Книга Левая сторона - Вячеслав Пьецух

— И долго вы, Марья Ильинична, председательствовали? — спросил я.

— Неполных четыре года. В сорок седьмом, в июне, меня посадили за колдовство.

— То есть? — не понял я.

— Правильнее будет сказать — за то, что я предсказала сухое лето. Гляжу, комарья повылазило тьма-тьмущая, ну я и говорю нашим бабам: жди засухи, — потому что на этот случай есть дедовская примета.

— Так вы и предсказывать можете, — сказал я, искренне удивившись, — вот это да!

— Предсказания — это что… Я, если хочешь знать, могу по-настоящему колдовать.

— Ну, наколдуйте чего-нибудь…

— Чего конкретно?

— Ну, я не знаю… пускай сегодня вечером, например, вырубится электричество!..

— Это можно.

— Я вот только не пойму: если вы умеете колдовать, то чего вы не наколдуете нормальную урожайность?

Паучиха подумала-подумала и сказала:

— Сама не знаю.

Я полагаю, что это она слукавила, видимо, жизнь как категория представлялась ей настолько отлаженной, совершенной, что она считала предосудительным вмешиваться в естественный ход вещей.

А электричество в тот вечер, действительно, вырубилось на всей территории колхоза «Луч», и его не было две недели.

СТУДЕНТ ПРОХЛАДНЫХ ВОД

Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлово, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод. Происхождение этого причудливого самоназвания остается неясным, особенно в части прохладных вод, но кое-что от студента в нем, по некоторым сведениям, действительно наблюдалось, например, университетская тужурка с голубыми петлицами, сальные волосы до плеч и круглые очки в металлической оправе, придававшие ему сильно ученый вид.

В скором времени Студент Прохладных Вод прославился на все северо-восточные московские околотки и сельскую местность, лежавшую за Преображенской заставой, как маг и волшебник в области женских болезней, преимущественно бесплодия, которое он вылечивал в четырех случаях из пяти. Равно неизвестно, каким именно способом он пользовал от бесплодия женщин Басманной части, Сокольников, сел Черкизово, Семеновское, Богородское и целой волости деревень, однако определенно известно то, что от страдалиц отбою не было и, по соображению отдельных старушек, легче было попасть на прием к московскому генерал-губернатору, чем на прием к Студенту Прохладных Вод.

Конец этой полезной деятельности был положен в 1919 году, когда Студенту запретили практиковать, как гасителю и мракобесу от медицины, наживающему себе политический капитал на вековой непросвещенности города и села. Юродивый запрета не послушался, как и следовало ожидать, поскольку по исключительному своему статусу он не боялся никого и ничего, верно, ему и бояться-то было нечем, напрочь в нем отсутствовал инстинкт самосохранения, и тогда его расстреляли в Преображенском монастыре. Бездыханное тело Студента Прохладных Вод два дня валялось неприбранным, а затем исчезло, как вознеслось. Молва народная утверждает, будто покойника выкрали почитательницы его дара, некогда исцеленные от бесплодия, и похоронили в Измайлове, на кладбище при Рождественской церкви, где-то на задах, вроде бы в левом дальнем углу, к которому присоседилась позже бензоколонка. Скорее всего, именно так и было, ибо на протяжении многих лет, чуть ли не до середины пятидесятых годов, женщины, прослышавшие от своих бабушек о Студенте Прохладных Вод, ходили приникнуть к его могиле. Районные власти несколько раз срывали надгробный холмик, дважды перезахоранивали подозрительные останки, однако страдалицы каким-то наитием обнаруживали заветный клочок земли, пластались на нем ничком и лежали так, покуда их не сгоняли церковные сторожа. Некоторые после такой терапии действительно понесли, а те, кому она нимало не помогла, считали, что легли не на ту могилу.

Легенду о Студенте Прохладных Вод, которая в те годы едва теплилась в памяти народной, Веня Сидоров слышал от своей бабушки по женской линии, и она ему почему-то запала в душу. Во всяком случае, когда он заканчивал курс наук в Московском университете, то вздумал писать дипломную работу на тему «Городские суеверия в первые годы советской власти», имея в виду легенду о Студенте Прохладных Вод. Одно его смущало во всей этой истории: что легендарный целитель был расстрелян без особенных оснований, — но он подумал-подумал и решил, что этот пункт можно будет запросто обойти.

Дело, однако, оказалось куда сложней. Даже в страшном сне с четверга на пятницу Вене Сидорову не привиделись бы те мытарства, через которые ему довелось пройти: он две недели просидел в архиве Мособлздрава, обползал все кладбище при Рождественской церкви и навел справки о каждом захоронении, часами торчал в женских консультациях Первомайского района и таскался по квартирам в пространстве между улицами Никитской и Моховой, пока изыскателя не схватили милиционеры, сломавшие ему при аресте одно ребро. Заметим, что Веня Сидоров был малый настойчивый, даже настырный, и поэтому в конечном итоге он своего добился, то есть он не того добился, на что рассчитывал, но истины он достиг. Во-первых, в архиве Мособлздрава ему удалось обнаружить донос от 1919 года, писанный еще в правилах дореформенной орфографии, в котором Студент Прохладных Вод фигурировал под своим природным именем и фамилией, — звали его в действительности Иван Максимович Щелкунов. Затем из документов ему открылось, что таковой никогда не был погребен в пределах Измайловского кладбища, и вообще неизвестно, был ли он погребен. Но главное, Вене Сидорову случайно повезло найти родную сестру Студента Прохладных Вод, которая служила при свечном ящике в старообрядческой церкви на Преображенской площади и была еще довольно деятельная старушка. В один прекрасный день Веня посетил ее и сказал:

— Здравствуйте, бабушка! Я бы желал навести кое-какие справки о вашем брате.

— Како веруешь? — ни с того, ни с сего спросила его старушка.

Веня Сидоров на мгновение смешался, но отвечал прямо:

— По коммунистическому образцу.

— Это еще ничего. Главное, что ты не табачной церкви.

— Ну так вот, я бы желал навести кое-какие справки о вашем брате…

— И говорить о нем не хочу, потому что он жулик и еретик! Сами с ним объясняйтесь, если пришла охота. Он тут неподалеку живет, 3-я Прядильная улица, дом 15, квартира 7.

— То есть как это — живет?! — в изумлении спросил Веня.

— Обыкновенно живет, как все. Ноги плохо ходят, а так живет…

— А разве его не расстреляли в девятнадцатом году?

— К сожалению, до этого не дошло.

— Вот-те раз! А я-то думал, что его как раз расстреляли и похоронили на кладбище при Рождественской церкви, хотя документы о том молчат. Чего же тогда женщины ходят полежать на его могилке?

— Ходить-то они, действительно, ходят, да нечистый их знает, чего они ходят, может быть, они, наоборот, рассчитывают на аборт!..