хозяина, разъярит Элизабет и укрепит их союз. Оливер не подкачал:

– Ты просто дьявол, Айра. Ты стянул останки подозреваемых из бесплатной юридической консультации.

– Заткнись, – сказал Айра, затем обратился к Элизабет: – Это он косточку подложил?

– Я не говорю, что ты не имеешь права хранить свои скелеты в пирожных. Но ты хотя бы декларировал их в налоговой службе. – Оливер фыркнул. – Руфус, ты бизнесмен. Как по-твоему, арбузные семечки – законное платежное средство?

Айра выглядел как потерпевший кораблекрушение. Оливер забавлялся. Тревожные глаза Элизабет метались по лицам. Руфь оставалась безмятежной. Руфус барабанил пальцами по столу. Косточка лежала посреди белой тарелки – черная дыра, чья поразительная культурная гравитация притягивала человечков на орбите. Я это все-таки сделал – столкнул их всех, лишив малейшего шанса говорить о высоких материях. Я содрал с них покров цивилизации, оставив наедине с голой человеческой сущностью.

Наконец Руфус прервал молчание:

– Давайте займемся делом. Я не собираюсь тут всю ночь сидеть.

Айра вскочил:

– Идем в кухню.

Я снова махнул Колгейту, и Бисмарк передал сигнал на закрытый плавкий предохранитель. Наш отряд, обмотав лапы кусками засохшего клея, сунул медные провода в розетку. Бах! Квартира погрузилась в темноту.

– Что, черт возьми, происходит? – прошипел Айра.

Оливер засмеялся:

– Это банда Миранды. Хотят сказочку на ночь.

– Через дорогу свет горит, – сказала Руфь. – Проводка старая. Не волнуйтесь.

Руфус ударился об угол стола и рухнул в кресло, матерясь и потирая ушибленную ногу. Айра нашарил дорогу к выключателю и пощелкал.

– Это не он, – сказала Руфь. – В коридоре и в кухне тоже темно.

– Наверное, предохранитель сгорел, – сообразил Айра.

– А еще говорят, что евреи ничего не смыслят в электричестве, – хихикнул Оливер.

– Может, ты ему поможешь? – спросила Элизабет.

– Я не из тех гостей, что путаются под ногами, – ответил Оливер.

В кухню Айра пробирался, точно крот. Он ходил здесь тысячи раз, но без зрения, единственного адекватного сенсора хомо сапиенс, оказался беспомощен. Я легко за ним успевал.

– Отличная работа! – крикнул я Бисмарку. Айра нашарил ящик с железками. Чувствуя сопротивление, дернул сильнее. Звонко посыпалось стекло. Фонарь выпотрошен.

Айра вытащил его и попытался зажечь.

– Черт побери, Руфь! Выключай фонарь, когда в ящик кладешь! – Он бросил фонарь обратно.

– Что? – Она загрохотала столом и села на место.

Айра ощупью доковылял вдоль стены назад.

– Выключай электроприборы. Фонарь. Неважно. Оливер, ты фонарь не захватил с работы?

Оливер похлопал себя по карманам.

– Кажется, дома оставил.

– Черт, как не вовремя. – Руфус поднялся. Он споткнулся об ноги Элизабет, но все равно стал пробираться к выходу.