Книга Заклятие предков - Александр Прозоров

Он пальцами помахал на своих гостей слева, и те послушно раздвинулись, освобождая место. Ведун сел к столу, сложив ноги по-турецки и поставив чашу перед собой.

— Ай, ловок урус, хитер урус. — Хан наклонился над стоящим перед ним подносом с крупными кусками мяса, выбрал поувесистее, схватил всей пятерней, протянул ведуну: — Вот, этого поешь.

Олег благодарно кивнул, взял мясо и тут же вонзил в него зубы. Угощение из рук правителя — всегда высокая честь. Нравится не нравится — а жри и улыбайся, коли неприятностей не хочешь.

— Так откуда принесло тебя к моему северному бею, урус? — поинтересовался хан, вытирая руку о халат.

— Да вот, великий Ильтишу, — пожал плечами ведун. — Захотелось мне посмотреть, какова жизнь на Печоре, на севере. Сел на коня, да и поехал.

— Ну и как, увидел?

— Увидел.

— И как на Печоре?

— Снег там, и холодно.

— А дальше?

— Много снега и сильно холодно.

— А еще дальше?

— Еще больше снега и еще холоднее.

— А дальше?

— А дальше мне это надоело, и я назад повернул!

— А чего ты еще увидеть хотел?! — опять развеселился правитель. — Что ж там, окромя снега и холода, быть может?

— Вот енто я пошмотреть и х-хотел… — Олег с удивлением обнаружил, что язык у него еле ворочается, а в голове поднимается странный шум. Похоже, вогульский кефирчик имел в себе неплохой градус. Ведун торопливо дожевал выделенное хозяином мясо и потянул руку к рыбе: закусывать надо, пока не поздно.

— Сколько же ты на эти снега любовался?

— Мес-сяц… без малого…

Ответ гостя вызвал новый взрыв хохота у хозяина и его гостей.

— Буде опять любопытство взыграет, — слегка наклонился к нему Ильтишу. — Ты проще спроси — я тебе и так все скажу…

И все снова загоготали.

— Щ-що ж не спросить, — пожал плечами Середин, — спрошу. А скажи мне… великий хан…

Закончить вопроса он не успел, поскольку правитель внезапно вскочил и снова хлопнул в ладоши:

— Хватит снеди на утро! Волки!

— Волки, волки… — поднимаясь, забормотали гости. — Пора, волки.

— С нами поскачешь, урус? — вопросительно повернул голову к гостю хан.

— Куда? — встрепенулся Олег, тряхнул головой, пытаясь разогнать хмельной дурман.

— Жалуются пастухи на Покче: волки донимают. Трех кобыл зарезали, баранов треплют. Две стаи окрест кружат. Истребить надобно.

— На охоту, что ли? — пожал плечами ведун. — Отчего не поехать, поеду. А откуда здесь, кстати, столько табунов? Разве они не в степи быть должны?

— Стадам в степи летом место. — Хан присел, налил себе еще «кефира», опрокинул пиалу в рот. — А зимой надобно там стоять, где припасы имеются. Тут летом траву никто не топчет, ее невольники косят и в скирды собирают. Наместник сидит в городе, догляд за добром ведет. Опасаться нечего. Весной, как степь зазеленеет, назад уйдем, на кочевья. Ты ешь, урус, ты гость… — схватил хан своей сальной пятерней еще кусок мяса, передал ведуну. — Кумыс пей… — налил из глиняного кувшина рукой в пиалу себе и гостю. — Коня тебе подвести?

— Кобылка у меня резвая у шатра. — Середин, вспомнив надежное средство от сонливости, хорошенько растер уши обеими руками. — А вот куда заводного с вьюками девать?

— Ничто… — Хан опорожнил пиалу, отер рукавом губы, пальцы вытер о подол халата. — Ничто, слуги приглядят. Пойдем.

— Угу. — Олег торопливо выпил и, на ходу запихивая в рот сочный, горячий кусок, пошел вслед за правителем.

В голове шумело, живот приятно согревала легкая тяжесть, знакомство с местным правителем удалось — так отчего и на охоту не прокатиться?

На улице уже гомонил воинский отряд. Копий, доспехов, шлемов не имелось ни у кого, но щит и меч, а то и кривая урбуганская сабля висели у каждого, а потому собравшаяся погонять дикого зверя полусотня все равно представляла собой грозную силу.

— Ну, где ты, урус? Покажи удальство, урус! — Олег и не заметил, когда хан оказался в седле.

Чалый и гнедая все еще переступали ногами у коновязи. Заводного ведун потрепал по шее, оглядываясь на шатер, из которого должны были вроде выбежать слуги. Не дождавшись, махнул рукой, затянул кобыле обе подпруги, решительно поднялся в седло. Снова оглянулся.

— Не бойся, урус! — засмеялся вогульский хан. — Невольники послушные, русские. Коли коня твоего не уберегут, велю в полынью сунуть и держать, пока головой наружу не вмерзнут. Геть!

Светло-серый жеребец под Ильтишу заржал, привстал на дыбы, прошел немного на задних ногах, после чего упал на передние копыта и, подчиняясь воле человека, помчался между юртами. Остальные вотяки в синих, зеленых, желтых халатах, в темных и белых полушубках, на гнедых, рыжих, вороных, чанкирых, фарфоровых скакунах многоцветной оравой ломанулись через лагерь, распугивая укутанных в платки женщин, заставляя отскакивать за палатки воинов и шарахаться плохо одетых невольников. Середину оставалось только хлопнуть кобылу ладонью по крупу и пнуть пятками, посылая в галоп.

Каким образом прокатившаяся через лагерь веселая полупьяная орава не снесла ни одной палатки, не опрокинула кипящие на улице котлы и никого не затоптала — для Олега осталось тайной, но минутой спустя всадники уже мчались по льду, сбиваясь в плотную конную лаву. Не имея опыта гонки в верховом строю, Середин пристроился справа, пытаясь обогнать основной отряд и выйти вперед, к хану — но кони у вогулов оказались великолепные, и гнедая не то что не смогла кого-то обойти, но и еле выдерживала общий темп. А когда вогулы внезапно повернули влево, свернув на заснеженное поле, ведун и вовсе оказался в хвосте.

К счастью, хан придержал своего жеребца, привстал на стременах:

— Иргил, Сускун, сотники, туда! — правитель махнул рукой вправо. — Хосьва, Уйва, Алял, туда.

Полусотня разделилась на два почти равных отряда, быстро помчавшихся в разные стороны. Рядом с правителем осталось всего несколько самых молодых вогулов — возможно, телохранителей — и ведун. Кобылка Олега потянулась к ханскому жеребцу, слегка цапнула его зубами за шею. Тот громко заржал.

— Электрическая сила… — тихо выругался ведун и послал гнедую следом, пригнувшись к самой ее шее.

— Не время! — грозно цыкнул Ильтишу, дернув поводья, повернул коня в сторону близкого леса и погнал его прямо на кусты.

Ветки хлестнули по налатнику, по мерзнущим в тонких сапогах ногам. Олег приподнял голову и очень вовремя увидел лежащий поперек дороги ствол, сжал ноги, пытаясь удержаться коленями о седло. Лошадь взметнулась, перепархивая препятствие, опустилась, больно ткнув наездника задней лукой. Середин удержался, облегченно перевел дух, поднял голову… и тут же увидел мчащуюся прямо в лоб сосну. Все, что он успел сделать — так это закрыть глаза и втянуть голову в плечи… Мгновение, еще одно… Ведун открыл глаза и понял, что скачка по лесу продолжается. Все-таки одно преимущество у лошадей по сравнению с мотоциклом есть: в отличие от последнего, скакуны сами догадываются огибать препятствия.