Книга Тень спрута - Сергей Щеглов

— Пошла, — кивнул Макаров. — И еще пятьдесят лет по миру бродила, как призрак коммунизма. Ну и что? Ты-то здесь причем?

Калашников приоткрыл рот — и внезапно зашелся в беззвучном хохоте.

— На его месте должен был быть я, — сказал он и хлопнул в ладоши. — Как там у классиков? Напьешься — будешь? Вот я и пытаюсь!

— Ну так давай еще по одной, — предложил Макаров. Он с удивлением понял, что Калашников и здесь, в Звездной России, умудрился загнать себя в дикую депрессию. Причем в своем излюбленном стиле — исключительно хитроумными умозаключениями. Это же надо додуматься — самому себе завидовать!

— Мне уже хватит, — возразил Калашников, отставив рюмку в сторону. — Вот в чем проблема: у него получилось, а у меня нет! Он три года жил, как запланировал, и притом не ради Звездной России — а чтобы свои идеи проверить! А я?! Я и часа не выдержал!

— Ну, это ты брось, — возразил Макаров. — Помнится, ты не только сам целый год по плану провел, но даже меня заставил!

— Сравнил, — фыркнул Калашников. — Разве то был план?! «Изучать философию, заниматься спортом, проработать вопрос о зарабатывании денег»… — Калашников помахал ладонью передо ртом, изображая попусту болтающийся язык. — Настоящий Калашников за три года миллионером стал, всемирную известность получил, и притом ни одного врага не нажил! Вот это план, вот это я понимаю! А у меня — фигня фигней, — заключил Калашников, скрестил руки на груди и победно посмотрел на Макарова. — Полдня поработал, нашел красивую идею — и с катушек долой. Стоило Марксу позвонить, как я тут же все бросил, и к вам, на Станцию.

— Зачем же ты все бросил? — резонно спросил Макаров.

— А затем, — раздраженно ответил Калашников, — что праздника мне захотелось! Надоело в Сети сидеть да со всей Галактикой беседовать. Захотелось чего попроще — на мурритов поохотиться, боадилов с руки покормить.

Макаров недоуменно посмотрел на Калашникова.

— И не надо мне ничего говорить, — заявил Калашников. — Сам знаю, что отдыхать надо. Но когда отдыхать?! Когда дело сделано! А у меня — всего одна идея, пусть классная, но очень может быть, что ошибочная! И чего же мы тогда здесь празднуем? Твою первую смерть — или мою очередную глупость?!

3.

Эка завернул, с завистью подумал Макаров. Послушаешь Артема, так по любому поводу можно в петлю лезть. Вот ведь человек! Идею нашел, Марксу помог — а теперь думает, что зря все это сделал. Наверное, это у него из-за программирования. Они, программисты, не столько программы пишут, сколько ошибки в них разыскивают. Вот и Калашников такой же — только и думает о том, что он сделал не так.

— Между прочим, — примирительно сказал Макаров, — я тоже порядочный дурак. Вполне бы мог боадила пристрелить, а вместо этого… Хорошо еще, что мы в Звездной России.

— Вот и я говорю, — кивнул Калашников. — Дураки мы с тобой, Макаров, каких поискать. Средневековые варвары, дикое скопище пьяниц. Чуть какой успех — сразу всю работу бросаем, и в трехдневный загул. Так что ты прав — хорошо, что мы в Звездной России. Здесь особо не разгуляешься.

— Не разгуляешься? — переспросил Макаров, указывая на уставленный закусками стол. — А это что?!

— А ничего, — пожал плечами Калашников. — Уже не хочется. Хочется дальше работать.

С этими словами Калашников поднялся на ноги и заправил выбившуюся рубашку обратно в брюки.

— Э, ты куда?! – всполошился Макаров. — Расскажи хоть, чем ты сейчас занимаешься!

Калашников улыбнулся и вытащил из нагрудного кармана квадратный фиолетовый значок.

— Нынче я специальный агент, — важно сказал он, демонстрируя значок Макарову. — А занимаюсь я поиском пустотных шейхов. Второй день уже занимаюсь.

— И до сих пор не нашел? — удивился Макаров. — Похоже, они хорошо спрятались!

— Может быть, хорошо, — загадочно ответил Калашников, — а может быть, и не очень. Знаешь, лучше я тебе потом все расскажу. Когда идею проверю.

— Ну, как скажешь, — согласился Макаров. — Звони, если что!

— Всенепременно, — пообещал Калашников. — До скорого!

— Пока, — ответил Макаров.

Калашников повернулся и молча вышел из помещения. Макаров проводил его взглядом, качнул головой и налил себе в рюмку несколько капель водки. Ее противный вкус как нельзя лучше сочетался с тем настроением, которое оставил после себя Калашников.

Когда в кафе ввалилась шумная толпа, во главе которой важно шествовал Джо-Натан Маркс, Макаров сидел за столом все в той же позе, катая между пальцев пустую рюмку.

— Скажите, — спросил он, едва Маркс оказался в пределах досягаемости, — как вам Калашников?

Маркс выпятил нижнюю губу и склонил голову набок.

— Да никак, — ответил он. — Абсолютно нормальный человек. Никаких аномалий!

— Нормальный?! – переспросил Макаров таким тоном, что Маркс втянул губу обратно. — Вы уверены?

— При чем здесь я?! – возмутился Маркс. — Пять объективных тестов, включая мурритов! Я понимаю, что вам неприятно это слышать, вы наверняка рассчитывали, что Калашников тоже окажется гениальным испытателем — но факт остается фактом. Ваш друг из двадцатого века совершенно нормален! Тестовая и экспериментальная техника в его присутствии работает строго в штатном режиме. Так что, Павел Александрович, спешу вас поздравить: отныне вы у нас — единственный!

— Ну, спасибо, — пробормотал Макаров. — Обрадовали…

А ведь и точно, подумал он. Со всеми, кроме меня, Калашников и впрямь нормален. В жилетку не плачется, варваром и пьяницей себя не обзывает. Видимо, считает, что это никому не интересно. Может быть, зря?

— А ну-ка, — сказал незаметно оказавшийся позади Макарова Бойко, — пересаживайся! Вон туда, во главу стола. Ты же, как-никак, герой дня!

Макаров послушно пересел на указанное ему место. Маркс поднял руку, и разношерстная компания испытателей, половины из которых Макаров до сегодняшнего дня и в глаза не видел, разом смолкла, исполняя коронный номер Станции — оглушительную тишину.

— Макаров, Павел Александрович, — заунывно произнес Маркс, — возрадуйся своему второму рождению! Еще вчера был ты простым стажером, а отныне ты испытатель первого ранга! Елизавета Абрамовна, вручите нашему коллеге его почетный крест!

Макаров хлопнул себя по лбу. Только сейчас ему стало понятно, что означают многочисленные черные крестики, усеивавшие нагрудные нашивки форменных испытательских мундиров. Он поспешно поднялся на ноги и одернул песочного цвета куртку, разглаживая свою собственную нашивку, на которой одиноко чернела надпись «Павел А. Макаров». Елизавета Абрамовна, высокая блондинка в белом комбинезоне с двумя маленькими черными крестиками, подошла к Макарову, приветливо улыбнулась и, слегка наклонившись, поцеловала в лоб. Макарова аж озноб пробил от такого приветствия, но Елизавета Абрамовна быстро отпрянула назад и легким движением, словно посылая воздушный поцелуй, направила в сторону Макарова серый туманный шарик. Позабыв обо всем, Макаров с ужасом проследил за его медленным полетом, и облегченно вздохнул лишь тогда, когда шарик коснулся нагрудной нашивки и разлетелся мельчайшими брызгами, оставив после себя поблескивающий отполированными гранями черный крестик.