Книга Отель `Калифорния` - Наталия Медведева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она закрыла окно и позвонила на другое побережье Америки. На вест коаст, презираемое ист коаст.
— Саша, как хорошо, что ты дома! Мне так грустно…
— Ласточка, бедная моя. Ну ничего, завтра ты прилетишь. Я соскучился по тебе смертельно. Ты знаешь, рядом в доме сдается квартира неплохая. Может, мне снять?
— Ой, я не хочу на Кловердэйл! И потом, мы же не решили окончательно, что будем жить вместе.
— Ты же обещала. Ты не останешься ведь в Нью-Йорке?
— Саша, здесь все-таки действительно больше возможностей. Это же работа, карьера…
— Настя! Ну не будь ты ребенком. Какая карьера?! Мы с Ромкой хотим открыть ювелирный магазин…
— Но при чем здесь я?
— Но мы же вместе, ты же со мной, — сказал неуверенно Саша.
— Ладно. Все равно сейчас я не остаюсь здесь. Встречай меня завтра, хорошо?
Они еще несколько минут прощались. Саша говорил, что целует ее везде, везде, везде. И Настя, что целует и обнимает его.
Когда она набирала его номер, то хотела, чтобы ее кто-нибудь пожалел. Но и чтобы поддержал! Придал бы ей уверенности! Единственное, в чем был уверен Саша, это — надо заработать много денег Настя тоже хотела бы получать больше денег. Но не сидя в ювелирном магазине! Она усмехнулась: «А рекламируя то, что продают в этом магазине?» Ей вдруг представился Ричард — в рыцарских доспехах, соответственно имени, в шлеме с пером. «Но Ричард стал Диком!» — тут же в ее воображении доспехи медленно и бесшумно упали и остался грустно покачивающийся хуй.
Утром в «Плаза Отель» она не раскланивалась с собой — афишу убрали. Ей было немного стыдно за свои вчерашние шпильки, но в номере все были, как всегда найс. Два коротеньких шоу прошло на редкость весело — Муз принесла шампанское, и все пили. Каждый раз, выбегая из-за ширмы, Настя еле сдерживала смех. Покупатели не знали, смотреть ли на живую Настю или на застывшую вдоль стен. Все плакаты-афиши были собраны в демонстрационном зальчике-комнате.
После второго шоу Настя быстро переоделась и, схватив портфолио, спустилась в лобби. Звонить при всех в Вильямину она не хотела.
В агентстве свидания ей не назначили, сказав, что Вильямина уехала на вакейшен[114]. «Мы смотрим новых моделей по вторникам и четвергам с девяти до часу. Будете в Нью-Йорке — приходите». Настя хотела закричать, что ей надо быть хоть чуточку уверенной, что ее возьмут, что она не может просто так прокатиться в Нью-Йорк, что у нее нет… «Кого это волнует!» — подумала она и повесила трубку.
— Все ушли на ланч десять минут назад, — сказала оставшаяся в номере одевальщица.
Скоро и она ушла. Настя пошла в демонстрационную комнату и села посередине. Среди себя, окруженная собой. Бегущей, так что юбка, как знамя, развевалась, смеющейся, закинув голову назад, и капюшон падал, сидящей на ступеньках в шарфе, закрывающем часть лица. Грустного. Она подумала, что ее редко берут на съемки с кем-то. Что она всегда одна на фотографиях «Может, это моя судьба и в жизни?..»
В social security[115]офисе с пластиковой мебелью, принадлежащей государству, сидело много старух, три мексиканки с детьми и Настя с Другом. Последние — в углу.
— Любовь Арчи к прогрессу спасла его от вражеской пули! — Друг прятал смех под усами.
— Зачем ты ему сказал, что я переехала в Нью-Йорк?
— О, еб его душу мать! Я же не знал, что он до сих пор так страдает, что сам бросится в Нью-Йорк. Но слава богу, он больше не будет доебывать меня!
На украденном у Насти «Олдсмобиле» Арчи совершил путешествие через всю Америку. Через пять дней жизни в Нью-Йорке в Арчи стреляли. Черный молодец выстрелил Арчи в грудь. Но в нагрудном кармане у него было портмоне, а в нем металлическая карточка «социального обеспечения». Прогрессивное изобретение, видимо, для мексиканцев — их карточки всегда были похожи на изжеванные лепешки. Пуля черного отскочила от металлической карты — прошла рикошетом — и не убила Арчи.
Одна из старух вдруг заплакала. Черная девица — работница офиса — что-то ей не давала. Другие старухи стали кричать — тихо и боязливо.
«Мэдам, я вам уже сказала, что без сертификата я ничего не могу сделать». — объясняла черная. Старуха стала рыться в сумке, висящей у нее на груди, и сотни бумажек — пожелтевших и изжеванных, как сама старуха. — полетели на пол. Мексиканка присела их подбирать. Сама старуха не могла наклониться Она была на костылях. То есть это были даже не костыли, а остов стола. Перила для вылезания из бассейна. Сразу в памяти у Насти возник русский инвалид. Из детства. Она бегала за папиросами отцу, и к ларьку подкатывал этот безногий мужик. Его тело помещалось на доске с колесиками, вот на такой, на каких сейчас мальчишки катаются. Только отталкивался он двумя утюгами, обмотанными в тряпье. Настя наклонялась, передавала ему папиросы, и он быстро укатывал от ларька, только искры отскакивали от асфальта — тряпье на утюгах было совсем изодранным.
Мексиканка собрала бумажки и передала черной: «Что же вы, не видите, что она инвалид?» Черная настаивала на сертификате.
— Принесите мне справку о том, что у вас есть справка, свидетельствующая о наличии справки… Везде одно и то же! Эти старухи, конечно, ужасны, но черная девка наглая. Кто она такая, что так себя ведет?
— Настенька, она государственный работник. Как почтальоны, как люди в эмиграционных бюро. Государственный — значит неувольняемый!
Неувольняемые работники Immigration Service были копиями неувольняемых работников ОВИРа.
Они все будто репетировали для ролей смотрителей концлагерей, полицаев. Настя просидела на днях пять часов в эмиграционном офисе даунтауна в ожидании своей очереди для подачи документов на travel paper, в ожидании, когда «пролают» ее имя в микрофон.
Черная девица взяла заполненные Настей анкеты и выдала ей новый номер. Еще один. С этим номером Настя имела право на работу. А в двухтысячном с чем-то году на «социальное обеспечение», как эта вот старуха с перилами.
Новый номер был потому, что фамилия у Насти была новая. То есть ей вернулась ее собственная фамилия после развода. «Как вообще можно было променять свою волчью фамилию на какую-то домашней птицы?!» — хохотал Друг. Но приехав к Арчи, он сказал, что «в Америке, Настенька, все женщины автоматически становятся миссис — имя и фамилия мужа». Вот она и была — миссис Арчи Уткин.
— Теперь тебе срочно надо выйти замуж за Сашу и стать Плискиной. Чтобы плиз пипл, — подтрунивал Друг.
Саша, видимо, для этого и помогал Насте развестись. В надежде.
— Анастасия Волкова!.. лапочка, я, к сожалению, должен ехать учиться, так что приобретение еще одного номера нам с тобой не удастся отметить. Но сама ты не очень отмечай…
