Книга Русские чернила - Татьяна де Ронэ

Был еще один эпизод, который распространился в «Твиттере», как огонек по бикфордову шнуру. Случилось это в самолете, когда летели из Лос-Анджелеса, с церемонии вручения «Оскара». И в Интернете, и во всех журналах и газетах только и печатали что фото Робин Райт и Николя. Она в ярко-алом платье, он в черном смокинге. У Николя был билет в бизнес-класс, но, когда экипаж узнал, что этим рейсом летит знаменитый писатель, его перевели в первый. Он никогда не летал в таких условиях и не мог надивиться комфорту и вниманию, которое ему оказывали. Вылет запаздывал, и Николя в своей роскошной отдельной кабине первого класса развлекался в «Твиттере». Ему казалось, что стюардесса каждые пять минут заходит к нему, чтобы предложить то выпить, то поесть, то газету, то шоколад, то ароматизированную салфеточку. Он сидел в «Твиттере», рассылая фото тех вкусностей, что ему предлагали. Во время бесконечного ожидания взлета ему принесли серую пижаму, мягкие тапочки и набор для путешествий. Он спросил, где туалет, и стюардесса указала ему нужную дверь. Войдя в маленькую квадратную кабинку, Николя не обнаружил писсуара. Был какой-то пластиковый рундучок, который он попытался открыть, но безуспешно. Он заглянул под раковину, постучал по зеркальной стенке в надежде найти хоть что-то, что могло бы служить стульчаком. Ничего не получалось. Он принялся нажимать все кнопки подряд, продолжая комментировать в «Твиттере» свои злоключения и заставляя тысячи подписчиков визжать от хохота. «Сижу зажатый в самолетном сортире первого класса. Ничего похожего на стульчак так и не нашел. Помогите!!» Краснея, он метался по кабинке, не зная, что делать. «Я что, должен пи́сать в раковину? wtf. кошмарпервогокласса». Когда, потеряв терпение, он обратился за помощью к стюардессе, она рассмеялась: «Вы зашли в кабину для переодевания. Туалет рядом слева».

Довелось ему, разумеется, побывать и на президентском обеде. Сразу после «Оскара» супруга президента пригласила Николя в Елисейский дворец. Когда Дита объявила ему эту новость по телефону, он сначала решил, что она его разыгрывает. Да нет, уверила Дита, все так и есть, с ней связался личный секретарь первой леди. Ну так что? Собирается он пойти? Да или нет? Николя остерегался малейших поползновений втянуть его в политические игры. Он не желал, чтобы ему приписывали ту или иную политическую окраску, и не стремился высказывать свое мнение, которое считал делом сугубо личным. А потому он осторожно поинтересовался у Диты, кто еще приглашен на этот обед. Час спустя она доложила, что на неформальный литературный обед с первой леди приглашены еще двое писателей, мужчина и женщина. Она знакома с обоими, но не более того. Так, пересекались где-то. Он из них самый молодой. Любопытство оказалось сильнее осторожности. Он никогда не был в Елисейском дворце, и такая возможность может больше и не представиться. В назначенный день он явился, одетый, как обычно, в джинсы и черную футболку. Когда он попытался пересечь улицу Фобур-Сент-Оноре, двое охранников строго подняли руки, приказывая ему остаться там, где стоит, то есть на другой стороне улицы. Он одарил их самой широкой из своих улыбок, а-ля Николя Кольт, и, не говоря ни слова, предъявил полученное по электронной почте приглашение. Стражи с извинениями проводили его к входу. Импозантный привратник в камзоле с золотым позументом и в белых перчатках почтительно протянул ему серебряный поднос. Николя сообразил, что на поднос надо положить визитку. На визитке значилась и его фамилия, Дюамель, и его псевдоним, Кольт. После этого поднос исчез. Вместо привратника появился человек в сером костюме. Он протянул Николя свою визитку и широко улыбнулся: «Месье Кольт, очень рад с вами познакомиться. Моя супруга в восторге от вашей книги и с нетерпением ждет следующей». Николя вошел за ним следом в просторный квадратный двор, который видел только по телевизору: там французский президент поднимался и спускался по широким ступеням, встречая других президентов. Его одолевало жгучее желание схватить «Блэкберри», но он знал, что фотографировать и посылать сообщения здесь не разрешено. О приглашении на обед он не говорил никому, кроме Алисы Дор. Та сначала удивилась, потом улыбнулась.

Двое других приглашенных уже находились в столовой, куда проводили Николя. Женщина лет пятидесяти писала популярные детективы, которые с успехом превращались в телесериалы. На ней было шелковое платье цвета фуксии, на губах алела слишком яркая помада. Второй автор, мужчина лет сорока, модный нигилист, сочинял книги о сексе, литературе, наркотиках и о самом себе. Лицо его под очень светлыми, почти белыми волосами наполовину скрывали огромные очки а-ля Гарри Поттер, сиреневый бархатный пиджак был густо обсыпан перхотью. Оба встретили Николя с положенной по протоколу приветливостью, сияя делаными улыбками. Окна выходили на прелестную зеленую лужайку закрытого сада. После недолгого ожидания появилась супруга президента. Она вся лучилась приветливой улыбкой, на щеках обозначились ямочки. Несмотря на высокие каблуки, она оказалась гораздо ниже ростом, чем думал Николя. Ее великолепно уложенные волосы сияли. Обед начался в молчании. Официанты носили блюда плавно, как в балете. Рассуждала только первая леди, словно беседуя сама с собой. Мадам Фуксия и месье Перхоть кивали и улыбались. Никто не произнес ни слова. Неужели все были настолько взволнованы? Николя умирал от желания сфотографировать столовое серебро, украшенные гербами хрустальные фужеры, шикарные тарелки из лиможского фарфора, которые дарили президенту его высокие гости. Принесли десерт. Пришлось целиком сосредоточиться на нежном ягодном муссе с миниатюрными меренгами, чтобы, не дай бог, не уронить кусочек клубники на вышитую скатерть. Вдруг он почувствовал какое-то движение и поднял глаза. Мадам Фуксия и месье Перхоть разом вскочили и залились румянцем. В столовую входил президент республики. Николя встал вслед за остальными, и сразу оказалось, что ростом он намного выше коренастого президента. Не успел он рта раскрыть, как президент пожал ему руку и пригласил всех сесть. Ситуация сложилась невероятная, нереальная. Николя еле поборол желание тут же зафиксировать ее, поскольку никогда не видел президента живьем, тем более так близко. Но он запомнил все: костюм, белоснежную рубашку с вышитыми инициалами, золотые запонки, синий галстук, часы «Scuderia Ventidue». Когда всем предложили кофе, президент заговорил. Его супруга сопровождала каждое слово, склоняя голову. Он пустился в длинный политический монолог о предстоящих в следующем году президентских выборах. Месье Перхоть тоже вставил пару хорошо продуманных фраз, явно в надежде блеснуть. В конце беседы президент упомянул социальные сети с таким презрением, что Николя заинтересовался. Первое лицо республики со злобной насмешкой заявил, что ему хорошо известны разработчики «Твиттера» и «Фейсбука».

– Эти очаровательные молодые люди… – верхняя губа у него при этом скривилась, – эти очаровательные молодые люди в джинсах и футболках, – продолжал он, видимо забыв, что кое-кто из гостей именно так и одет, – возомнили себя хозяевами мира. А на самом деле, – жестко усмехнулся он, – «Твиттер» – это Микки-Маус, который говорит «здрасте» утенку Дональду, а «Фейсбук» – это Дональд, который отвечает. Разве не так?

Все расхохотались. Николя понял, что ему тоже надо рассмеяться, ибо этого требуют обстоятельства, но реплика президента его все же задела. Фраза о Микки-Маусе и Дональде засела у него в голове. Уходя из Елисейского дворца, он запустил ее в «Твиттер», поставив под ней инициалы президента, узнать которые было пара пустяков. И тут началось… Ему без конца писали и звонили журналисты, и Дита выходила из себя. Все желали разузнать еще что-нибудь. Где Николя услышал эту фразу? При каких обстоятельствах? Встречался ли он с президентом? За это время цитата успела переправиться через океан, и «Твиттер» растиражировал ее по обе стороны Атлантики. Алиса опасалась, что Елисейский дворец потребует объяснений. «Президентам никогда не следует приглашать на обед писателей, – сказал Микки Дональду» – гласил финальный «твитт», который стал особенно популярен и которым Николя поставил точку в дебатах.