Книга Скиппи умирает - Пол Мюррей

— М-может, она отвезет нас в эту подковообразную долину, а потом мы уже никогда оттуда не вернемся, — краснеет Виктор Хироу.

— Она даже лед умеет теплым сделать, — мечтательно говорит Боб Шэмблз.

Но самая важная новость дня появляется как раз перед обеденным перерывом, когда мальчишки высыпают из кабинета истории — и видят, что весь зал Святой Марии оклеен афишами.

“Хэллоуин-хоп”

Конец семестра для второклассников

Совместно со школой сент-бриджид

Безалкогольные напитки

Вся выручка — на благотворительность

Под этой надписью схематично нарисован какой-то монстр Франкенштейна, танцующий под джаз, с банкой безалкогольного напитка в руке, рядом со старым магнитофоном.

— Что еще за “Хоп”, черт возьми? — спрашивает Марио.

— Наверно, это танец такой, — говорит Найелл, наморщив лоб. — Какой-то старинный танец.

— А может, танец для одноногих? — высказывает догадку Джефф.

— Это дискотека на Хэллоуин для второклассников и второклассниц из двух школ, — объясняет Деннис. — Мне брат об этом рассказывал.

— Дискотека? — переспрашивает Скиппи.

— Ее устраивают каждый год, — говорит Деннис. — Все наряжаются в карнавальные костюмы.

— Вот это да, блин, — говорит Марио.

— Классно! — говорит Найелл.

— Каждому парню — девушка-вурдалак, — произносит Джефф своим излюбленным голосом зомби.

По всему коридору мальчишки с восторгом делают одно и то же открытие — к большому неудовольствию Автоматора: тот обрушивается на них с окриками — мол, хватит тут стоять, расходитесь по классам! — но потом понимает, что сейчас обеденный перерыв.

— Надо купить на всякий случай презервативов, — говорит Марио. — Эти танцы станут большой охотой на девок.

— Это будет большая охота на Привидения, — говорит Джефф тем же заунывным голосом.

— Может, хватит? — говорит ему Деннис.

— Джастер!

Кто-то зовет Скиппи. Это Говард-Трус — он стоит на другом конце зала и подзывает его жестом. Что ему нужно?

— Интересно, сколько резинок мне понадобится? — размышляет вслух Марио, когда Скиппи уходит. — Пожалуй, куплю сразу пару коробок, чтобы не промахнуться.

— Не мелочись, парень…

— Джефф! Хватит, черт возьми!

— Мы славно там повоем!

Вчера вечером, выходя из кабинета Автоматора, Говард вовсе не намеревался выполнять свое обещание потолковать с Дэниелом Джастером. И.о. директора любил отдавать распоряжения, но это касалось в основном его собственных интересов, а значит, если бы Говарду удалось пару дней вообще не попадаться ему на глаза, вполне вероятно, он вскоре сам забыл бы об этом разговоре. Еще вчера Говарду, который не мог взять в толк, зачем ему взваливать на себя лишнюю работу, казалось, что это будет наилучшей тактикой. Но сегодня утром произошло нечто очень странное.

Накануне он засиделся допоздна, дочитывая книгу “Проститься со всем этим”, и вот сегодня решил начать урок у второклассников с чтения небольшого отрывка из нее, прежде чем завершить период Первой мировой и перейти к Пасхальному восстанию. Рассказ Грейвза мало походил на скупые строки из учебника по истории. Он весь светился яркими образами: скелеты, лежавшие в воронках от снарядов на ничейной полосе, дочиста обглоданные крысами; лес, где полно убитых немцев — Грейвз снимает с них шинели и приносит в свой окоп, вместо одеял; офицеры, играющие с сержантами в крикет: вместо биты — стропило, вместо мяча — тряпка, перевязанная веревкой, а вместо калитки — клетка для попугая, “с чистым, сухим трупиком попугая внутри”: каждая страница таила какую-нибудь мрачную, как сама ночь, драгоценность.

Говард читал им минуты две — и вдруг заметил непривычную тишину. Он моментально насторожился. По опыту он знал, что гробовая тишина в классе означает одно из двух: либо все уснули, либо приготовили какую-то западню и ждут, когда он в нее угодит. Но когда он тщательно осмотрел все парты, то увидел, что все ученики бодрствуют и нет никаких признаков готовящегося нападения. Только тут до него дошло, что это то, что называется сосредоточенным молчанием. Попытавшись скрыть свое удивление, боясь нарушить чары, он стал читать дальше.

Книга удерживала их внимание до самого конца; когда прозвенел звонок, у Говарда появилось головокружительное чувство, что он сейчас по-настоящему поделился знаниями с учениками. Это ощущение неожиданно оказывается таким насыщенным, придает такую бодрость, что теперь, когда он замечает Джастера среди школьников, глазеющих на афишу “Хэллоуин Хоп”, он, вместо того чтобы отвернуться, решает подозвать его. Он смотрит, как мальчик плетется к нему с другого конца зала, и заставляет себя покровительственно улыбнуться.

— Я только хотел немножко с тобой поболтать, — заверяет он Джастера. — Не надо так напрягаться.

Проговорив это, Говард вдруг сознает, что Автоматор поступил очень мудро, поручив именно ему разговор с Джастером; ему ведь намного легче настроиться на одну волну с подростком, чем какому-нибудь семидесятилетнему священнику.

— Я слышал, ты вчера завтрак метнул на уроке французского, — говорит он.

— Я… что? — переспрашивает Джастер.

— Тебя стошнило. Вырвало.

У мальчика кривится рот.

— Я просто хотел узнать — тебе лучше?

— Да, сэр.

— Значит, тебе лучше?

— Да, сэр.

— Вы с отцом Грином заключили мир?

Джастер кивает.

— Он любит иногда поскандалить, этот старый хрыч, но я бы не стал принимать близко к сердцу его слова, — говорит Говард.

Мальчик ничего не отвечает. По правде сказать, Говарду совсем не кажется, что Джастеру приятно его участие — впрочем, напоминает он себе, дети часто скрывают свою ранимость за подобным безразличием, не следует их понукать, нужно подождать, пока они сами проникнутся доверием к тебе.

— А как вообще дела? Как жизнь?

— Хорошо.

Джастер явно настораживается, как будто Говард пытается на чем-то его подловить.

— Как учеба? Не слишком трудно оказалось в этом году? — Мальчишка трясет головой. — А дома у тебя все хорошо? У родителей?

Тот кивает. Говард пытается придумать следующий вопрос:

— А что с плаванием? Я слышал, ты делаешь большие успехи.

Мальчик снова кивает, наморщив свой бледный лоб с таким сосредоточенным видом, как будто играет в шахматы со Смертью, а ставка — его собственная жизнь. Говард уже начинает выбиваться из сил. Это все равно что курице зубы выдергивать. Ладно, он потратит на это еще одну минуту — на всякий случай, вдруг Грег все-таки спросит его об этой беседе.