Книга Так - мне нравится! - Сесиль фон Зигесар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это достойно Оскара.
«Оставайся тут». — Ванесса побежала в свою комнату достать камеру из шкафа. Если она все сделает быстро, ее родители так ничего и не заметят.
«Не двигайся», — прошептала она, держа камеру и наводя объектив на нос Джорди, так чтобы ожерелья и гирлянды не попали в кадр. — «Ага, есть». — Она выключила камеру и положила ее в свою черную сумку у двери. С другого конца гостиной за ней с интересом наблюдал отец, в его глазах отражались мигающие огни игрушки. Она направилась в комнату, чтобы приготовить другие принадлежности. С этого момента она будет всегда носить за собой НЛО и камеру, снимая все, что попадется ей на глаза, а космический корабль будет постоянно на заднем плане.
«Можно мне теперь встать?» — спросил Джорди, когда она вернулась. Он все еще сидел перед НЛО в неудобной позе с затуманенными глазами от прослушивания бешеной песенки вновь и вновь.
Ванесса схватила игрушку и выключила ее, засовывая ее, запасные батарейки и линзы в сумку. «Да, можешь идти», — рассеянно сказала ему она.
То есть больше он ей не нужен.
«Куда это ты?» — крикнула ей Руби из кухни.
По тону Руби было ясно, что сестра прекрасно знает, что у нее на уме, Ванесса завязала шнурки на своих Докторах Мартинсах и натянула черную ветровку, купленную в военном магазине. «Туда», — крикнула она и выскочила за дверь, пока отец прожигал дыру в ее спине своим любопытствующим взглядом.
Маленькая mignonette, Прелестная coquette,
Я пробую печенье, Я пробую твой хлеб,
Ты наполняешь мой обед…
В свой последний рабочий день перед школой Дэн стоял у унитаза в мужском туалете Красной Буквы, читая и перечитывая слова, которые он записал на кусочке бумаги и которые пропали с его стола неделю назад. Он нашел другое стихотворение, в котором использовал ту же строчку — ты наполняешь мой обед — и собирался перефразировать эту строку в новом стихотворении. Но его вдохновило мимолетное видение Элис с батоном, а теперь и его интерес к ней, и к созданию стиха сошли на нет.
Не связано ли это с полученным письмом? Но не эта строка была основной причиной, по которой он не мог отвести взгляд от стены. Он уставился даже не на свои слова. Тот, кто скопировал фрагмент его стихотворения на стену, сделал внизу приписку — Памятка: Никогда не писать так.
Ну ладно, то, что он написал, было глупым и девчачьим, и не несло особого смысла. И он первый готов это признать. Но нарочно унижать чье-то творчество — признак абсолютной… злости и недоразвитости. То же самое, что оскорблять твою маму: только тебе позволено это делать.
«Ублюдки», — прошипел Дэн, смывая воду. Он достал черный маркер из заднего кармана и начал писать возле своего стихотворения. Памятка: Как не быть козлом
1. Не кради вещи с чужих столов, особенно если люди тебя почти не знают и не посчитают это забавным.
2. Никогда не суди поэзию. И вообще, никогда не суди.
3. Иди нахер, потому что на твой никто не пойдет.
Он засунул маркер обратно в карман, вымыл руки.
Открыв дверь, он чуть не сбил с ног Сигфрида Кастла.
«Вебенок», — направил на него свой странный немецкий акцент мистер Кастл. — «Мне тут звонйат насчет чеков, котолыйе так и не досли. Но ты лично их отплавил. Васти только что звонила сказать, что Мистеви Квейз заствяла в Хелсинки, потому что Васти не может выслать ей деньги на билет».
Дэн подошел к своему столу и взял черную курьерскую сумку. Он намеревался рассказать Сигу Кастлу, что чек Мистери уже на пути к Хельсинки по реке Гудзон, но тогда бы его уволили — а он хотел уйти сам.
Мистер Кастл прошел с ним до его стола и смотрел на него сверху вниз своими злыми немецкими глазами.
«Почему бы вам не найти кого-нибудь другого на роль раба», — прошипел Дэн. Он забрался на стул, чтобы прочитать слова, написанные красным вдоль комнаты. Красная Буква, Красная Буква, Красная Буква — все, что было написано. «Как креативно», — добавил он, спрыгивая на пол. И вышел.
Спустя полминуты в его кармане разъяренно зазвонил мобильный. Дэн знал, не глядя, кто это был.
«Твою мать, ребенок. НИКТО, послушай, НИКТО не уходит из Красной Буквы!» — орала в трубку Расти Кляйн. — «Ты должен был ВПИТЫВАТЬ ауру литературного гения. Ты должен ДЕЛАТЬ, ЧТО ТЕБЕ ГОВОРЯТ. Ты всего лишь УЧЕНИК, черт возьми. Ты не можешь УЙТИ!»
Дэн шел по Седьмой авеню с телефоном, прижатым к уху, стараясь не позволить Расти разрушить хрупкое чувство триумфа, разливающееся по телу. «Извини, но я не думаю, что отправка чужой почты, или покупка икры, или копирование помогут писать хорошие стихи».
Расти молчала — по крайней мере, мгновение. «Быстро в такси, куколка. Встречаемся в Плазе в десять. Думаю, я знаю, как уладить все это».
Дэн стоял на верхней ступени входа в метро. Он думал о том, как Расти пыталась уговорить его забросить на время учебу и написать мемуары, и это было совсем не то, чего он сам хотел. Он хотел пойти в колледж, приобрести новый опыт и научиться писать лучше. И для этого ему не нужен был агент. — «Ничего страшного. Думаю, я могу справиться сам. Вообще-то, с собой я тоже могу справиться сам. По крайней мере, сейчас».
Расти ответила не сразу. Он слышал, как разрываются телефоны, а ее ассистент, Бакли, яростно отвечает на звонки. Дэн ожидал, что она накричит на него, скажет, что он сам не знает, что ему нужно, но вместо этого она просто сказала: «Ты уверен?»
«Да», — твердо ответил Дэн, — «Спасибо». «Ну, твою мать. Удачи, значит». «Вам тоже», — искренне пожелал Дэн, прежде чем отключиться. Расти Кляйн была сумасшедшей и грозной как бык, но все же ему будет ее не хватать.
Он зашел в кофейню и заказал большую порцию черного кофе и пончик с джемом, набирая, номер Ванессы. Его руки тряслись, пока он выносил огромный стакан горячего кофе на улицу. Он поставил его на землю, закурил и ждал, когда она возьмет трубку. «Привет», — сказал он автоответчику. — «Я послал тебе кое-что. Ты получила?» Он глубоко затянулся, пытаясь придумать, что еще сказать, «Кстати, это Дэн. Надеюсь, у тебя все в порядке. Э… пока», — добавил он и отключился.
Не совсем «Прости меня, вернись ко мне», но, по крайней мере, он сделал первый шаг.
Лео стоял перед черными металлическими воротами, ожидая ее. «Привет», — сказала Дженни, покраснев, ведь она сама себя пригласила.
Лео повозился с замком на воротах. Он кивнул в сторону велосипеда, приставленного к мусорным бакам на лестничной площадке. «Папа катается на нем по парку каждое утро. Для своего возраста он очень спортивный».
Лео ни разу не упоминал об отце. Дженни всегда представляла, что он рос без отца в огромных розово-белых апартаментах своей матери на Парк-авеню, смотря телевизор и расчесывая ее капризную собаку золотой щеткой, пока его мать тратит миллионные алименты на дизайнерскую одежду для собак и ужины с молодыми парнями.
