Книга Ш-ш-а... - Пол А. Тот

Я сел за стол, и она спросила:

– Налить тебе чего-нибудь выпить?

– Чего-нибудь.

Она подала лимонад с кусочками лимонов.

– Рей, что с тобой? Почему ты так одет?

– Мне жить негде. Не мог тебя найти.

– Значит, твой пиджак – сигнал? Нечто вроде доски объявлений? – Она взяла меня за руку. – Как ты жил это время?

– Тысячу лет пришлось бы рассказывать. Значит, ты так и не видела объявление в газете?

– Какое объявление?

– Я тебя разыскивал. Можно сказать, потерял и нашел.

– Я газет не читаю. С тобой все в порядке? Я имею в виду, не нужна ли тебе медицинская помощь?

– Со мной все в порядке, насколько возможно. На самом деле я приехал разузнать о маме. И о себе. Есть несколько вопросов. Думаю, ты должна знать ответы.

– Не знаю, понравятся ли тебе мои ответы, Рей. Не знаю, помогут ли они тебе. Даже не знаю, признаешь ли ты их ответами.

– Ты же прислала мне письма. Зачем?

– Ох, Рей, я должна была за тобой приехать после отъезда твоей матери. Но если бы приехала, возникли бы проблемы с мужчиной, который говорил, что любит меня, и врал.

– Пожалуй, я прав. В этом мире нельзя знать одну истину.

Она пошла на кухню, снова наполнила стакан.

– Мне это очень неприятно слышать. Истины существуют.

– Например?

Она вернулась, поставила стакан на стол.

– Например, вот эта. – Взяла мою руку, приложила к своему животу. – У тебя под рукой младенец. Это истина. И с каждым днем становится все истиннее.

– У тебя будет ребенок? От кого?

– От любящего меня мужчины.

– Откуда ты знаешь, что этот мужчина действительно тебя любит? И где он?

– У нас совсем другие отношения. Он живет далеко. Мы видимся несколько раз в году. Я могу любить только на расстоянии. И это тоже истина. Я открыла свою истину, а остальное пусть летит мимо, как листья. Никогда не пытаюсь поймать листья, никогда за ними не гоняюсь.

– Ты очень на меня похожа, – сказал я, отдергивая от живота руку.

– Наверно, раз мы столько времени пробыли вместе. Как ни удивительно, у меня от тех лет сохранились только хорошие воспоминания.

– Люди странно реагируют на мое присутствие.

– Ничего. Мир странный, даже когда он настоящий.

Кажется, будто я возвышаюсь над креслом. Давно себя так удобно не чувствовал. Все тихо, гладко. Кости распрямляются. Кровь в жилах бурлит водопадами. Дыхание испускается крупными кольцами. Сердце укрывается покрывалом из роз. Сейчас я впервые чувствую себя в безопасности.

– Хочешь увидеть себя по телевизору? Уже почти пять. Новости через минуту начнутся.

Мы прошли в гостиную. На улице шел дождь, тяжелые крупные капли плюхались в огромное окно, по небу гладко катились пухлые серые жирные дождевые тучи.

Телевизор брызгал быстрым белым статическим электричеством, размывавшим женское лицо. За ним мелькало изображение Триггера, препровождаемого в тюрьму.

– Сегодня выдан ордер на арест Гарольда Скотта, обвиняемого в убийствах в центре города, которые держали население в страхе с начала лета. Задержанный вчера вечером полицией на месте преступления Скотт, именующий себя Триггером, впоследствии признался в совершении других убийств. Согласно источникам, подозреваемый считает себя белым сверхчеловеком, однако выбирал жертв подобных себе. Допрошенный раньше полицией Реймонд Пуласки, которого вы видите, был замечен в компании Триггера перед последним убийством. Сегодня полиция освободила его.

Экран вдруг заполнили другие говорящие головы.

– Ему даровали жизнь без всяких условий насчет одежды.

Две другие головы рассмеялись, а Мисси выключила телевизор. Видно, как дождь замерзает на улице, постукивая в окно тысячью ледяных птичьих клювиков.

– Переходи к делу, – шепнул Стиль так громко, что она услышала.

– Что?

Я очутился в ловушке. Он может сказать что угодно, в любой момент. Я не защищен не только от него, но и даже от мыслей о Рее. Теперь он загнал меня в угол. Такова его игра. Он снова вышел на поле.

– Можно мне в ванную?

– Разумеется, Рей. Она за углом.

Я поспешно вошел, закрыл дверь. За круглым окном идет снег.

– Вет-нет, – сказал я ему. – Есь-кров ез-слов.

– Я становлюсь муравьишкой. Пора валить отсюда.

– Кий-кров ит-дров, си-дров, чишь-кров.

– О-брат, вай-назад, о-брат, вай-назад!

– Ш-ш-а. Вет-нет. Ут-дом, чью-днем, я-в-нем.

– Усть-дом, уйдем, дет-лихо, ди-тихо.

Мисси громко постучала:

– Рей?

Я притворно закашлялся и выдавил среди кашля:

– Прошу прощения. Хоккей-о'кей.

– Что? Ну-ка, выходи оттуда. Я сейчас тебя уложу.

Она открыла дверь, и я сообразил, что сижу на унитазе, обхватив руками голову. Пот течет по лицу крупными каплями вроде капель дождя на улице. Большие пальцы глубоко впились в щеки.

Мисси помогла мне встать, отвела в спальню. Сняла с меня пиджак.

– Больше он тебе не нужен.

Ласково уложила меня, накрыла мягким белым покрывалом. Я смотрел на нее снизу вверх. Она улыбалась, лампочка искрилась, рассыпала искорки света белым фейерверком. Дверь за ней закрылась, и Стиль шепнул:

– От-так, ир-дурак, нул-день, шла-тень.

Я на минуту закрыл глаза, но во мне по-прежнему стоял шум, шли сразу три фильма, разговаривали люди в полном ресторане, попугайничала сотня попугаев, вопили триста парикмахеров, все, кого я когда-либо видел, сидели за столом, обсуждая каждый мой поступок, постанывая, жалуясь, угрожая, бросая в воздух бумаги, распевая декларации против меня, провозглашая новые законы, советуясь со священниками, посылая извинения королям и президентам.

Когда я открыл глаза, у постели стоял на коленях Стиль.

– Что будет? – спросил он.

– Ты о чем это? Откуда я знаю? Некогда было подумать. Уходи, уходи.

– После всего, что я для тебя сделал?

– Что именно?

– Не помнишь, как люди орали: «Рок-звезда, рок-звезда»? Тот вечер для них стал в году самым памятным.

– Начинаю думать, что они надо мной насмехались.

– Да пошли они в задницу. Я достиг своей цели.

– Своей. Не моей.

– Играешь словами, Пуласки.

– Не хочу тебе хамить, Стиль, только ты слишком долго висишь у меня на хвосте. Становишься таким же тяжелым, как мои ноги, когда я иду по улице. Я устал таскать тебя за собой.