Книга Адмирал Макаров. Помни войну - Алексей Шишов

Подойдя к сторожевику на 30-40 саженей, «Чесма» и «Синоп» прицельно выпустили торпеды. На следующий день ликующий в душе Макаров со всей обстоятельностью писал в победной реляции:

«...Обе (торпеды. — А. Ш.) взорвались одновременно. Слышен был энергичный взрыв...

Затем был слышен сильный треск от проломившегося судна и глухие вопли и крики отчаяния многочисленной команды...

Пароход лег на правую сторону и быстро погрузился на дно с большей частью своего экипажа...

До того, как скрылись мачты, прошла одна или две минуты».

Так турецкий авизо водоизмещением в 700 тонн (быстроходный корабль, предназначенный для ведения разведки на море и посыльной службы) «Интибах» оказался первой в мировой военной истории жертвой торпедного оружия. Теперь успех макаровской минной флотилии был для всех абсолютно бесспорен.

Русским катерам пришлось спешно покидать Батумский рейд. На близком берегу один за другим следовали пушечные выстрелы. Это открыла огонь по силуэтам минных катеров береговая батарея. На стоявших в глубине бухты турецких кораблях играли сигнал тревоги.

Потопление «Интибаха» оказалось звучной викторией. За этот боевой успех 28-летний капитан 2-го ранга Макаров получил звание императорского двора флигель-адъютанта. Другие герои торпедной атаки тоже удостоились самых высоких почестей. Лейтенант Задаренный получил, минуя звание капитан-лейтенанта, сразу чин капитана 2-го ранга. Лейтенант Щешинский — орден Святого Георгия 4-й степени. Были награждены и нижние чины экипажей минных катеров «Чесма» и «Синоп». За дело, как писалось в российских газетах, «исключительно геройское».

На этом императорские награды для Степана Осиповича за новый батумский успех не закончились. Его «с почетом» причисляют к столичному гвардейскому экипажу. То есть к морской гвардии Российской империи.

Среди многих поздравлений, полученных командиром «активного» парохода, наиболее трогательным для него стала телеграмма с Балтики. Адмирал А. А. Попов телеграфировал своему недавнему ученику, талантом которого он гордился:

«Наконец-то полный успех. Позвольте считаться не учителем вашим, а учеником....»

Истории известна реакция османского султана на потопление у Батума сторожевого парохода «Интибах». Выговаривая Гобарт-паше за очередное поражение на море, повелитель доживавшей свой долгий век в мировой истории Османской империи, сказал:

— Этот русский пароход еще раз посмеялся над турецкой бородой. Разве вам, мой паша, не стыдно...

Спустя год, осмысливая действия вооруженного парохода «Великий князь Константин» и его команды, Степан Осипович еще раз выскажет свое мнение о будущем минного оружия.

«История показывает, что мы, русские, склонны к партизанской войне. Ни в чьих руках брандеры не имели тако-го замечательного результата, как в наших — в славный Чесменский погром. Ни один осажденный город не делал столько вылазок, как Севастополь. Минная война есть та же партизанская война...

По моему мнению, в будущих наших войнах минам суждено будет играть громадную роль».

Через пять дней после потопления авизо «Интебах», а именно 19 января 1878 года, последняя Русско-турецкая война, девятая по счету, завершилась победой России.

Война на просторах Черного моря дала парадоксальные результаты. Бесспорно сильнейший на его водах броненосный флот Турции оказался на незавидном положении обороняющегося. А бесспорно слабейший военно-морской флот России вел наступательные действия. Впрочем, и флота как такового у страны-победительницы на Черном море просто не имелось.

И виной всему оказался один-единственный человек из плеяды самородков земли Русской — лейтенант Степан Осипович Макаров. Его примеру следовали и на Дунае. В итоге турецким речным броненосцам пришлось оттуда убраться. Так выпестованный англичанами броненосный флот светлейшего султана стал искать спасения не в Черном море, а за проливом Босфор с многочисленными артиллерийскими батареями на его берегах, под стенами столичного Стамбула.

Дерзкие ночные действия минного парохода (заслужившего полное право называться крейсером) «Великий князь

Константин» еще в самом начале войны во многом парализовали действия турецкого броненосного флота, сковали его инициативу. Он не знал спокойных ночей даже у собственных берегов. Каждую ночь команды броненосцев несли изнурительные сторожевые вахты, ожидая нападения русских минных катеров. Султанским адмиралам и флотоводцу Гобарт-паше, вместо того чтобы оказывать ощутимое содействие с моря сухопутным войскам, приходилось еженочно заботиться о собственной безопасности.

Таковой оказалась на войне цена «безумной» идеи «неуемного» лейтенанта Степана Макарова...

Оказавшись со временем на посту военного губернатора Кронштадта, Степан Осипович в одном из многих своих выступлений в Минном офицерском классе скажет:

«В нашу последнюю войну турки имели сильный броненосный флот, но с этим флотом они не решились ни разу остаться на ночь у наших берегов. К Одессе еще и днем не подходили ближе 15 миль. Без сомнения, не артиллерия удерживала их, а минные атаки. Минных атак было немного, но турки ждали их каждую ночь. Мне передавали капитаны (турецкие, во время пребывания Макарова в Константинополе. — A. Ш.), что они переживали тревожные ночи даже в таких портах, куда наши минные катера никогда и не заглядывали».

Степан Осипович всегда с гордостью говорил о своей первой войне за Отечество, когда он стоял на капитанском мостике мобилизованного на войну коммерческого парохода «Великий князь Константин». Он любил этот корабль, который благодаря его творчеству стал уникальным для своего времени минным крейсером:

— Если один ничтожный пароход мог вывести из строя броненосцы... и спасти несколько тысяч солдат от верной гибели... и беспокоить неприятеля целую войну во всех концах Черного моря; если один пароход мог целую войну работать без потерь, — это уже не только счастье!

— Суворов верно сказал: «Раз счастье, два счастье, господи помилуй, надо же когда-нибудь и уменье!» Так было и с нашим пароходом «Константином».

— Сколько не хвастливо с моей стороны это, прошу вас верить в мое уменье, при котором я никогда не поставлю свой боевой корабль в ложное положение.

— В море моряк — значит дома. Море имеет свою хорошую сторону. Человек становится добрее, он забывает свои сомнения и опасения, он делается простодушнее, прямее и откровеннее!..

Макаров настолько верил в боевые возможности вверенного ему военного парохода и его экипаж, настрой подчиненных ему людей и силу минного оружия, что не без основания заявил до окончания войны следующее:

— После поправок и дооборудования «Великий князь Константин» готов хоть к войне с Англией.

Личные заслуги Макарова в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов общепризнанны. Но они еще не менее велики и в создании приоритета русской военно-морской мысли. Пароход «Великий князь Константин» стал прообразом плавучих баз для торпедных катеров и малых подводных лодок. Степан Осипович наметил правильные пути развития минного оружия и минной тактики. С его «легкой руки» в ближайшем будущем появились торпедные катера. Определился контур торпедного аппарата.